Маснави (поэма о скрытом смысле) - Джалаледдин Руми
И надо ж было дервишу случиться,
Чье тело прикрывала власяница.
На голове его зияла плешь.
И крикнул попугай: «Меня утешь!
Скажи, что и тебя, брат, оголили
За то, что масло пролил из бутыли!»
Всем показалось шуткою смешной,
Что счел он дервиша себе ровней.
Есть много слов, чье сходно написанье,
Хоть и совсем различно содержанье.
И кто-то в заблуждении глубоком
Себя считать готов под стать пророкам.
Мы тоже, мол, сродни мужам святым;
Мы, как они, едим, и пьем, и спим.
Сии слепцы не чувствуют различья,
Равняя все: ничтожность и величье.
Что делать, с одного цветка берет
Змея свой горький яд, пчела — свой мед.
Две кабарги в долине обитали,
Одни и те же травы их питали.
Но мускуса одна дала немало,
И лишь навоз вторая даровала.
Двух тростников так схожа красота,
Но сахар в том, а в этом — пустота.
Таких примеров тьма, и человек
Все постигает, доживая век.
Рассказ о мастере и косоглазом подмастерье
Сказал однажды мастер подмастерью:
«Возьми сосуд, что в комнате за дверью».
Был мальчик косоглаз, и он,— о чудо —
Вошедши в дом, увидел два сосуда.
Косой вернулся, попросил сказать,
Какой ему из двух сосудов взять?
Хозяин рек: «Один сосуд у нас,
Его на два с косых ты множишь глаз!»
Сказал косой: «Я видел два сосуда,
Какой из них мне принести оттуда?»
Был мастер стоек в правилах своих:
«Когда их Два, разбей один из них!»
Послушал подмастерье и тотчас
Разбил один — другой сокрылся с глаз.
Пороки, коим «зло» и «похоть» имя,
Людей нередко делают косыми.
Пороки эти наш туманят взгляд,
В одном предмете видеть два велят.
А если и корыстью мы грешим,
То нам и вовсе мучиться слепым.
Притча о том, как некий халиф задал вопрос Лейле и что она ему ответила
Спросил халиф: «Так ты и есть Лейла,
Что Кайса бедного с ума свела?
Но я в тебе красы не нахожу,
Как ни гляжу, с ума я не схожу!»
И прошептали губы девы юной:
«Чтоб зреть красу, ты должен быть Маджнуном,
И свет его нести в своих глазах,
И верным мне в обоих быть мирах,
Пьянеть от моего прикосновенья
И почитать несчастьем отрезвленье.
Душа того, кто бдит, усыплена,
И это бденье много хуже сна.
Меж тем безумье нам дарует плен
Благоразумью трезвому взамен.
И все же Истина к тому, кто верит,
Стучит, как путник в запертые двери.
А если ты в душе своей таишь
Лишь мысли, где убыток, где барыш,
Мне жаль тебя: на тропах к высям вечным
Блаженства людям не познать беспечным.
Там всяк проигрывает неизменно,
Кто связан с тем, что призрачно и тленно.
Порой летит высоко в небе птица,
Лишь тень по полю, по дороге мчится.
И ты, глупец, бежишь за ней весь день,
Но как поймать то, что всего лишь тень?
Ты видишь не предмет, а тень предмета,
А где же сам предмет? Он в небе где-то.
Свершает птица в небесах паренье,
А на земле всего лишь отраженье.
И эту тень пронзает вновь стрела,
Которую пускаешь ты со зла.
Что тени этой от летящих стрел?
А жизнь прошла, колчан твой опустел».
Рассказ об ослице и колючке
Попал репей под хвост одной ослице,
Как бедной от него освободиться?
Кого просить, чтобы репей извлек,
Который и колол ее и жег?
Она лягалась, по земле каталась,—
Колючка только глубже в зад вонзалась,
Ослица так ревела, что пинок
Ей кто-то дал под зад, и он помог.
Хвала пинку, который в трудный час
Освобождает от колючки нас.
Рассказ о царе Солеймане и удоде
Царь Солейман проснулся поутру,
И птицы подошли к его шатру.
Владыка знал небесных птиц язык,
Хоть и не только этим был велик.
И вообще душа душе близка
Не только пониманьем языка.
Порою понимает, как ни странно,
И турок уроженца Индостана,
И может турка не понять вовек
В его краю рожденный человек.
Ведь кроме речи есть язык доверья,
Которым люди связаны и звери.
Поэтому все твари шли, как други,
Чтоб предложить царю свои услуги.
Пред Солейманом каждый в меру сил
Свое уменье славил и хвалил.
Вот очередь дошла и до удода:
«Я даром наделен такого рода:
Из всех пернатых я могу один
Учуять воду средь
