Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки - Коллектив авторов

Сегодня властителю надо,

Дабы злодеянье пресечь,

Правителя града – повесить,

Блюстителя нравов – посечь.

И потом девушка сказала посреднику: «Клянусь Аллахом, я не буду продана этому старику, продавай меня другому! Может быть, ему сделается передо мной стыдно, и он продаст меня еще кому-нибудь, и я стану работницей, а мне не подобает мучить себя работой, раз я узнала, что решать с моей продажей предоставлено мне». И посредник ответил ей: «Слушаю и повинуюсь!» И он пошел с нею к одному человеку из больших купцов и, дойдя до этого человека, сказал ей: «О госпожа, продать мне тебя этому моему господину, Шериф ад-Дину, за девятьсот пятьдесят динаров?»

И девушка посмотрела на него, и увидела, что это старик, но борода у него крашеная, и сказала посреднику: «Бесноватый ты, что ли, или твой разум поврежден, что ты продаешь меня этому умирающему старику? Что я – очесок пакли или обрывок лохмотьев, что ты водишь меня от одного старика к другому, и оба они подобны стене, грозящей свалиться, или ифриту, сраженному падающей звездой. Что касается первого, то истина говорит словами того:

Хотел ее поцеловать. Она

Сказала: «Нет! И я не виновата,

Что мне твоя противна седина,

Боюсь, что на уста налипнет вата».

А что до другого, то он человек порочный и сомнительный и чернит лик седины. Покрасив седину, он совершил сквернейшее преступление, и к нему как нельзя лучше подходят такие стихи:

Говорит она: «Покрасил седину ты в черный цвет!»

Отвечаю: «Чтобы спрятать от тебя ее, мой свет!»

Но она расхохоталась и сказала: «Это странно,

Всюду ложь, и даже кудри не без тайного обмана».

И когда старик, выкрасивший себе бороду, услышал от девушки такие слова, он разгневался великим гневом, больше которого нет, и сказал посреднику: «О сквернейший из посредников, ты привел сегодня к нам на рынок глупую невольницу, которая объявляет дураками всех, кто есть на рынке, одного за другим, осмеивает их стихами и пустыми словами!» И потом этот купец вышел из своей лавки и ударил посредника по лицу. И посредник взял девушку и пошел с нею обратно, рассерженный, и воскликнул: «Клянусь Аллахом, я в жизни не видел невольницы более бесстыдной, чем ты! Ты сегодня обрезала мой достаток и свой достаток, и возненавидели меня из-за тебя все купцы!»

И их увидел на дороге один купец и прибавил за девушку десять динаров (а звали этого купца Шихаб ад-Дин), и посредник попросил у девушки разрешения продать ее, и она сказала: «Покажи мне его, я на него посмотрю и спрошу его про одну вещь. Если эта вещь есть у него в доме – я продамся ему, а если нет, то – нет». И посредник оставил ее и, подойдя к купцу, сказал ему: «О господин мой Шихаб ад-Дин, знай, что эта невольница сказала мне, что она тебя спросит об одной вещи, и если эта вещь у тебя есть, девушка будет тебе продана. Ты слышал, что она говорила купцам, твоим товарищам…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала восемьсот семьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что посредник сказал купцу: «Ты слышал, что говорила эта девушка твоим товарищам-купцам. Клянусь Аллахом, я боюсь, что когда я приведу ее к тебе, она сделает с тобою то же, что она сделала с твоими соседями, и я буду перед тобой опозорен. Если ты мне позволишь подвести к тебе девушку, я ее к тебе подведу». – «Подведи ее ко мне», – сказал купец. И посредник ответил: «Слушаю и повинуюсь!» – и пошел, и подвел девушку к купцу. И девушка взглянула на него и сказала: «О господин мой Шихаб ад-Дин, есть у тебя в доме подушки, набитые кусочками беличьего меха?» – «Да, о владычица красавиц, у меня в доме десять подушек, набитых кусочками беличьего меха, – ответил купец. – Заклинаю тебя Аллахом, что ты будешь делать с этими подушками?» – «Я подожду, пока ты заснешь, и положу их тебе на рот и на нос, чтобы ты умер», – ответила девушка.

А потом она обернулась к посреднику и сказала ему: «О гнуснейший из посредников, похоже, что ты бесноватый! Ты только что предлагал меня двум старикам, у каждого из которых по два порока, а после этого предлагаешь меня моему господину Шихаб ад-Дину, у которого три порока: во-первых, он малорослый, во-вторых, у него большой нос, а в-третьих, у него длинная борода. И кто-то из поэтов сказал о нем:

Мы не видели такого и не слышали такого,

Среди всех творений божьих мы с подобным не встречались,

У творения такого нос размера нелюдского —

В пядь длиною, а творенье ну не более чем палец».

И когда купец Шихаб ад-Дин услышал от девушки такие речи, он вышел из своей лавки и, схватив посредника за ворот, воскликнул: «О злосчастнейший из посредников, как это ты приводишь к нам невольницу, которая нас поносит и высмеивает, одного за другим, стихами и вздорными речами!» И посредник взял девушку и ушел от купца, говоря: «Клянусь Аллахом, я всю жизнь занимаюсь этим ремеслом, но не видел невольницы менее вежливой, чем ты, и звезды, для меня несчастнее, чем твоя звезда. Ты прервала мой надел на сегодняшний день, и я ничего не нажил через тебя, кроме ударов по затылку и хватанья за ворот!»

И потом посредник опять остановился с девушкой около одного купца, обладателя рабов и невольников, и спросил: «Продавать ли тебя этому купцу, Сиди-Ала ад-Дину?» И девушка посмотрела на него и увидела, что он горбатый. «Это горбун! – сказала она. – И поэт сказал о нем:

У него загривок длинный, добродетель коротка,

На шайтана он похож, пораженного кометой,

Словно, от одной из звезд получивши тумака,

В плечи голова ушла, головы не видно этой».

И тут посредник поспешил к девушке, и взял ее, и подвел к другому купцу, и спросил: «Продать ли тебя этому?» И девушка посмотрела на купца и увидела, что у него гноятся