Ицзин. Книга Перемен - Автор Неизвестен

не загрязненного мирской пылью, состояния абсолютно свободного истока сознания, утвержденного в нерожденном! Субстанция этого лучезарного сознания есть та почва, на которой произрастает Дао-Путь. Тело не может обременить ее изначальную суть, объекты[401] не могут омрачить ее истинность, и если это так, то «ножам и мечам некуда клинок всадить, тигру и носорогу некуда клыки и рог вонзить»[402], страшному пожару и великому потопу некому повредить. Достигните познания подобной ясному зерцалу природы человеческого сознания, которое все освещает, но ничего не поглощает, следует своей природе и отражает сущее, пребывает в гармонии со всем, не выделяясь как запевала; поэтому хотя оно и превосходит все сущее, но ничему не причиняет вреда. Поэтому и называют его Наивысшим и Наидействительнейшим Сокровенным Дао-Путем.

Изначально Дао-Путь безыменен, и совершенные мудрецы, лишь делая над собой усилие, именуют его. Изначально о Дао-Пути в его основе нельзя говорить, и совершенные мудрецы, лишь делая над собой усилие, говорят о нем.

Поэтому называть его и говорить о нем – пустое дело и напрасная трата времени, не ведущая к познанию его субстанции и возвращению к его истинности. Таким образом, совершенные мудрецы утвердили учение и установили слова, дабы прояснить свой Дао-Путь, поскольку Дао-Путь проясняется благодаря словам, а слова благодаря Дао-Пути, в свою очередь, ведут к забвению их[403].

Поскольку это Дао-Путь по сути своей предельно сокровенно, предельно тонко и мирские люди полностью пребывают в неведении относительно его истинной природы, держатся за свое телесное существование, ненавидя смерть и радуясь жизни, они не могут до конца пробудиться и познать его.

Хуан-ди и Лао-цзы, печалясь о такой алчной привязанности людей, наставили их на путь искусства совершенствования жизненного начала, дабы, следуя своим же собственным желаниям, они постепенно, шаг за шагом шли к исправлению, поскольку главное в совершенствовании жизненного начала заключается в золоте и киновари, главное в золоте и киновари – это божественная вода и цветочный пруд[404]. Поэтому «Книга о Дао-Пути и Благой Силе-Дэ», «Книга единения сокрытого»[405] в своих поучениях исходят из того в своем благом воздействии на мир, что люди любят жизнь. Однако их язык темен и принципы утаены; ученые люди хоть наизусть могут читать и декламировать эти тексты, однако смысл их останется ими не понятым, если они не встретят совершенного мужа, который из собственных уст своих преподаст им наставление. Хотя суетящихся и тщащихся постичь это учение сотни, никто из этого множества не может до конца свершить это дело и окончить с успехом этот труд. Короче говоря, ненаучившихся – как у коровы шерсти, а достигших успеха – как у единорога рогов.

Я, Бо-дуань, с тех пор как в год цзи ю[406] в Чэнду встретил учителя[407], который передал мне способ изготовления эликсира, трижды пытался передать это знание другим людям, но они не соответствовали требованиям, и после третьей попытки у меня начались несчастья, и не прошло и двух декад, как в том же году на затылке у меня появилась ужасная язва. Тогда я вспомнил заповедь учителя, которая гласила: «Однажды появится тот, кто вместе с тобой освободится от всех пут, ему и сообщи это знание, другим же нельзя». После этого я решил вычеркнуть свое имя из списка чиновников и, боясь, что тот человек Дао-Пути не будет иметь доверия ко мне, составил «Главы о прозрении истины», где описал начала и концы искусства эликсиров и снадобий. Когда же закончил, то тот ученый сразу же пришел ко мне. Я увидел, что его помыслы серьезны и глубоки, а сердце не терпит привязанности к вещам. Поэтому я избрал его и передал ему знание. Таким образом, получающий знание не может не быть мужем, воля которого велика и нравственная сила достаточна, чтобы поддержать упавшего и помочь тонущему; его щедрость должна быть особенно всеобъемлюща, он должен гуманно высветлить Дао-Путь. Вначале я пережил разные беды, но все еще не понимал их причины и только после третьего раза осознал прошлые ошибки.

Поэтому, хотя и известно, что способы Великого эликсира в высшей степени просты и легки, тем не менее, если глупые и заблудшие людишки получат их и будут их практиковать, превозносясь над миром совершенных мудрецов, воля Неба будет оберегать свои тайны. Поэтому и нельзя легкомысленно передавать знание тем, кто не подходит для этого. Из-за того что я, Бо-дуань, не чтил слова учителя и раскидывал повсюду тайны мироздания, меня самого и постигли кара и наказание. Духовная сила столь глубокой заповеди Неба быстро являет себя, так разве осмелюсь я побояться раскрыть свою вину! И вот с тех пор я запер свой рот, завязал язык, и пусть меня грозят хоть сварить в котле, хоть обезглавить, я все равно не посмею нарушить молчание.

В этих «Главах о прозрении истины» я воспел Великий киноварный эликсир, снадобья, период применения огня – эти тонкие сути, о которых нельзя не узнать подробно. Серьезный в делах человек, наделенный костью бессмертных, прочитав это сочинение, обретет мудрость и, размышляя, все поймет сам, сможет, вдумываясь, дойти до смысла. Так неужто же необходимо получать недостойные внимания изустные наставления от самого Бо-дуаня?! Все это знание, дарованное Небом, а не нечто измышленное Бо-дуанем. То, что воспевается в этих стихах, – это закон видения истинной природы, то есть то, что выше пробуждения. Так, что касается Дао-Пути недеяния и сознания, пребывающего в состоянии уравненности со всем сущим[408], то хотя я и открыл важнейшее и тайное, тем не менее не совершил никакого проступка и на мне нет вины. Ведь поскольку в цепи причинности кармически обусловленных деяний обычных людей есть и обильное, и мелочное, а в корне их природы – острота и тупость, то, если им позволить услышать даже один звук правды, их спутанные мысли придут в порядок и они направятся к видению истины. Поэтому Будда Шакьямуни и бодхисаттва Маньджушри, проповедуя сокровища Учения, никогда не отступали от доктрины Единой Колесницы[409], но слышавшие их ученые разъясняли услышанное исходя из меры собственных способностей, и поэтому вполне естественно, что в результате появилось разделение на Три Колесницы[410]. Но если в будущем появится муж, корень природы которого наделен остротой таланта, и этот муж узнает учение этих «Глав…», то он поймет, что Бо-дуань внимал наставлениям Бодхидхармы и Шестого Патриарха[411], провозвестивших тайную суть наивысшей Единой Колесницы. Поэтому, услышав одно слово, можно прозреть суть мириад дхарм[412]. Если же энергия привычки[413] таких людей пока еще избыточна, тогда они вновь вернутся к средним и малым воззрениям, но в этом не будет никакой вины Бо-дуаня.

Заново написанное Чжан Бо-дуанем (Пин-шу) послесловие. Год установления девиза правления Юань-фэн под циклическими знаками у-у, пятый месяц, день под циклическими знаками у-инь[414].

Библиография

ИСТОЧНИКИ НА КИТАЙСКОМ ЯЗЫКЕ

Ван Вэнь-лу. Тай си цзин (Книга о зародышевом дыхании) // Бай цзы цюань шу (Полное собрание сочинений всех философов). Ханчжоу, 1984. Т. 8.

Ван Мин. Тай пин цзин хэцзяо (Критическое издание «Книги Великого Равенства»). Пекин, 1960.

Гэ Хун. Баопу-цзы // Чжу цзы цзи чэн. Шанхай, 1954. Т. 8.

Ли Дао-чунь. Цзяо вай мин янь (Ясные слова вне учения) // Сюй Тянь-ши. Даоцзя яншэн сюэ гай яо (Сущность даосского учения о питании жизни). Тайбэй, 1971.

Сяо Тун. Вэнь сюань (Литературный изборник). Пекин, 1959. Т. 1. Тай шан сань тянь нэй цзе цзин (Книга высочайшего с эзотерическим объяснением трех небес) // Дао цзан. Шанхай, 1925–1926. Т. 876.

Чжан Бо-дуань. У чжэнь пянь чжэн и (Правильный смысл «Глав о прозрении истины»), Тайбэй, 1965.

Юнь цзи ци цянь (Семь грамот из облачного хранилища) // Дао цзан. Шанхай, 1925–1926. Т. 677–702.

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ В ПЕРЕВОДАХНа русском языке

Игнатович 1981 – Игнатович А. Н. Образ «шэньсяня» в японской средневековой литературе // XII научная конференция «Общество и государство в Китае» (далее – НКОГК). М., 1981. Ч. 2.

Кобзев 1987 – Кобзев А. И. Теоретические основы китайской медицины // Современные историко-научные исследования: наука