Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.

— Сейчас уже поздно, — заметила матушка Цзя, — а утром непременно пошлю.

Баоюй опечаленный возвратился к себе.

На следующее утро он снова пошел к матушке Цзя, поторопить ее. Сянъюнь приехала лишь после полудня, тогда Баоюй наконец успокоился и подробно рассказал ей обо всем, что произошло после ее отъезда. Он хотел прочесть ей стихи, но Ли Вань запротестовала:

— Не надо читать, назови только рифмы. Сянъюнь опоздала, и ее следует оштрафовать — пусть напишет стихи. Сочинит хорошие, примем ее в общество, плохие — еще оштрафуем: пусть тогда устраивает для нас угощение.

— Это я должна оштрафовать вас за то, что забыли меня пригласить! — улыбнулась Сянъюнь. — Ладно, давайте рифмы! Талантами я не отличаюсь, но постараться могу. Я готова подметать для вас пол и воскуривать благовония, только примите меня в свое общество.

Слова Сянъюнь всем понравились, и они принялись укорять друг друга:

— И как это мы забыли ее пригласить!

Тут на Сянъюнь нашло вдохновение, единым духом она сочинила два стихотворения и переписала начисто, взяв первую попавшуюся под руку кисть.

— Вот вам мои стихи на заданные рифмы, — улыбнулась она. — Хорошо ли, плохо ли, не знаю, но приказание ваше я выполнила.

— Мы написали четыре стихотворения и думали, что тема исчерпана, — признались девушки, принимая листок со стихами. — А ты придумала сразу два! Неужели у тебя появились новые оригинальные мысли? Скорее всего ты повторила нас.

И они стали читать стихи.

Все небожители святыеК столичным снизошли вратам;Нефритом наполняя вазу,Полям ланьтяньским[269] честь отдам!Ты — Шуанъэ[270], а этой фееПрохладу суждено любить,И все ж Циннюй[271] тебе не пара,Твой дух стремится вольным быть!Откуда, право, снегу взяться,Когда пора осенней мглы?…Дождь все сильней, и за окошкомСледы лишь ливни сберегли.Хотя и так, — поэту рады, —Стихи читать не устает,С ним не грустим, рассвет встречаяИ видя солнечный заход!

Духэн душистый, ирис и лианаЗдесь, у дверей, во всей красе цветут,Они — и у стены, и у ступеней,Где для цветов стоит большой сосуд.Вся радость у цветов — их непорочность,Себе подобных трудно им найти,А люди так терзаются в печалях,Что быстро могут душу извести!Нефритовой свечи засохли слезы,Людские ж с ветром смешаны давно,Пробившееся через тонкий полог,Вдруг засветилось лунное пятно.Излить в душе упрятанные чувстваСамой Чанъэ[272] ты в этот миг могла,Но тут в пустой, безлюдной галерееЛуны сиянье мгла заволокла…

Каждая строка прерывалась восхищенными возгласами, а когда чтение было окончено, все хором заявили:

— Эти стихи так же хороши, как воспетая в них бегония. Так что лучшего названия, чем «Бегония», не придумать.

— Вы говорили, что хотите меня оштрафовать. В таком случае позвольте мне завтра же собрать общество, — сказала Сянъюнь.

Все согласились, воскликнув:

— Прекрасно!

Затем перечли написанные накануне стихи и сделали замечания.

Вечером Баочай пригласила Сянъюнь к себе во двор Душистых трав. При свете лампы девушки обсуждали темы для будущих стихов, а также предстоящее угощение. Сянъюнь без умолку болтала, но все не по делу, и Баочай в конце концов ее прервала:

— Угощение — это не самое главное, оно скорее для забавы, но надо считаться с возможностями и в то же время стараться никого не обидеть. Нескольких связок монет, которые ты дома получаешь на месяц, тебе, разумеется, не хватает. И если ты все истратишь сейчас, твоя тетя рассердится. Да и все равно этих денег не хватит. Значит, придется тебе ехать домой или занимать у кого-нибудь здесь.

Выслушав все это, Сянъюнь заколебалась.

— У меня есть свой план, — продолжала между тем Баочай. — Приказчики из нашей лавки где-то достают замечательных крабов, недавно прислали мне несколько штук. У нас в доме все, начиная от старой госпожи и кончая слугами, любят крабов. Тут как-то тетушка говорила, что собирается пригласить старую госпожу в сад полюбоваться коричными цветами и отведать крабов, но, видно, что-то ей помешало. Ты пока ничего не говори о нашем обществе, просто пригласи всех на угощение. А когда старшие разойдутся, мы сможем сочинять стихи, сколько нам угодно. Я попрошу брата достать пару корзинок самых жирных и мясистых крабов, взять в лавке несколько кувшинов лучшего вина и два-три блюда фруктов. Видишь, как все просто!

Сянъюнь была растрогана добротой Баочай.

— Как хорошо ты придумала! — воскликнула она.

— Я говорю это от всей души, можешь не сомневаться, — с улыбкой сказала Баочай. — Только не думай, что я делаю это из снисхождения или отношусь к тебе свысока. Недаром же мы подружились! Если мой план тебе нравится, я распоряжусь, чтобы все было устроено.

— Милая сестра! — улыбнулась Сянъюнь. — Я понимаю твои добрые чувства, несмотря на то что глупа. Иначе не была бы достойна считаться человеком! Не относись я к тебе, как к родной сестре, неужели стала бы рассказывать о своей нелегкой жизни?

Баочай позвала служанку и приказала:

— Пойди к старшему господину Сюэ Паню, скажи, пусть достанет несколько корзин крупных крабов, каких нам недавно присылали, мы собираемся завтра после обеда пригласить бабушку и тетушку в сад полюбоваться коричными цветами. И предупреди, чтобы не подвел.

Служанка ушла. И больше мы о ней рассказывать не будем.

Затем Баочай обратилась к Сянъюнь:

— Темы для стихов не обязательно должны быть замысловатые. Вспомни: ни вычурности, ни трудных рифм у древних поэтов не встретишь. Если тема замысловатая, а рифмы трудные, вряд ли получатся хорошие стихи, скорее — жалкие и беспомощные. Конечно, надо избегать обыденных слов и примитивных выражений, однако гнаться за новыми и оригинальными тоже не стоит. Новой и оригинальной и вместе с тем ясной должна быть мысль, тогда ни слова, ни выражения не покажутся банальными. Впрочем, все это для нас не имеет никакого значения — наше дело прясть да вышивать, а в свободное время прочесть несколько страниц из книги, которая, как говорится, полезна для тела и души.

Сянъюнь кивнула и промолвила:

— Поскольку вчера вы сочиняли стихи о бегонии, быть может, следовало бы теперь написать о хризантеме? Что ты на это скажешь?

— Да, сейчас самое время воспеть хризантему, — согласилась Баочай, — но о ней так много стихов у древних!

— Мне тоже это пришло в голову, — призналась Сянъюнь, — как бы не впасть в подражание.

Баочай подумала и воскликнула:

— Есть выход! Хризантему поставить на второй план, а на первый человека. Мы придумаем несколько заголовков из двух слов, первое слово будет служить пояснением, второе — обозначать предмет, который мы собираемся воспевать, то есть хризантему, а пояснение можно найти из числа общеупотребительных слов. Если даже мы будем писать стихи о хризантеме в той же манере, что и древние, это не будет подражанием. Описывать пейзаж и вместе с тем воспевать какой-то предмет — это уже что-то новое!

— Очень хорошо, — сказала Сянъюнь. — Но все же какими должны быть заголовки? Придумай хоть один, а я — уже все остальные.

— Пожалуй, неплохо «Сон о хризантеме», — подумав, произнесла Баочай.

— Прекрасно! — воскликнула Сянъюнь. — А «Тень хризантемы» годится?

— Вполне, — ответила Баочай, — хотя, кажется, это было. Впрочем, неважно, чем больше мы придумаем заголовков, тем лучше. Могу предложить еще один.

— Какой? Говори скорее! — нетерпеливо сказала Сянъюнь.

— «Вопрошаю хризантему». Подходит?

Сянъюнь хлопнула рукой по столику в знак одобрения и в свою очередь проговорила:

— «Ищу хризантему»! Нравится?

— Неплохо! — согласилась Баочай. — Давай придумаем с десяток, а потом запишем.

Она растерла тушь, обмакнула кисть и приготовилась писать. Сянъюнь выхватила у нее кисть и велела продиктовать заголовки. Вскоре десять названий были готовы. Сянъюнь прочла и улыбнулась:

— Десять заголовков мало, надо двенадцать. Тогда будет как в живописном альбоме.

Баочай подумала, сочинила еще два и предложила:

— А теперь расположим их по порядку.

— Верно, — согласилась Сянъюнь, — хризантемы следует описать подробно и в строгой последовательности.

— Итак, первое стихотворение назовем «Вспоминаю хризантему», — начала Баочай. — А раз я о ней мечтаю, значит, должна ее разыскать, таким образом, второму стихотворению дадим название — «Ищу хризантему». Третье — «Сажаю хризантему», ведь, разыскав, надо ее посадить. А посадив — радоваться и любоваться ею. Итак, четвертое стихотворение пусть называется «Любуюсь хризантемой». Налюбовавшись, мы ее срываем и ставим в вазу. Итак, пятое назовем «Застолье с хризантемами». Но если не воспеть хризантему в стихах, она потеряет свою прелесть, поэтому шестое стихотворение будет называться «Воспеваю хризантему». И тут, естественно, нельзя не взяться за кисть и за тушь, так что седьмое стихотворение озаглавим «Рисую хризантему». Но нарисовать мало — никто не поймет, в чем ее прелесть, поэтому восьмое стихотворение следует назвать «Вопрошаю хризантему». Умей хризантема говорить, она рассказала бы все о себе, и тогда у нас появилось бы желание украсить себя ею, поэтому девятое стихотворение надо назвать «Прикалываю к волосам хризантему». Вот, пожалуй, все чувства, которые вызывает у нас хризантема. Потому десятое и одиннадцатое стихотворения можно назвать «Тень хризантемы» и «Сон о хризантеме». Последнее стихотворение как бы подытожит все, что было в предыдущих, и будет называться «Увядшая хризантема». Таким образом, наши стихи запечатлеют все самое интересное, что можно сказать о хризантеме за три месяца ее цветения.