Повести о Куликовской битве - М. Н. Тихомиров
По малех же днех снидошася желано два брата, яко же иногда Иосифь с Велиамином, лобзашеся любезно. Снидошася с всеми силами. Северяне же видеша и възрадовашася. Князь же Андрей и князь Дмитрей Вольгирдовичи и видеша у себе множество людей сердечно въоружено, яко нарочитый съпротивныи полци. Приспеша же на Дон вборзе, наихаша великого князя Дмитреа Ивановича в сю страну Дону, на месте реченом Березуе, и ту съвъкупишася с великым князем. Князь же великый Дмитрей Иванович и з братом своим, с князем Володимером, възрадовашася радостию ведикою и удивишася силе божией: «Яко не удобно быти таковей помощи господне, господь посла их путем своим, яко дети оставиша отца своего и поругашася ему, яко же иногда волсви Ироду. Вы же приидоша на помощ нашу». И многыми дарми почти их.
По пути же идуща и веселящеся о сем, земное уже все отвръгшеся, чающе себе оноа времени, яко бесмертие в векы. И рече князь великий: «Братиа моа милая, коеа ради потребы приидосте семо? Не господь ли посла вас в путь свой? Воистинну ревнители есте отца нашего Авраама, яко тайно[388] вскоре[389] Лотове поможе доблественнему, и великому князю Ярославу, яко той отмести обиду брату своему!»
Въскоре же посла вестника ко преосвященному[390] митрополиту Киприану, яко: «Ольгирдовичи князи приидоша ко мне на помощ с многыми силами, а отца своего оставиша». Скоро же вестник прииде к преосвященному митрополиту. Архиепископ же слышав то, став прослезися, и молитву сътвори: «Господи владыко человеколюбие, яко съпротивнии наши ветри на тихость предлагаются!» И посла в соборныа церкви, во обители святыа, повеле молитвы творити день и нощ к вседръжителю богу, но паче же игумена Сергеа в обители святыа Троица, да когда бог послушает сих. Княгиня же великаа Овдотиа слышав то великое божие милосердие и многым убогым милостыню творя и сама непрестанно текуще в церковь божию день и нощ. Се иже оставиша пакы напред възвратися.
О приложение Дону
Великому же князю бывшу не месте реченом Березуй, яко за двадесят и три поприща до Дону, приспе же 5 день месяца сентебра на память святого пророка Захарии и на память сродника его — убиение великого Глеба Володимерича. И приихаша от стражей его Петр Горской, Карп Олексин и приведоша язык нарочит, яко цар уже на Кузмипе гати. «Не спешит бо того ради: ожидает[391] Ольгирда[392] и Ольга, а твоего събраниа не весть и стретениа твоего не чает. По предписанье книгам ему ольговым по трех же днех имает быти на Дону». Князь же великий спроси о силе. Он же рече: «Не мощно бе изсчезти никому же».
Князь же великый нача думати з братом своим с князем Володимером и с новонареченою братиею, с литовскыми князьми: зде ли лакы пребудем или Дон перевозитися имам? И рекоша же ему Ольгирдовичи[393]: «Аще ли князь великий хощеши крепково воинства, то вели Дон реку возитися, то несть ни единаго помышляющаго въспять. А велице силе его несть веровати, яко не в силе бог — в правде. Ярослав перевезеся реку — Святополка победи, прадед твой, князь великий Александр, Неву реку[394] пришед — короля победи. Тобе же, нарече бог, тако же подобает творити. Аще побием, то вси спасемся, аще умрем, то вси опщую смерть приймем от князей[395] до простых[396] людей. И тобе уже, великому государю, оставити смирение, оже буйными словесы глаголати и теми словесы крепится войско ваше. Мы убо видим, яко множество избраных витязей войску твоего!»
Князь же великий повеле войску своему Дон реку возитися. Воини же ускоряют, яко ближают татарове. Мнози же сынове рустии възрадовашеся радостию великою и зряще своего подвига желаннаго, еже на Руси вжелаше.
За много дни приидоша же на место то мнози волци, воюющи по вся нощи непрестанно, и гроза бе велика. Полком же храбрым сердце утвержающе юноши слышит рускых иже паче укротеша. И мнози ворони необычно събрашася не умолкают грающе, галицы же свою речь говорят. Вороны же играют, яко горам играющым орлы же мнози от усть Дону прилетеша и[397] ту клицаху, ждуще дни грознаго, богом изволенаго, в он же имает пасти множество трупу и человеческаго кровопролитна, яко морскыа воды. От таковаго страху и от великия грозы древо поклонишася и трава постилашеся. И мнози от обоих унывают, видяще смерть пред очима. И начаша же погани студом помрачитися о погибели живота своего, понеже убо умре нечестивый и погыбе память его с шумом; а правовернии же человеци ноипаче просветишася, радующеся и чающе свершенаго обетованиа и прекрасных венцов, и о них поведа преподобный старец Сергий.
Приспе же вестници и поведаша, яко близь есть поганый. Князь же великий повеле воинству вооружитися[398] того дни. Вестници поскоряют, яко ближают уже поганий напрасно зело. И бысть в шестый час дны прибеже Семень Мелик з дружиною своею. По них же пригонишася мнози от татар. Тольми напрасно гнашася, нолны полци видеша великого князя. И възвратишася и поведаша царю, что князи рускыа при Дону ополчишася. Божиим промыслом много людей видеша, с четверицею того сказаша царю множество людей видеша. И он же нечестивый цар разжен диаволом, разумевь свою погыбель, и крикнув гласом напрасно испусти, и рече: «Такова моа сила, аще сего не одолею[399], то како имам възвратитися въсвоаси!» И повеле напрасно въоружитися.
Семен же Мелик[400] поведа великому князю, яко: «Гусинь брод преидоша уже Мамай, едину уже нощь имаете межу събою, на утрей бо имает прейти на Непрядву. Тобе же и подобает великому князю днесь ныне ополчитися, а заутра иже ускорят татарове».
Начен князь великий Дмитрей Иванович и з братом своим, с князем Володимером Андреевичем, и с литовскыми князьми, Андреем и Дмитрием Вольгирдовичи, от шестого часа полци уряживати. Воевода же есть некто, прииде с литовскыми князьми, Дмитрей Боброк, родом Волынскыа земли. Вельми уставиша полци по
