Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов
Мужик, нашедши сапоги, потерял корову. Он не думал, чтоб оную украли, а считал, что оная, отвязавшись, забрела в лес. Почему пошел искать, однако долго ходил и кликал понапрасну, ибо в то время содрали уже с нее кожу и набивали травою. Исправясь же, дядюшка Фомкин из куста в болоте начал мычать коровою. Мужик, услыша голос сей, бросился к тому месту и, увидя хвост, кричал: «Эк тебя чёрт куды занес проклятую». Но, пришед и потянув за хвост, нашел не корову, а родимое ее платьице, набитое травою. Горе его было велико, но нечем пособить. Он взял кожу и побрел домой, а дядюшка с племянничком, разделя добычу, кушали за здоровье его говядину.
Фомке скоро случилось быть праздну, и для того, пришед к дяде, звал он его на промысел. «Куды же ты думаешь? — сказал дядя, — я не ведаю, где бы нам пошататься». Фома, подумавши, вскричал: «Постой! Я вздумал сделать шутку с соседним дворянином». — «Какую?» — спросил он. «Я, — отвечал Фомка, — украду ночью с него и с жены его рубашки и утащу из-под них постель». — «Вот какую небылицу болтаешь ты, — говорил дядя,— сходно ли с разумом из-под живых людей унесть постель и снять с них рубашки?» — «Ты увидишь, что я не лгу», — молвил Фомка и пошел на промысел. Прибыв в дом того дворянина, вошел в хоромы, неся с собой целый горшок квасной гущи. Вступя в передспальню, спавших в оной двух девок сшил ниткою очень крепко за косы, и так оставя оных, вшел в спальню и вылил гущу между дворянином и женою его. Пото́м, спрятавшись за печку, дожидался начала комедии. Дворянин, повернувшись, ощупал нечто сходствующее на свиной конфект, коим у него и у жены его были вымараны рубашки, и, кроме того, между ними находилось оного довольное количество. Он счел, что либо сам или жена его сей грех учинила. «Девки, девки!» — вскричал он, как бешеный, растолкал жену, харкал, плевал, вскочил с постели. Девки, услыша зов, хотели встать, но, будучи сшиты косами, столкнулись друг с другом и упали на пол. Связанные их косы тянули исправно их волосы. Девки спросонья сочли, что подруга ее с умыслу за косу тянет. Вдруг вцепились они обе друг другу в волосы и начали драку с криком. Опачканный дворянин, не дождавшись девок, сбросил с себя рубашку и выскочил нагой разнимать девок. Барыня равномерно в том ему последовала. Фомка, дав им свободу судить, мирить и тузить, выбросил постелю и рубашки в окно, куда и сам отправился. Он к великому удивлению дяди своего принес добычу.
По прекращении ссоры дворянин крайне изумился, не нашед в толь короткое время постели своей и скинутых рубах. Он, разговаривая о том поутру, сказал, что дал бы десять рублев тому, кто бы объявил ему причину сей чудной пропажи. Слух о сем дошел до Фомки, ибо он, ходя около двора оного дворянина, наведывался, что в нем происходит. Почему велел доложить о себе дворянину, что имеет до него надобность, и был допущен. Вошед, говорил он: «Я слышал, сударь, что вы желаете знать, каким образом сделалась у вас пропажа, так ведайте, что это мое дело». И требовал в награждение обещанные деньги. Дворянин, узнав от него подробности происшедшего, сказал вору: «Постой, мой друг, увериться сему по одним словам твоим не можно. Ты должен доказать то явным опытом твоего искусства. Если украдешь ты в нынешнюю ночь с конюшни моей стоялого жеребца, я заплачу тебе обещанные деньги вдвое». — «Очень хорошо, — сказал Фомка, — наше это дело». С чем от него вышел.
Дворянин, призвав своего конюшего, приказал оного жеребца чрез всю ночь держать двум человекам за поводы, а третьему за хвост. Сделавши сие учреждение, думал он: «Теперь посмотрю я, как он проворен! Хотя б то и сам сатана был, не обманет троих человек, с таковою осторожностию стерегущих коня моего».
Фомка, высмотря все распоряжение, побежал и купил целый бочонок вина, который подкатил конюхам. По счастью его были они гораздо неопасные неприятели вину. Запах оного тотчас предстал ноздрям их, по коему они, как добрые гончие собаки, добрались к бочонку и, не долго размышляя, принялись все трое оный опоражнивать. От сильного прилежания отнялись у них ру́ки, но́ги и чувствы, и они, попадав на землю, отдались беспечно во власть сна. Фомка, вошед в конюшню, двоим пьяным дал в руки по поводу, привязавши узду к яслям, а третьему вместо хвоста вручил горст пеньки; жеребца ж проводил он домой. Исправя сие, пришел поутру к господину, который должен был устоять на дворянском слове, прибавя некоторый выкуп и за жеребца.
Спустя несколько дней начал Фомка звать дядю своего воровать в столицу тамошней земли́ короля. «Мы там можем иметь лучшие случаи красть хорошие куски, а здесь по нашему искусству добыча мала, — говорил Фомка. — Всякое ремесло имеет расположение, и мало-помалу доходит до совершенства. Например, подьячий, притесняя челобитчиков, берет сначала только алтынами, достигнув в секретари, счет его составляют рубли. А если учинится он судьею, что и необходимо с теми, кои искуснее грабили, тогда уже́ целые мешки управляют его совестью. Мы также совершили уже́ подвиг подьячих, алтыни и рубли у нас есть, а теперь время подражать нам старому воеводе». Дядя согласен был, и путь начат.
Проходя сквозь один город, Фомка с умыслу учинил драку, чтоб доставить тем дяде своему способ у сбежавшегося смотреть народа что-нибудь из карманов повытаскать. В чем им был хотя и добрый успех, но Фомку, как зачинщика драки, взяли под караул и повели к воеводе того го́рода. Фомка, шед дорогою, поднял немалый камень и положил оный за пазуху. По прибытии в судебное место начался донос. Во время слушания оного Фомка показывал почасту воеводе сквозь кафтан камень. Воевода счел оный за мешок денег и думал, что тем его подарить хочет виноватый, если его оправить. Завидливые судейские глаза́ разгорелись: страсть ко взяткам принудила его делать все в пользу Фомкину. Тотчас изгнаны доносчики, яко пришедшие из пустяков утруждать воеводу. Оставшись наедине с Фомкой, правосудец просил его
