Михаил Чулков - Сказания о русских витязях
Государь!
Некто из твоих подданных желает тебе благополучия и просит, чтобы ты не отдавал твою дочь, а нашу государыню Полкану, когда подступит он под город, а победить его принимает он это на себя; и ты увидишь в поле одного противника из твоих подданных столь многочисленному и свирепому воинству.
Нашел он способ тайным образом вручить его сенату; сенат объявил государю, который почел его сперва баснею, но наконец, рассуждая очень долго, обнадежился сим уверением и в доказательство своей благодарности разослал повсюду указы, что если обещание свое тот исполнит, то он с позволения народа отдаст ему свое царское сокровище, и притом просил его, чтобы он объявился как государю, так и народу, чтобы они видели своего благодетеля; однако Силослав не хотел показаться. Очень в короткое время покрылось поле подле города полканами; все жители взошли на стены и смотрели с превеликим ужасом на оных. Они рыстали столь быстро по полю, что пущенные изо всей силы ими стрелы догоняли и хватали их на лету, подбегали к городу и смотрели на оный с презрением, почитая игрушкою овладеть оным. Государь почти лишился чувств, увидев таких страшилищ, и ждал непременно своей кончины; весь город отчаялся и не имел надежды к спасению. Это было утро. Силослав, уведомившись о сем, начал призывать Преврату, как охранительницу своей жизни, которая тотчас ему предстала.
— Могучая волшебница, — говорил он ей, — я знаю, что тебе все возможно; подкрепи во мне мои силы и позволь победить Полкана. Я не имею оружия, итак, с твоим повелением ожидаю от тебя оного. Волшебница вывела его из дому и привела в такое место, где не было никого людей, махнула по воздуху волшебным прутиком; тотчас подвели ей два духа коня во всем богатырском снаряде, потом принесли и Силославову одежду; она велела ему перерядиться в оную и сесть на коня, дала наставление и сама скрылась. Силослав как скоро появился на улице во всем воинском и сияющем снаряде, то увидя, люди бежали к нему со всех сторон и провожали с радостными восклицаниями. Тотчас дали знать во дворце, что едет их избавитель к государю, которого видеть, отчаявшись, не имели они никакой надежды. Услышав сие, государь и отчаянная молодая государыня бросились на крыльцо и с нетерпением ожидали его пришествия. Когда въехал Силослав на царский двор, то увидя государь величественный его вид и крепкое богатырское вооружение, исполнился великою надеждою и нимало не сомневался, чтобы такой храбрый полубог не победил его неприятеля. Конь под Силославом был побольше несколько обыкновенных; стройность его, сила, бодрость превосходили все, и не можно найти примера — пламенные его ноздри устрашали всякого, кто бы ни захотел к нему приблизиться. Он имел на себе одинакую кольчугу с Силославом, которая прикрывала его всего по самые колени. Силослав имел на себе шлем из самой чистой стали, которую покрывала золотая решетка; щит и копье сделаны были удивительным искусством из чистой стали. Когда подъехал он к крыльцу, то отдал должную честь государю и говорил ему, что он едет сражаться за честь его и природную вольность княжны, его дочери. Государь хотя и просил Силослава в свои покои, однако он с извинением не пошел в оные и поехал прямо из города в ратное поле. Государь немедленно шел в Световидово капище и приказал возжечь в оном великую жертву, просил бога войны, чтоб рать сия благополучно окончилась. Все жрецы и народ стояли пред кумиром на коленях и с теплым усердием просили его защищения; некоторые из оных почитали Силослава Световидом, потому что еще не видали такого смертного; итак, во время молитвы внутренне его благодарили за его милосердие. Княжна бросилась тотчас на городскую башню смотреть противное ей сражение; она как скоро увидела Силослава, то благодарность к оному преодолела много любовь ее к новгородскому князю, или, лучше, почувствовала она великую к нему склонность: рвалась уже не о том, чтоб избавиться ей от Полкана и соединиться с обрученным женихом, а что Силослав подвергается такой опасности и хочет лишить себя жизни для той, которую, может быть, он и никогда не видал. Вошед на башню, ждала с нетерпеливостью, как Силослав покажется на ратном поле. Когда растворили ворота, то, к превеликому ужасу граждан, показался Силослав на ратном поле. Увидев его, полканы побежали многие с великим стремлением, но не сражаться с ним, а смотреть на его вооружение. Очень в скорое время обсыпали его со всех сторон, но Силослав принял их не так, как смотрителей, а так, как неприятелей. Тотчас закипела военная буря, и все ратное поле пришло в великое движение и начало покрываться мертвыми телами. Силослав, обнажив свой меч, сверкал, как молния, в пространном поле, находя везде себе путь сквозь множество освирепевших полканов. Наконец, когда скрыла его густая пыль от глаз Зинаиды, тогда упала она в обморок, отчаявшись его видеть, и, нечувствительную, понесли ее в покои. Полкан, вооружась, поднялся из своего стану. Силослав, вложа свой меч, вооружился копьем. Очень скоро с превеликою яростью съехались они друг с другом; первый удар был очень силен, так что казалось, будто бы зыблилась под ними земля. Полкан упал на землю; Силослав, отъехав от него на несколько, дожидался, чтобы он встал, ибо бессильного победить казалось ему бесчестно. Полкан вооружился опять и с превеликою яростью бросился на Силослава, который вонзил ему копье в самую грудь. Вдруг сделался в воздухе превеликий рев; ужасные вихри летели в ярости со всех сторон и с превеликим свистом ломали деревья, подъяли великую пыль и сделали прекрасный день ужасною ночью. В одну минуту всего убитого воинства поднялись тела на воздух, и их стало не видно; вскоре потом просияло опять солнце и ветры утихли. Силослав от сего приключения пришел в превеликий ужас и поспешил как возможно скорее в город. Он уже был подле самых ворот, как вдруг ужасная туча сделалась над его головою, и первый громовой удар растворил под ним землю и сделал ужасную пропасть, которая пожрала столь храброго воина. Отнялось на время его понятие, и он увидел себя в новом свете и в другой атмосфере.
Когда открыл глаза Силослав, как бы после крепкого сна, то увидел себя лежащего под деревом и окруженного страшнообразными и невиданными животными, которых как на дереве, так и около его премножество находилось. Они его беспокоили различными образами и старались устрашить. Такое необычайное позорище и действительно представилось ему страшным; он вскочил и желал от них удалиться, но чем больше отступал, тем больше оных ему встречалось; они его утесняли, только не делали ему никакого вреда, отчего пришел он в превеликое отчаяние и не знал, что ему начать должно было. Вдруг увидел перед собою человека, который, не сказав ему ни слова, взял за руку и повел в неизвестный путь. Вскоре появились они в таком месте, которое ежели описывать, то мало станет на это человеческой жизни. Ограда здания, в которое они вошли, сколько была высока, столько и великолепна; удивительное сплетение и разные изображения, сделанные все как будто бы из одного яхонта голубого и прозрачного цвета, представляли его обитанием какого-нибудь первостатейного бога, а не человека. Столбы, их подножия и изображения на них животных сделаны были из красного и также прозрачного камня. Когда вошел Силослав с проводником в растворенные ворота, то благовоние, красота деревьев, порядок стихий, умеренное солнца сияние, цветы и невообразительные фонтаны привели его в великое удивление. Он остановился и не смел идти далее, спрашивал у провожатого, который, однако, ничего ему не отвечал и только принуждал идти далее, которому Силослав предприял следовать. Встречались с ними птицы, ходящие по дорогам; они имели на головах у себя вместо хохлов блестящие звезды, перья же были на них огненные разного цвета, от которых падали искры, отчего земля пускала благовоние и наполняла воздух наиприятнейшим в свете ароматом; другие, которые столько же были прекрасны, летали в воздухе, колебали оный крыльями и делали тем приятное прохлаждение. На деревьях малого рода, но великой приятности птички пели самыми нежнейшими голосами. Силослав увидел в пологих янтарных берегах не весьма большой ртутный пруд, который находился весь в движении, наподобие кипящей воды; на поверхности сей ртути стояли тритоны, нереиды и сирены, которые составляли из себя хор; оный столько был приятен слуху, что как скоро Силослав его услышал, то ослабели его члены и приятный сон начал закрывать его глаза. Проводник положил его на мягкую, или, лучше, на воздушную, софу, где Силослав започивал весьма приятно. Как скоро затворил он глаза, то мечталось ему сие.
Мимо того места, где он опочивал, проходила красавица со множеством девиц, не только что неописанная, но и невообразимая; вела она за руку маленького и нагого мальчика; подошед к Силославу и взглянув на него, усмехнулась с самым приятным видом и приказала мальчику сделать то, что ему приказано. Младенец вынул стрелку из колчана, который находился у него за плечами, положил на тетиву и ударил тупым концом в самую грудь Силославову, который и во сне усмехнулся такой приятной шутке. После, спустя несколько времени, когда они шли назад, тот же младенец острою и золотою стрелкою уязвил Силослава чувствительно, который, однако, не проснулся. Красавица, подошед к нему, его поцеловала и пошла прочь.
