Русский фольклор.Песни, сказки, былины, прибаутки, загадки. игры, гадания, сценки, причитания, пословицы и присловья - Аникин Владимир Прокопьевич
А она прибежала домой, да хорошо ещё, что успела прибежать, а тут и отец и мать пришли.
МОРОЗКО
Живало-бывало, — жил дед да с другой женой. У деда была дочка, и у бабы была дочка.
Все знают, как за мачехой жить: перевернешься — бита и недовернешься — бита. А родная дочь что ни сделает — за всё гладят по головке: умница.
Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела — ещё до свету… Ничем старухе не угодишь — всё не так, всё худо.
Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.
— Вези, вези её, старик, — говорит мужу, — куда хочешь, чтобы мои глаза её не видали! Вези её в лес, на трескучий мороз.
Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспорить. Запряг лошадь:
— Садись, мила дочь, в сани.
Повёз бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.
Девушка сидит под елью, дрожит, озноб её пробирает. Вдруг слышит — невдалеке Морозно по ёлкам потрёскивает, с ёлки на ёлку поскакивает, пощёлкивает. Очутился па той ели, под которой девица сидит, и сверху её спрашивает:
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко стал ниже спускаться, сильное потрескивает, пощелкивает:
— Тепло ли тебе девица? Тепло ли тебе, красная?
Она чуть дух переводит:
— Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко ещё ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защёлкал:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
— Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Тут Морозко сжалился над девицей, окутал её тёплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.
А мачеха по ней уж поминки справляет, печет блины и кричит мужу:
— Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!
Поехал старик в лес, доезжает до того места, — под большою елью сидит его дочь, весёлая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около — короб с богатыми подарками.
Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повёз домой.
А дома старуха печет блины, а собачка под столом:
— Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
Старуха бросит ей блин:
— Не так тявкаешь! Говори: «Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут…»
Собака съем блин и опять:
— Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
Старуха и блины ей кидала, и била ее, собачка — все своё…
Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идёт падчерица — в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжёлый. Старуха глянула — и руки врозь…
— Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место…
Старик посадил старухину дочь в сани, повёз её в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.
Старухина дочь сидит, зубами стучит.
А Морозко по лесу потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает, пощёлкивает, на старухину дочь поглядывает:
— Тепло ли тебе, девица?
А она ему:
— Ой, студёно! Не скрипи, не трещи, Морозко…
Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощёлкивать.
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко…
Ещё ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защёлкал:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!
Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.
Чуть свет старуха посылает мужа:
— Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези её в злате-серебре…
Старик уехал. А собачка под столом:
— Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.
Старуха кинула ей пирог:
— Не так тявкаешь! Скажи: «Старухину дочь в злате-серебре везут…»
А собака — всё своё:
— Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут…
Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мёртвая. Заголосила старуха, да поздно.
СЕСТРИЦА АЛЁНУШКА И БРАТЕЦ ИВАНУШКА
Жили-были старик да старуха, у них была дочка Алёнушка да сынок Иванушка.
Старик со старухой умерли. Остались Алёнушка да Иванушка одни-одинёшеньки.
Пошла Алёнушка на работу и братца с собой взяла. Идут они по дальнему пути, по широкому полю, и захотелось Иванушке пить.
— Сестрица Алёнушка, я пить хочу!
— Подожди, братец, дойдём до колодца.
Шли-шли — солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит коровье копытце полно водицы.
— Сестрица Алёнушка, хлебну я из копытца!
— Не пей, братец, телёночком станешь!
Братец послушался, пошли дальше.
Солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит лошадиное копытце полно водицы.
— Сестрица Алёнушка, напьюсь я из копытца!
— Не пей, братец, жеребёночком станешь!
Вздохнул Иванушка, опять пошли дальше.
Идут, идут — солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Стоит козье копытце полно водицы.
Иванушка говорит:
— Сестрица Алёнушка, мочи нет: напьюсь я из копытца!
— Не пей, братец, козлёночком станешь!
Не послушался Иванушка и напился из козьего копытца.
Напился и стал козлёночком…
Зовёт Алёнушка братца, а вместо Иванушки бежит за ней беленький козлёночек.
Залилась Алёнушка слезами, села под стожок — плачет, а козлёночек возле неё скачет.
В ту пору ехал мимо купец:
— О чём, красная девица, плачешь?
Рассказала ему Алёнушка про свою беду.
Купец ей говорит:
— Поди за меня замуж. Я тебя наряжу в злато-серебро, и козленочек будет жить с нами.
Аленушка подумала, подумала и пошла за купца замуж.
Стали они жить-поживать, и козлёночек с ними живёт, ест-пьет с Алёнушкой из одной чашки.
Один раз купца не было дома. Откуда ни возьмись, приходит ведьма: стала под Аленушкино окошко и так-то ласково начала звать ее купаться на реку.
Привела ведьма Алёнушку на реку. Кинулась на неё, привязала Алёнушке на шею камень и бросила её в воду.
А сама оборотилась Алёнушкой, нарядилась в ее платье и пришла в её хоромы. Никто ведьму не распознал. Купец вернулся — и тот не распознал.
Одному козленочку всё было ведомо. Повесил он голову, не пьёт, не ест. Утром и вечером ходит по бережку около воды и зовёт:
— Алёнушка, сестрица моя!.
Выплынь, выплынь на бережок…
Узнала об этом ведьма и стала просить мужа — зарежь да зарежь козлёнка…
Купцу жалко было козлёночка, привык он к нему. А ведьма так пристаёт, так упрашивает, — делать нечего, купец согласился:
— Ну, зарежь его…
Велела ведьма разложить костры высокие, греть котлы чугунные, точить ножи булатные.
Козлёночек проведал, что ему недолго жить, и говорит названому отцу:
— Перед смертью пусти меня на речку сходить, водицы испить, кишочки прополоскать.
— Ну, сходи.
Побежал козлёночек па речку, стал на берегу и жалобнехонько закричал:
— Алёнушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок.
Костры горят высокие,
Котлы кипят чугунные,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати!
Алёнушка из реки ему отвечает:
— Ах, братец мой Иванушка!
Тяжел камень на дно тянет,
Шёлкова трава ноги спутала,
Жёлты пески на груди легли.
А ведьма ищет козлёночка, не может найти и посылает слугу:
— Пойди найди козлёнка, приведи его ко мне.
Пошёл слуга на реку и видит: по берегу бегает козленочек и жалобнехонько зовёт:
— Алёнушка, сестрица моя!
Выплынь, выплынь на бережок.
Костры горят высокие,