Ермолай-Еразм - Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1
Так и жил он с братьями, и хотя не был поставлен в священники, но очень с ними пекся о церкви Божьей. И каждый день пел он с братьями в церкви и полунощную, и заутреню, и Часы, и третий, и шестой, и девятый, и вечерню, и мефимон[237], как сказано: «Седмикратно в день прославляю тебя за суды правды твоей». В промежутках они устраивали частые молебны, — ведь для того и ушли из мира, чтобы беспрестанно молиться Богу и в Церкви, и в кельях, как сказал Павел: «Непристанно молитесь Богу». А обедню служить Сергий призывал кого-нибудь другого, в сане священника или старца игумена, встречал их и просил служить святую литургию: сам Сергий сначала не хотел быть поставленным в священники или игуменство принять из-за великого и беспредельного смирения. Ведь был он полон кротости большой и великого истинного смирения, во всем всегда подражая своему Владыке, Господу нашему Иисусу Христу, давшему пример для подражания желающим подражать ему и следовать ему и сказавшему: «Придите ко мне, все труждающиеея и обремененные, я успокою вас. Возьмите иго мое на себя и научитесь от меня: ибо я кроток и смирен сердцем». Из-за этого смирения Сергий не хотел быть поставленным в священники или игуменство принять: говорил он всегда, что желание быть игуменом — начало и корень честолюбия.
Собралось монахов не очень много, не больше двенадцати человек: среди них был некий старец Василий, по прозванию Сухой, который в числе первых пришел с верховьев Дубны; другой же монах, по имени Иаков, по прозванию Якута — был он за посыльного, его всегда посылали по делам, за особенно нужными вещами, без которых нельзя обойтись; еще один был, по имени Анисим, который был дьяконом, отец дьякона, по имени Елисей. Когда кельи были построены и тыном ограждены, не очень большим, поставили и привратника у ворот, сам же Сергий три или четыре кельи сам своими руками построил. И в прочих всех монастырских делах, нужных братии, он участвовал: иногда дрова на плечах своих из леса носил и, разбив и наколов, на поленья разрубив, разносил по кельям. Но зачем я вспоминаю о дровах? Ведь удивительно поистине было видеть то, что у них было тогда: был от них недалеко лес, — не так, как теперь, но где кельи строящиеся были поставлены, здесь же над ними и деревья были, осеняя их, шумели над ними. Вокруг церкви много колод и пней повсюду было, здесь же различные сеяли семена и выращивали огородную зелень. Но вернемся снова к оставленному рассказу о подвиге преподобного Сергия, как он без лености братии как купленный раб служил: и дрова для всех, как было сказано, колол, и толок зерно, и жерновами молол, и хлеб пек, и еду варил, и остальную пищу, нужную братии, готовил; обувь и одежду он кроил и шил; и из источника, бывшего там, воду в двух ведрах черпал и на своих плечах в гору носил и каждому у кельи ставил.
Ночью же Сергий в молитвах без сна проводил время; хлебом и водой только питался, да и этого мало употреблял; и ни часа праздным не оставался. И так истощил он свое тело суровым воздержанием и великими трудами. Когда в нем плотские волнения бес возбуждал, он великий подвиг за подвигом совершал, заботился о процветании места того, чтобы только угоден был Богу труд его. И что бы он ни делал, псалом на устах его всегда был, в котором говорится: «Всегда видел я Господа перед собою, ибо он одесную меня: не поколеблюсь». Так пребывал он в молитвах и в трудах, плоть измучил свою и иссушил, желая быть небесного города гражданином и вышнего Иерусалима жителем.
Прошел один год, и игумен, о котором шла речь и который постриг блаженного Сергия, разболелся, и, некоторое время поболев, умер, и к Господу отошел. Преподобный же Сергий печалился очень, и молился Богу, и молитву прилежную к Богу воссылал о том, чтобы Бог дал игумена, наставника обители этой, отца и правителя, который сможет направить корабль духовный всемирной жизни к пристанищу спасения и избавит его от волн гибельных, от злых духов. Так он молился Богу, прося игумена и настоящего устроителя месту тому, и Бог услышал молитву угодника своего, и молению его внял, чтобы слова Давида ложными не оказались: «Желание боящихся его он исполняет, и молитву их слышит, и спасет их». Бог пожелал дать в игумены самого просившего просителя, праведного правителя; и кого просил Сергий, того и получил, и обрел, и приобрел поистине праведного правителя, который смог управлять обителью этой. Он не себя самого просил, но другого кого-нибудь, кого Бог даст; Бог же, который все предвидит, провидя будущее и желая создать и устроить обитель эту и прославить ее, никого лучше Сергия не нашел, но именно самого просившего дарует братии, зная, что может Сергий с этим управлением управиться во славу имени его святого.
Как же и каким образом началось игуменство Сергия? Вложил Бог в сердце братьям желание сделать так, чтобы Сергий начальствовал как начальник их. Осенила некая мысль братию; и сошлись монахи сначала сами по себе, и совет собрали они; так утвердившись в своем намерении, они все вместе пришли к преподобному Сергию, говоря: «Отче! Мы не можем жить без игумена! Ныне мы пришли к тебе открыть мысли наши и желания: мы очень хотим, чтобы ты был нашим игуменом и наставником душ и тел наших, чтобы мы приходили к тебе с покаянием исповедоваться в грехах своих; хотим от тебя прощение, и благословение, и молитву каждый день получать и видеть, как ты ежедневно совершаешь святую литургию; хотим всегда из честных рук твоих причащаться пречистых тайн. Да, честный отче, этого мы желаем от тебя, только не отказывайся».
Преподобный же Сергий вздохнул из глубины души и сказал им: «У меня и помысла не было стать игуменом, но только желает душа моя скончаться в иноках на месте этом. Не принуждайте меня, но оставьте меня Богу, и он, что захочет, то и сделает со мной». Они же ответили: «Мы, отче, желаем, чтобы был ты нашим игуменом, а ты отказываешься. Мы же говорим тебе: или сам будь игуменом, или иди и попроси нам игумена у епископа. Если же ты не сделаешь так, то из-за такого несчастья мы разойдемся все с места этого». Преподобный же Сергий, стеная сердцем, снова сказал им: «Сейчас разойдемся каждый в свою келью, и все помолимся Богу прилежно о том, чтобы он явил и открыл нам, что следует делать». Они же разошлись каждый в свою келью.
По прошествии нескольких дней опять пришла братия к преподобному Сергию, говоря: «Мы, отче, пришли на место это, потому что слышали о тебе, что ты начал славное подвижничество и церковь основал, которую своими руками построил. Имея благодать Святой Троицы, мы к ней обращаемся, на нее мы всю надежду и упование возложили под твоим началом, и теперь стань нам отцом и игуменом. И будешь предстоять у престола Святой Троицы, серафимскую трисвятую песнь воссылать к Богу, бескровную совершая службу, и своими руками подашь нам пречистое тело и божественную кровь Господа нашего Иисуса Христа, и, устроив старость нашу, гробу предашь нас». Отец Сергий долго отказывался и не хотел этого, умолял их и говорил, успокаивая: «Простите меня, отцы мои и господа мои! Кто я такой, чтобы посметь дерзнуть на то, чего со страхом и ужасом ангелы не могут достигнуть? Как же я, недостойный, на сию дерзость решусь, не достигнув такой веры? Я и начала монашеского устава и жизни не смог еще постигнуть; как посмею я к этой святыне приступить или прикоснуться к ней? Мне бы о своих грехах плакать и с вашей молитвой этого блага достигнуть, страны желанной, к которой стремился я с юности моей». И такие слова, и многие другие он им сказал и удалился в келью свою.
Блаженные же эти старцы через несколько дней снова пришли и стали беседовать с Сергием, повторяя те же доводы и другие приводя, и сказали они: «У нас, отче духовный, распри никакой с тобой нет: поскольку Бог наставил нас, мы к тебе пришли сюда, и твоей жизни и благонравию уподобиться захотели, и наслаждения будущими благами сподобиться надеялись. Если же ты не хочешь заботиться о наших душах и пастухом у нас, овец словесных, быть не хочешь, мы уходим с места этого и от храма Святой Троицы и обет наш невольно нарушаем. И будем блуждать, как овцы без пастуха, в горах гордости и распутства; дурным мыслям предаваясь, мы побеждены будем мысленным зверем, то есть дьяволом. Ты же ответ дашь беспристрастному судье Вседержителю Богу». Так говорила ему братия, страхом устрашая и угрозами угрожая: ведь много раз прежде, много дней умоляли они Сергия, понуждая его или смирением, или же спокойными и ласковыми словами, иногда же угрозами и строгими словами они угрожали в горести. Он же, крепкий душою, твердый в вере, смиренный умом, и на ласковые слова не отзывался, и угрозам не внимал, но был мужем выше угроз.
Долго принуждала его братия стать игуменом, он же, смиренный разумом, не хотел игуменства принять и не хотел с детства присущее ему и к Богу приближающее его смирение оставить. Отверг он эти мольбы братии, грешным себя считая и недостойным, и добавил вот что: «Мои слова не согласны с вашими словами, потому что вы чересчур упорно принуждаете меня стать игуменом, а я чересчур упорно отказываюсь. Ведь я сам в поучении нуждаюсь и более хочу учиться, чем других поучать: я больше стремлюсь сам у других в подчинении быть, чем над другими властвовать и начальствовать. Боюсь я суда Божьего; если же будет Богу угодно то, что вы повелеваете мне, да буде воля Господня!» Ибо одержало в нем верх его сердечное братолюбие и его усердие и старательность — и он наконец внял их мольбам. И пообещал он исполнить просьбу их, и повиновался воле их, — вернее сказать, воле Божьей. И после этого всего преподобный Сергий восстонал из глубины сердца, и все мысли, упование возложив на Вседержителя Бога, сказал им со смирением душевным: «Отцы и братья! Я наперекор вам ничего говорить не буду, воле Господней предавшись: ведь Бог знает сердца и помыслы. Пойдем в город к епископу».
