Публий Назон - Метаморфозы

        Все в это время цветет; в цветах запестрел, улыбаясь,

205 Луг благодатный; но нет еще в зелени зрелости должной.

        В лето потом переходит весна, в могучую пору;

        Сильным стал юношей год, — мощнее нет времени года,

        Нет плодовитей его, бурнее в году не бывает.

        Осень наступит затем, отложившая юную пылкость,

210 Зрелая, кроткая; год — не юноша, но и не старец —

        Станет умерен, — меж тем виски сединою кропятся.

        После старуха зима приближается шагом дрожащим,

        Вовсе волос лишена иль с седыми уже волосами…

        Также и наши тела постоянно, не зная покоя,

215 Преобращаются. Тем, что были мы, что мы сегодня,

        Завтра не будем уже. Был день, мы семенем были

        И — лишь намек на людей — обитали у матери в лоне.

        Руки искусные к нам приложила природа; и, видя,

        Что утесняется плод беременной матери чревом,

220 Скрытые в нем, в воздушный простор их выводит из дома.

        Вот, появившись на свет, лежит без силы младенец;

        Четвероногий почти, как зверь, влачит свои члены.

        Вот понемногу, дрожа, на ступне, пока не окрепшей,

        Начал стоять, но еще поддержки требует. Вскоре

225 Он уже силен и скор. Но поприще юности краткой

        Пройдено. Вот и года миновали срединные также,

        И по наклону уже несется он к старости шаткой.

        Жизнь подрывает она; разрушаются прежние силы.

        Старый заплакал Милон[596], увидев, что стали бессильны

230 Мощные руки его, что, дряблые, виснут, — когда-то

        Тяжкою крепостью мышц с Геркулесовой схожие дланью.

        Плачет и Тиндара дочь, старушечьи видя морщины

        В зеркале; ради чего — вопрошает — похищена дважды?

        Время — свидетель вещей — и ты, о завистница старость,

235 Все разрушаете вы; уязвленное времени зубом,

        Уничтожаете все постепенною медленной смертью.

        Не пребывает и то, что мы называем стихией.

        Вас научу измененьям стихий, приготовьте вниманье.

        Вечный содержит в себе четыре зиждительных тела

240 Мир. Два тела из них отличаются тяжестью, в область

        Нижнюю их — то земля и вода — все собственный тянет.

        У остальных же у двух нет веса, ничто не гнетет их;

        Воздух летит в высоту и огонь, что воздуха чище.

        И хоть далеко они отстоят друг от друга, однако

245 Все происходит из них и в них же возвратится.

        Чистую воду земля испаряет, редея в просторе,

        Воздухом станет вода; а воздух, тяжесть утратив,

        Сам растворившись еще, вновь вышним огнем засверкает.

        Все обращается вспять, и круг замыкается снова.

250 Ибо, сгущаясь, огонь вновь в воздух густой переходит,

        Воздух — в воду; земля из воды происходит сгущенной.

        Не сохраняет ничто неизменным свой вид; обновляя

        Вещи, одни из других возрождает обличья природа.

        Не погибает ничто — поверьте! — в великой вселенной.

255 Разнообразится все, обновляет свой вид; народиться —

        Значит начать быть иным, чем в жизни былой; умереть же —

        Быть, чем был, перестать; ибо все переносится в мире

        Вечно туда и сюда: но сумма всего — постоянна.

        Мы полагать не должны, что длительно что-либо может

260 В виде одном пребывать: от Железного так к Золотому

        Вы перешли, о века; так и мест меняются судьбы;

        Зрел я: что было землей крепчайшею некогда, стало

        Морем, — и зрел я из вод океана возникшие земли.

        От берегов далеко залегают ракушки морские,

265 И на верхушке горы обнаружен был якорь древнейший:

        Поле весенний поток, стремясь, обращает в долину;

        Видел и то, как гора погрузилась от паводка в море.

        Прежде болотистый край высыхает пустыней песчаной;

        Жажду терпевший меж тем от болота стоячего влажен.

270 Новые здесь родники исторгает природа, другим же

        Путь закрывает она; в содроганиях древнего мира

        Множество рек полилось, но как их засыпалось много![597]

        Также и Лик, например, зиянием почвенным выпит,

        Снова выходит вдали, из иного родится истока.

275 Так, то вбираем землей, то опять исторгаем из бездны,

        Мощный поток Эразин возвращен арголийской равнине.

        Передают, что и Миз, наскучив своим исхожденьем

        И берегами, течет по-иному и назван Каиком.

        Там же теперь Аменан пески сицилийские катит

280 Волнами, а иногда, лишившись источников, сохнет.

        Воду Анигра-реки все пили когда-то, теперь же

        Не пожелают вкусить, с тех пор как — если хоть малость

        Все-таки можно певцам доверять — в них мыли кентавры

        Раны, что луком нанес Геркулес им Палиценосец.

285 Что ж? А Гипанис-река, в горах возникающий скифских,

        Пресный сначала, потом не испорчен ли солью морскою?

        Волнами были кругом охвачены Тир финикийский,

        Фар и Антисса; из них ни один уже ныне не остров.

        Материковой была для насельников древних Левкада, —

290 Ныне — пучины кругом. Говорят, и Занклея смыкалась

        Прежде с Италией, но уничтожило море их слитность

        И, оттолкнув, отвело часть суши в открытое море.

        Ежели Буру искать и Гелику, ахейские грады, —

        Их ты найдешь под водой; моряки и сегодня покажут

295 Мертвые те города с погруженными в воду стенами.

        Некий находится холм у Трезены Питфеевой, голый.

        Вовсе лишенный дерев, когда-то равнина, всецело

        Плоская, ныне же — холм. Ужасно рассказывать: ветры,

        Сильны и дики, в глухих заключенные недрах подземных,

300 Выход стремясь обрести, порываясь в напрасном усилье

        Вольного неба достичь и в темнице своей ни единой

        Щели нигде не найдя, никакого дыханью прохода,

        Землю раздули холмом; подобно тому как бычачий

        Ртом надувают пузырь иль мех, который сдирают

305 С зада пасущихся коз. То вздутье осталось и ныне,

        Смотрит высоким холмом и за много веков отвердело.

        Много примеров тому, известных иль слышанных вами, —

        Несколько лишь приведу. А разве вода не меняет

        Наново свойства свои? Средь дня, о Аммон[598] рогоносный,

310 Струи студены твои, на заре и закате — горячи.

        Передают, что древесный кусок от воды Атаманта

        Вдруг загорается в дни, когда лунный ущерб на исходе.

        Есть у киконов река, — коль испить из нее, каменеют

        Сразу кишки; от нее покрываются мрамором вещи.

315 Кратид-река и Сибара, полям пограничная нашим, —

        Те придают волосам с янтарем и золотом сходство.

        Но удивительно то, что такие встречаются воды,

        Свойство которых — менять не только тела, но и души.

        Кто не слыхал про родник Салмакиды с водой любострастной?

320 Или про свойство озер эфиопских? Кто выпьет глоток их,

        Бесится или же в сон удивительно тяжкий впадает.

        Если же кто утолит из криницы Клитория жажду,

        Недругом станет вина и к чистой воде пристрастится, —

        То ли противная в ней вину горячащему сила,

325 То ль Амитаона сын, по преданиям жителей местных,

        После того, как унял он неистовство Претид безумных

        Помощью трав и заклятий, потом очищения средства

        В воду криницы метнул, — с тех пор ей вино ненавистно.

        Свойство иное совсем у воды из Линкестия. Если

330 Кто-нибудь станет ее пропускать неумеренно в горло,

        То закачается так, будто цельным вином опьянился.

        Есть в аркадской земле водоем — Фенеон у древнейших —

        С двойственной странно водой, которой ночами страшитесь!

        Ночью вредна для питья; днем пить ее можно безвредно.

335 Так у озер и у рек встречаются те иль другие

        Разные свойства. Был век — Ортигия плавала в море,

        Ныне ж на месте стоит. Аргонавтов страшили когда-то