Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии
(17) У живота же есть отверстия, из которых [одно], расположенное вверху, принимает проглоченное и складывает в мешок живота. Это - желудок, который заслуживает название отца семейства, как бы единолично управляющего всем живым существом, ибо, если он заболевает, жизнь находится в опасности вследствие нарушения хода пищи; ему, словно бы обладающему разумом, природа предписала желать или не желать. Спущенное же ниже внедряется в прилегающие кишки, и [уже] оттуда имеется путь для извергаемого. (18) Итак, в животе совершается первое разделение [пищи] благодаря изменяющей способности, обращающей в сок все, что было воспринято, осадок которого - это отбросы, которые выпадают, когда нижнее отверстие [живота] через посредство кишок отдает [их], и [это] извержение обеспечивается действием четвертой способности, имя которой - извергающая.
(19) После того как пища преобразуется в сок, тут уж наступает работа печени. Печень же - это сгущенная кровь и обладает природным теплом потому, что превращает в кровь произведенный [из пищи] сок, и как первым разделением пищи является [ее] обращение в сок, так вторым - превращение сока в кровь. (20) Тепло печени распределяет его по трубочкам сосудов для направления во все свои части, та часть [сока], которая самая холодная из [всего] разделенного, переливается в селезенку, которая сама настолько является обиталищем холода, насколько печень - жара. (21) Ведь потому все правые части [тела] более сильные, а левые - более слабые, что первыми управляет тепло собственной плоти, последние [же] ослабляются от прикосновения холода, охватывающего расположенное слева.
(22) А в сосудах и жилах, которые суть вместилища крови и духа, совершается третье разделение [пищи]. Ибо они некоторым образом очищают воспринятую кровь, и [то], что в ней есть водянистого, сосуды переливают в [мочевой] пузырь, светлую же, и чистую, и питательную кровь они доставляют отдельным частям всего тела, и получается так, что хотя пищу принимает только живот, его пропитание, рассеянное через все в совокупности проходы частей [тела], питает также кости, и костный мозг, и ногти, и волосы. (23) И это есть четвертое разделение [пищи], которое совершается в отдельных частях [тела], в то время как [то], что дано каждой части, становится питанием для [этой] самой части. И все же у этой, столько раз очищенной [пищи] имеются свои отбросы, которые, когда все части [тела] находятся в свойственном [им] состоянии здоровья, проходят через потаенные отверстия; (24) если же каким-нибудь образом [какая - нибудь] часть тела заболела, [то] в [нее] саму, так сказать более ослабленную, попадает то остаточное, что мы назвали отбросами, и отсюда появляются причины болезней, которые врачи обыкновенно называют отеками. (25) Ведь если количество [этого] остаточного сока становится избыточным, [то] его отталкивает от себя та часть тела, которая вполне здорова, и он, без сомнения, стекает в ослабевшую [часть], которая не имеет сил [его] отталкивать, и чужой [сок] растягивает [то] место, в которое он попал, и отсюда порождаются боли. Итак, это является тройной причиной либо подагры, либо какой угодно [другой] болезни из-за скопления [сока], то есть: множество влаги, крепость части [тела], отталкивающей от себя [влагу], и ослабленность [другой части], принимающей [ее].
(26) Так как мы объявили, что в теле совершаются четыре разделения [пищи], из которых одно исходит из другого, и если предшествующему [разделению что-нибудь] мешает, [то] не происходит [и] никакого последующего действия, давайте целенаправленно возвратимся к тому первому разделению, которое совершается в животе, и [тогда] откроется, какое препятствие [разделению пищи] возникает из-за разнообразного питания.
(27) Ведь у разнородной пищи - разная природа, и есть [такая пища], которая разделяется быстрее, есть [и такая], которая - медленнее. Когда, следовательно, первое разделение превращает [пищу] в сок, [то], что было превращено [в сок] раньше, пока другое очень медленно превращается, скисает, потому что все воспринятое [животом] обращается [в сок] не одновременно; и это также мы часто чувствуем при отрыжке. (28) Как влажные дрова, которые, когда [их] охватывает огонь, выделяют из себя пар, так и то другое, у которого медленное разделение, тоже, когда подступает природный огонь, испускает пар, пока очень медленно переваривается, при этом не исчезает и ощущение вырывающегося наружу [воздуха].
(29) Простая же пища не имеет противодействующей задержки, пока она [вся] одновременно обращается в простой сок, и никакое [ее] разделение не нарушается, пока все [разделения] не наступают [сами по] себе согласно установленной размеренности перемен.
(30) Но если кто-нибудь не считает достойным - потому что [нет] ничего более нетерпеливого, чем невежество, - слушать эти доводы, полагая, что разделению пищи препятствует исчключительно [ее] количество, и не хочет рассуждать о [ее] качестве, [то] даже [и] в этом [случае ему] открывается, что причиной болезней [является] разнообразное питание. (31) Ведь разнообразные блюда получают разные приправы, которые вызывают [большую] прожорливость, чем [это] необходимо природе, и отсюда бывает нагромождение [съеденного], так как из-за зуда желания набирают [себе] очень обильно или, по крайней мере, от каждого [блюда] понемногу. (32) Отсюда Сократ обыкновенно советовал избегать тех кушаний и напитков, которые вызывают желание [есть] сверх утоления жажды и голода. И притом еще разнообразие пищи отвергается из-за того, что оно наполнено удовольствием, которого следует остерегаться занятым и ученым [людям]. Да и что столь противоположно друг другу, сколь [противоположны] доблесть и наслаждение? (33) Но я даю [только] пример для рассуждения, чтобы не казалось, будто я осуждаю этот самый пир, на котором мы находимся, потому что он все же разнообразен [едой], хотя является умеренным [в питье]".
(5 , 1) Несмотря на [то, что] это, при благосклонном одобрении, понравилось Претекстату и остальным, Евангел воскликнул: "Ничто так недостойно терпеть, как [то], что греческая болтовня пленяет наши уши, и мы вынуждены соглашаться с гладкими выражениями, захваченные плавностью речи, которая, чтобы добиться доверия, действует на слушателей тиранически. (2) И так как мы не считаем [себя] равными [Дисарию] в этих лабиринтах речи, давай, Веттий, уговорим Евстафия сообщить нам противоположные допущения в споре, которые могут быть высказаны в защиту разнообразной пищи, чтобы враждебная речь подчинилась его оружию, и грек перехватил бы у грека эти рукоплескания, словно бы ворон ворону глаз выклевал".
(3) И [тут] Симмах [говорит]: "Очень [уж] язвительно потребовал ты, Евангел, увлекательного дела. Ведь [мы], со своей стороны, [должны, конечно], дерзать, [чтобы] дело, которое принесло бы полезное развлечение, было раскрыто так обстоятельно и изящно; но мы не должны добиваться этого, как бы подсиживая даровитых [людей] и испытывая ненависть к славным сочинениям. (4) Не отрицаю, что и я тоже мог бы спеть нечто наподобие палинодии. Есть ведь риторическая игра, где общие положения толкуются в ту или другую сторону путем чередования [речей] отыскивающих [доводы]. Но так как о греческих изобретениях, [которые] однажды перешли от греков к другим [народам], лучше повествуют [они сами], мы все просим тебя, Евстафий, чтобы, столкнув мысли и доводы Дисария с противоположными, ты восстановил в целостности утраченную красоту пиров".
(5) Тот, долго отклоняя от себя [это] поручение, когда [все же] уступил уговорам стольких убеждающих [его] знаменитостей, идти наперекор которым не следовало, сказал: "Я собираюсь объявить войну двум мне самым дружественным [особам] - Дисарию и воздержанности, но так как вашей волей, словно постановлением претора, [мне] дарована свобода выбора, я объявлю [себя], потому что [это] необходимо, заступником обжорства.
(6) Вначале ум нашего Дисария почти пленил нас примерами, больше замечательными, чем достоверными, как [это] будет показано. Ведь он утверждает, что домашние животные пользуются простой пищей, и потому здоровье у них нарушается труднее, чем у людей. Но я докажу, что и то и другое ложно. (7) Ибо и не простое у бессловесных животных питание, и не более далеки болезни от них, чем от нас. [Об этом] особенно свидетельствует разнотравье лугов, на которых пасутся [стада] и на которых находятся равномерно горькие и сладкие травы; одни, напитанные теплым соком, другие - холодным, [так] что никакая кухня не может приготовить столько [всего] разнообразного, сколько разнообразия в травах произвела природа. (8) Всем известен Эвполид, имевший [признание] среди сочинителей древней комедии. В пьесе, которая озаглавлена "Козы", он выводит коз, гордящихся изобилием их пищи:
(9) Кормимся мы кустарником всем: и сосны, и падуба с арбутом, -
Нежные побеги отгрызая; кроме них же, молочай,
И ракитник, также еще шалфей душистый и тис многолистиый,
И маслину, ясень, фисташник, елку и дуб, и вереск, и плющ,
