Катулл - Лирика Древнего Рима

Нам о разбитых мостах тропа возвещает Коклеса;505

Есть и такой, что хранит ворона имя досель.506

65 Боги построили Рим и боги хранят эти стены:

Что нам Юпитера гнев, ежели Цезарь здоров!

Где Сципионов флот, где ныне знамена Камилла?

Где ты, Боспор, лишь вчера взятый Помпея рукой?

Войск опрокинутый строй воспоет Аполлон Левкадийский:507

70 Сколько доспехов тогда день роковой загубил!

Ты же, стремишься ли в порт, моряк, иль его покидаешь,

Цезаря помни всегда на ионийских волнах.

Как это мог ты в слезах свою Галлу, Постум, покинуть

И за знаменами вслед с Августом храбро лететь?

Стоила ль, право, труда вся слава парфянской добычи,

Если не делать того Галла молила тебя?

5 Сгинуть бы лучше вам всем, корыстные, жадные люди,

Вам, что могли предпочесть верному ложу войну!

Но, несмотря на мольбы, усталый, плащом обернувшись,

Будешь из шлема ты пить воду Аракса, глупец.

Ищешь ты славы пустой, а дева меж тем изнывает,

10 В страхе, чтоб доблесть тебе горести не принесла,

Чтобы убийством твоим не гордились мидийские стрелы,

Всадник в железной броне на золоченом коне,

Чтобы останков твоих не вернули нам в урне печальной:

Так возвращаются все, павшие в той стороне.

15 Чистою Галлой своей счастливый четырежды Постум!

Нравом своим заслужил ты не такую жену.

Женщине что предпринять, оставшись без всякой острастки,

Если разврату начнет Рим ее сам обучать?

Все ж уходи без тревог. Не сломят Галлу подарки,

20 Черствости жесткой твоей помнить не будет она.

Знай же, когда бы тебя невредимым судьба ни вернула,

Галла, как прежде верна, крепко обнимет тебя.

Постум, ты с дивной женой вторым назовешься Улиссом:508

Не причинили тому годы отлучек вреда,

25 Десятилетний поход, Исмары509 киконские, Кальпа,

Также единственный твой выжженный глаз, Полифем,

Лотос, Кирки дурман и все приворотные травы,

Скилла с Харибдой — двух вод буйства одно за другим,

Рев ламнетийских тельцов на его вертелах итакийских

30 (Там, где Лампетия, дочь Фебова, стадо пасла),

Также из спальни побег от ээйской рыдающей девы,510

Стольких плаванье дней, стольких ненастных ночей,

И нисхожденье во тьму, в жилище теней молчаливых,

И с оглушенным гребцом путь мимо бухты Сирен,

35 Старый Улиссов лук, в крови женихов обагренный, —

Тем положивший конец долгим блужданьям его.

И не напрасно жена в воздержанье ждала его дома.

Но Пенелопы самой Элия Галла — верней.

Спросите вы: почему у красавиц так дороги ночи

И от Венеры всегда терпит богатство урон?

А ведь известна меж тем и ясна разоренья причина.

Роскоши крайней теперь слишком открыты пути.

5 Золото в недрах земных муравей добывает индийский,511

Ценный из Красных морей перл Эрицины плывет,

Кадмов Тир нам везет в изобилье пурпурные краски,

И аравийский пастух пряный несет киннамон.512

Даже затворниц-девиц покоряет оружие это, —

10 Тех, что затмить твой почет могут, Икария дочь.513

Гордо матрона идет, разодета в имущество мота,

Носит у нас на глазах срамом добытый трофей.

Стыд ни тому, кто дает, ни той, что просит, неведом:

Если ж сомненье и есть — деньги преграду сметут.

15 В странах, где мир заливают лучи румяной Авроры,

Славен обычай — жене с мужем в могилу идти.

Там, лишь на одр мертвеца подбросят факел последний,

Встанет, власы распустив, жен богомольных толпа,

Вспыхнет о гибели спор, — кому за супругом живою

20 Следовать: стыдно жене, коль умереть не дадут.

Те, чья победа, горят, обрекая пламени тело

И обожженным лицом к мужу прижавшись тесней.

Здесь же неверность царит, и средь жен ни одна не сумеет

Быть, как Евадна, верна, как Пенелопа, чиста.

25 Прежде блаженно цвела земледельцев спокойная юность,

Были богатствами их только посевы да сад.

Милой любили дарить айву, сорвав ее с ветки,

Или плетенку из лоз с красной малиною в ней;

Или фиалок нарвать, иль лилий, в девичьей корзине

30 Блещущих между цветов яркой своей белизной,

Иль виноградную гроздь в одежде из собственных листьев,

Или же птицу поднесть с пестрым на диво пером.

А за любезности те дарили украдкой в пещерах

Девушки ласки свои жителям диких лесов.

35 Шкуры оленей младых в те дни покрывали влюбленных,

Ложе природное их было в высокой траве.

Сосны склоненные их осеняли широкою тенью,

Но почиталось виной — видеть нагими богинь,

И к пастуху своему баран в пустые овины

40 Сам, рогоносный вожак, сытых овец приводил.

Боги с богинями — те, под чьею защитою нивы,

Над очагами вели благоприятную речь:

«Странник какой ни явись, — на охоте добудешь ты зайца

И на тропинке моей птицу, коль будешь искать.

45 Лишь призывай со скалы меня ты — Пана — на помощь,

Сворой ли псов ты начнешь, сетью ль дичину ловить».

Ныне же храмы стоят, разрушаясь, в покинутых рощах;

Все, благочестье презрев, только лишь золото чтут.

Золотом изгнана честь, продается за золото право,

50 Золоту служит закон, стыд о законе забыл.

Вспыхнув, порог в старину обличил нечестивого Бренна514

В миг, когда он проникал к Фебу в пифийский чертог;

Лавровенчанный Парнас, потрясая своею вершиной,

Галлам засыпал тогда снегом суровым доспех.

55 Золото взяв, фракиец — злодей, Полиместор бесчестный

Сына Приама вскормил в доме коварном своем.

Чтобы ты руки свои, Эрифила, украсила златом,

Некогда Амфиарай вместе с конями исчез.

Я предрекаю, — когда б лжепророком я стал для отчизны! —

60 Будет заносчивый Рим сломлен богатством своим.

Правду твержу, но не верит никто: не верила Троя

Тоже менаде своей,515 зревшей Пергама беду.

Фригии только она предсказала конец от Париса,

Видела только она гибель в проникшем коне.

65 В пользу пошло бы отцу и отчизне ее исступленье, —

Тщетные речи ее ведали правду богов.

Многим палестры твоей дивимся мы, Спарта, законам,

Пользе же больше всего женских гимнасиев, где

Тело нагое свое игрой укреплять не зазорно

Девушке между мужей в соревнованье борьбы,

5 Если бросает мячи своею рукою проворной,

Иль крючковатым жезлом обруч звенящий крутит.

Вот у последней меты она стала, покрытая пылью,

Вот и в жестокой борьбе терпит удары она;

То для кулачных боев ремнем обовьет себе руки,

10 То запускает легко тяжкий метательный диск;

Гонит по кругу коней, к бедру белоснежному вяжет

Меч и под полую медь прячет девичье чело;

Как амазонки она, что груди свои обнажают

И в Термодонта516 струях моются смелой толпой.

15 То с волосами в снегу по долгому гребню Тайгета

Быстро несется вослед своре отеческих псов:

Так по Эврота517 пескам Поллукс носился и Кастор:

Первый — отважный в борьбе, резвый наездник — второй.

И между них, говорят, с обнаженною грудью Елена

20 Тоже оружье брала, братьев-богов не стыдясь.

Также спартанский закон запрещает разлуку влюбленных:

Можно по улице там с милою рядом ходить;

Страха не ведают там, ни надзора докучного девы,

И не боится никто мести ревнивых мужей.

25 Там без подосланных лиц говорить о деле сердечном

Можешь ты сам: не ведет к долгой задержке отказ.

Взоров, уродство прикрыв, не обманут тирские платья,

Нет там тяжелых забот о благовонных кудрях.

Ну, а вот наша идет, окруженная тесной толпою:

30 И в переулке-то к ней не дотянуться рукой.

Здесь для сердечной мольбы ни слов, ни лица выраженья

Не подыскать: как слепой ищет влюбленный пути.

Если бы ты подражал законам и битвам лаконским, —

Этими благами ты стал бы милее мне, Рим.

Нет, не хочу я терпеть никаких любовных волнений

И без тебя проводить в муках бессонную ночь!

В дни, как ребяческих лет я стыдливость робкую бросил

И на любовных путях воля была мне дана,

5 Тотчас Ликинна меня, новичка, посвятила умело

В первые ночи, совсем не на подарки польстясь.

Третий без малого год с той далекой поры протекает,

Мы же и дюжины слов не перемолвили с ней.

Страсть же к тебе поглотила меня: под нежное иго