Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии

(10) Но так как мы упомянули об удовольствиях, [надо заметить, что] Аристотель учит [о том], каких наслаждений следовало бы остерегаться. Итак, у людей есть пять чувств - греки называют их ощущениями: осязание, вкус, обоняние, зрение, слух, через которые удовольствие достигает души или тела. (11) Из всех них постыдным и негодным становится неумеренное удовольствие. Но при том самым мерзким из всего, как считали мудрые мужи, бывает удовольствие, наиболее похожее на чрезмерное [наслаждение] от вкуса и также от осязания. И тех, кто более всего отдавался этим двум наиболее страшным порочным наслаждениям, греки называли словами "несдержанные" или "распутные"; мы называем таких [людей] беспутными или неумеренными. (12) Мы видим, что лишь эти два удовольствия от вкуса и осязания, то есть [наслаждение] от пищи и [дела] Венеры, являются общими

у людей со зверями. Поэтому считается, что и среди [домашней] скотины и [диких] зверей есть какие-нибудь [особи], плененные этими удовольствиями. Другие [удовольствия], возникающие на основе трех остальных чувств, принадлежат исключительно людям.

(13) Слова философа Аристотеля насчет этого дела я выношу на обозрение, чтобы обнародовать то, что столь славный и значительный муж думает об этих непристойных удовольствиях: (14) "Не потому ли они называются необузданными, что переходят [меру] во врожденном удовольствии от осязания или вкуса? Кто [переходит границу] в любовных утехах, {31} [тех называют] распутными. Кто же в пище - обжорами. Из этих [наслаждений] пищей у одних - удовольствие па языке, у других же - в горле. Поэтому-то Филоксеи и хвастал, будто имеет журавлиное горло. И потому, что врожденные удовольствия от этих чувств являются общими у нас с другими животными, подчинение [им] является [самым] постыдным из всех существующих [подчинений]. Например, не потому ли плененного этими вот [наслаждениями] мы порицаем и называем необузданным и распутным, что его подчиняют [себе] эти наихудшие удовольствия? Впрочем, из существующих пяти ощущений другие животные наслаждаются только двумя [чувствами]. Остальными же [ощущениями] они либо совсем не наслаждаются, либо изведывают [от них удовольствие] каким-то случайным [образом]".

{31 31 Здесь употреблено слово ф? ?цспдЯуйб — от «Афродита», богиня любви (ср. 2.8, 12, где использовано слово «Венера» как олицетворение любви).}

(15) Итак, кто бы, имея хоть какой-нибудь человеческий стыд, [стал] радоваться этим двум наслаждениям соития и обжорства, которые являются общими у человека со свиньей и ослом? (16) Ведь Сократ говаривал, что многие люди потому хотят жить, чтобы есть и пить, он [же хочет] пить и есть, чтобы жить. А Гиппократ, муж божественной учености, думал по поводу любовного соития так, будто это какой-то вид ужаснейшей болезни, которую наши назвали комициальной. Ведь передаются эти [вот его] собственные слова: "Соитие - это маленькая падучая"". {32}<...>

{32 В ряде рукописей подписано: «Завершена [книга] первого дня пиров “Сатурналий” Макробия...» (р. 160). Строго говоря, сбор у Претекстата был еще накануне Сатурналий (вечером) (см.: 1.2, 15), а его продолжение и обед приходятся на первый день Сатурналий (см.: 1.5, 17). Поэтому место первой и второй книги можно определить так: они охватывают канун и первый день Сатурналий.}

Книга третья

(1 , 1) "<...> оскверненного, так как он знал, что запятнан немалой кровью:

В руки, родитель, возьми святыни и отчих пенатов;

Мне их касаться грешно: лишь недавно сраженье и сечу

Я покинул, и мне текучей прежде струею

Должно омыться [2, 717 - 720].

(2) Также после похорон кормилицы Кайеты, куда он, отплывая, направляется, как [не] к той области, через которую

...поток, отрадный для взора

...струит Теберин...

В море... [7, 30 - 32],

чтобы тотчас, на самом пороге Италии, омытой речной волной, он смог с наибольшей непорочностью

... порядок блюдя... Фригийскую матерь,

Бога Идейского... [7, 138 - 139]

призвать? (3) [Не] для того ли он, намереваясь посетить Эвандра, потому что ожидал найти его отправляющим священнодействия Геркулеса, плывет через Тибр, чтобы, очистившись для священнодействий, он мог находиться среди гостей?

(4) И сама Юнона жалуется не столько потому, что Энею удалось против ее воли прибыть в Италию, сколько потому, что он завладел желанными водами Тибра, {1} так как она знала, что он, очищенный этой рекой, может, согласно обряду, совершать жертвоприношения даже ей [самой], а она совсем не желала, чтобы он ей молился.

{1 См.: Энеида. 7, 303-304: «От меня и от моря в устье желанном / Тибра укрылись они!»}

(5) Так как мы представили, согласно Вергилиеву наставлению, очищение, относящееся к священнодействиям в честь небесных богов, давайте теперь посмотрим, какую особенность обычаев тот же поэт проследил и в отношении поклонения подземным богам. (6) Установлено, что намеревающийся совершить священнодействия ради небесных богов очищается посредством омовения тела. Когда же нужно приносить жертвы подземным [богам], считается достаточным, чтобы [его] только окропили. Итак, о священнодействиях в честь небесных [богов] Эней говорит:

... и мне текучей прежде струею

Должно омыться [2, 719 - 720].

(7) Но Дидона, после того как устроила священнодействия подземным богам, просит:

Милая няня, найди сестру мою Анну, скажи ей,

Чтобы тело себе окропила водою проточной [4, 634 - 635]. {2}

{2 Перевод С. Ошерова не дает терминологического различия в описании очищения перед совершением службы небесным и подземным богам и в этом отношении несколько изменен. Очищение при почитании небесных богов — омовение — подлинник передает глаголом abluere — смывать, омывать и существительным ablutio — омовение. Очищение при почитании подземных богов — окропление — оригинал выражает глаголом spargere (aspergere) — разбрызгивать, кропить и существительным aspersio (aspergo) — опрыскивание, окропление.}

И в другом месте [Вергилий говорит]:

Мнимой Авериа водой кропит обильно чертоги [4, 512].

(8) А также, когда сообщает, что Мизена предают могиле, [пишет]:

Он же, {3} с чистою водой обошедши спутников трижды.

{3 Кориней — один из спутников Энея.}

Всех окропил [6, 229 - 230].

Впрочем, и когда он говорит, что Эней намерен посвятить Прозерпине ветвь [дерева], так [это] преподносит:

Там за порогом Эней окропяет свежей водою

Тело себе [6, 635 - 636].

(2 , 1) Особое же значение слов у этого поэта является [теперь] столь знакомым, что наблюдения такого рода в отношении Вергилия уже перестают быть заслугой; да и никакими [словами] он не пользовался более точно, чем словами, сопровождающими священнодействия или жертвоприношения. (2) И, во-первых, я {4} не хотел бы пропустить то [место "Энеиды"], в отношении которого многие заблуждаются:

{4 Как предполагают, это речь Претекстата (см. выше).}

... и в соленые волны

Брошу мясо... [5, 237 - 238], -

считая, что Вергилий не сказал "положу" о возлагаемом мясе [жертвы, а сказал "брошу"], потому что прибавил [слова] "в волны". Но [это] не так. (3) Ведь и по учению гаруспиков и по указанию понтификов это слово ["бросаю"] является общепринятым у приносящих жертву, [например], Вераний так изложил обсуждение этого слова из первой книги Пиктора: "Пусть они бросают внутренности [жертвы], пусть приносят [их] богам на жертвенники, или подставку, или жаровню, или туда, куда должно приносить внутренности [жертвы]". (4) Итак, [слово] "бросать", [а] не [слово] "класть" является надлежащим словом при жертвоприношении, и так как Вераний сказал "на подставку, или жаровню, или туда, куда должно приносить внутренности [жертвы]", вместо подставки и жаровни нужно воспользоваться морем, потому что говорится о жертвоприношении морским богам. (5) Ведь [от лица Коринея] он восклицает:

Боги, владыки морей, по чьим плыву я просторам!

На берег выйду едва - и тельца белоснежного в жертву -

Вам принесу, исполняя обет, и в соленые волны

Брошу мясо его, и вином совершу возлиянье! [5, 235 - 278].

Эти [стихи] уведомляют, что внутренности [жертвы] согласно обряду можно было бросать в море, [а] не класть.

(6) Встану ответчиком я пред алтарем!

Этот возглас является надлежащим в священнодействиях, так что [словом] "ответчик" называется [тот], кто, приняв обет, вверяет себя божествам; [словом же] "приговоренный" [называется тот], кто уже исполнил данные [божеству] обеты. Но нет нужды, чтобы я много вещал об этом, так как ученейший муж Евстафий несколько раньше [уже] изложил эту часть [вопроса] более полно.

(7) Бывает, что глубокую мысль этого поэта часто находят в одном слове, которое [простой] народ посчитал бы сказанным случайно. Ведь во многих местах мы читаем, что не могла бы одна только речь умилостивить [богов], если бы тот, кто умоляет богов, не прикасался бы также к жертвеннику руками. (8) Поэтому Варрон в пятой книге "Божественных [дел]" говорит, что [слово] "жертвенники (aras)" сперва произносилось asas, потому что совершающие жертвоприношение были вынуждены держать сосуды. А кто сомневался бы, что сосуды обыкновенно держат за ручки (ansis)? Итак, при замене букв [слово "жертвенники"] начали произносить aras, как, [например], прежде говорили "Валезии" и "Фузии", ныне [же] говорят "Валерии" и "Фурии". {5}