Публий Марон - БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА

435 Вырвался с Пелием я и с Ифитом (Ифит отягчен был

Возрастом, Пелий был слаб от ран, нанесенных Улиссом).

Крики и шум непрестанно влекли нас к дому Приама.

Битва такая здесь шла многолюдная, словно нигде уж

Не было больше войны, и бойцов не удерживал город.

440 Лютый свирепствует Марс. Данайцы рвутся в чертоги,

Тщатся входы занять, прикрываясь сверху щитами,

Лестницы ставят к стенам и у самых дверей по ступеням

Лезут все выше они, против стрел щиты выставляя

Левой рукой, а правой уже хватаясь за кровли.

445 Башни рушат на них, черепицу мечут дарданцы, —

Видя последний свой час, на краю неминуемой смерти

Этим оружьем они от врагов хотят защититься.

Дедовских древних времен красу – золоченые балки

Катят сверху одни; другие, мечи обнаживши,

450 Встали в дверях изнутри, охраняют их сомкнутым строем.

Духом воспрянув, спешим скорее к царским чертогам,

Чтобы пополнить ряды и помощь подать побежденным.

Дверь потайная была и ход, покинутый всеми:

Сзади он вел во дворец через все покои Приама,

455 Здесь ходила не раз, пока наше царство не пало,

Без провожатых, одна, Андромаха458 к родителям мужа,

К деду несчастная мать носила Астианакса.

Быстро выбежал я на высокую крышу, откуда

Бедные тевкры вниз безвредные копья метали.

460 С краю там башня была, до самых звезд поднималась

Кровлей высокой она, с нее видна была Троя,

Ряд привычный судов данайских и лагерь ахейский.

Башню вокруг обступив, мы железом крушим основанья

Там, где высокий настил расшатался в швах ослабевших,

465 Вниз толкаем ее, и внезапно с грохотом грозным

Рушится все, и вражеский строй засыпают обломки.

Но подступают еще и еще данайцы, и градом

Камни и копья летят.

Возле самых сеней на пороге царском ярится

470 Пирр459, и ярко блестит доспех, сверкающий медью.

Так выходит на свет, напитавшись травой ядовитой,

Змейка: зимой холода под землей ее долго держали;

Юностью ныне блестя и сбросив старую кожу,

Скользкую спину она извивает и грудь поднимает

475 К солнцу опять, и трепещет язык раздвоенный в пасти.

Рядом стоит великан Перифант и возница Ахилла

Автомедонт-щитоносец и с ним скиросское войско:460

Все, дворец обступив, на крышу факелы мечут.

Пирр – в передних рядах: схватив топор двулезвийный,

480 Рубит порог и дверь, обитую медью, срывает

Прочь с косяка. Уж насквозь прорубил он дубовую доску;

Словно раскрытая пасть, широко в ней зияет отверстье:

Внутренность дома видна, череда чертогов открылась,

Виден Приама покой и царей наших древних палаты,

485 Люди с оружьем видны, что стоят за первою дверью.

Полнится дом между тем смятеньем и горестным стоном:

В гулких чертогах дворца отдаются женские вопли,

Крик долетает до звезд. Объятые трепетом, бродят

Матери, жены везде по обширным покоям, и двери

490 Держат в объятьях они,461 поцелуями их покрывая.

Натиском Пирр подобен отцу: и запоры и стражи —

Все бессильны пред ним. От ударов частых тарана

Дверь подалась наконец, сорвалась с шипов и упала.

Сила путь пролагает себе: вломились данайцы,

495 Первых стражей свалив, разлились по дворцу, словно волны.

С меньшей силой поток вспененный, прорвавши плотины,

Натиском волн одолев на пути стоящие дамбы,

Бешено мчит по лугам и по нивам стремит свои волны,

Вместе со стойлами скот унося. Разъяренного Пирра

500 Видел я сам и Атридов двоих на высоком пороге,

Видел меж ста дочерей и невесток Гекубу462, Приама, —

Кровью багрил он алтарь, где огонь им самим освящен был.

Брачных покоев полста – на потомков обильных надежда,

Двери, щитами врагов и варварским гордые463 златом, —

505 Рушится все. Что огонь пощадил, – досталось данайцам.

Спросишь, быть может, о том, какова была участь Приама?

Видя, что занят врагом разрушенный город, что входы

Взломаны царских палат, что дворец наполняют данайцы,

Старец, отвыкший от битв, дрожащей рукой облачает

510 Дряхлое тело в доспех, надевает меч бесполезный,

Прямо в гущу врагов устремляется в поисках смерти.

В самом сердце дворца, под открытым сводом небесным

Был огромный алтарь, и старый лавр густолистый

Рос, нависая над ним, осеняя ветвями пенатов.

515 В тщетной надежде вокруг с Гекубой дочери сели,

Жались друг к другу они, как голубки под бурею черной,

Статуи вечных богов обнимая.464 Когда же Гекуба

Мужа увидела вдруг в доспехах, приличных лишь юным, —

Молвила: "Бедный Приам, о что за умысел страшный

520 Это оружие взять тебя заставил? Куда ты?

Нет, не в таком подкрепленье, увы, не в таких ратоборцах

Время нуждается! Нет, если б даже был здесь мой Гектор…

Так отойди же сюда! Защитит нас жертвенник этот,

Или же вместе умрем!" И, промолвив, она привлекает

525 Старца к себе и сажает его в укрытье священном.

В этот миг, ускользнув от резни, учиняемой Пирром,

Сын Приамов Полит появился. Средь вражеских копий,

Раненый, вдоль колоннад он летит по пустынным палатам,

Следом гонится Пирр, разъяренный пролитой кровью, —

530 Кажется – вот он схватит его или пикой настигнет.

Все же Полит убежал: истекающий кровью, упал он

Наземь и дух испустил на глазах у Приама с Гекубой.

Тут Приам, хоть над ним уже верная смерть нависала,

Гнева не мог сдержать и воскликнул голосом слабым:

535 "Пусть за злодейство тебе и за дерзость преступную боги, —

Если еще справедливость небес карает преступных, —

Всем, что ты заслужил, воздадут и заплатят достойной

Платой за то, что меня ты заставил сыновнюю гибель

Видеть и взоры отца запятнал лицезрением смерти.

540 Нет, не таков был Ахилл (ты лжешь, что тебе он родитель):

Прав молящего он устыдился и чести был верен,

Отдал Приаму-врагу бездыханное Гектора тело

Для погребенья и нас отпустил домой невредимо".

Вымолвив так, без размаха копье бессильной рукою

545 Старец в Пирра метнул, но застряла безвредная пика

В выпуклой части щита, отраженная гулкою медью.

Пирр отвечал: "Так ступай, и вестником будь, и поведай

Это Пелиду-отцу. О моих печальных деяньях

Все рассказать не забудь и о выродке Неоптолеме.

550 Так умри же!" И вот, промолвив, влечет к алтарю он

Старца, который скользит в крови убитого сына;

Левой рукой Приама схватив за волосы, правой

Меч он заносит и в бок вонзает по рукоятку.

Так скончался Приам, и судил ему рок перед смертью

555 Трои славной пожар и крушенье Пергама увидеть,

После того как властителем он земель и народов

Азии некогда был. Лежит на прибрежье троянском,

Срублена с плеч, голова и лежит безымянное тело.

Я обомлел, и впервые объял меня ужас жестокий:

560 Милого образ отца мне представился в это мгновенье,

Ибо я видел, как царь, ровесник ему, от удара

Страшного дух испустил. Предо мной предстала Креуса465,

Дом разграбленный мой, малолетнего Юла погибель.

Я оглянулся, смотрю, вокруг осталось ли войско?

565 Все покинули бой: ослабевши, трусливо на землю

Спрыгнули или огню истомленное предали тело.

Был я один, когда вдруг на пороге святилища Весты

Вижу Тиндарову дочь,466 что в убежище тайном скрывалась

Молча, в надежде спастись, – но при ярком свете пожара

570 Видно было мне все, когда брел я, вокруг озираясь.

Равно страшась, что ее за сожженный Пергам покарают

Тевкры и что отомстят покинутый муж и данайцы,

Спряталась у алтаря и, незримая, в храме сидела

Та, что была рождена на погибель отчизне и Трое.

575 Вспыхнуло пламя в душе, побуждает гнев перед смертью

Ей за отчизну воздать, наказать за все преступленья:

"Значит, вернется она невредимо в родные Микены,

Спарту узрит и пройдет царицей в триумфе,467 рожденном

Ею самой? Увидав сыновей и родителей снова,

580 В дом свой войдет в окруженье толпы рабов илионских,

После того как Приам от меча погиб, и пылает

Троя, и кровью не раз орошался берег дарданский?

Так не бывать же тому! Пусть славы мне не прибавит

Женщине месть, – недостойна хвалы такая победа, —

585 Но, по заслугам ее покарав, истребив эту скверну,

Я стяжаю хвалу, и сладко будет наполнить

Душу мщенья огнем и прах моих близких насытить".

Мысли такие в уме, ослепленном гневом, кипели,