О небе - "Аристотель"
Во-первых, и те и другие допустили ошибку в том, кто касается движения. Даже если эти фигуры самые подвижные из всех, то это не означает, что они подвижны в смысле движения огня, ибо движение огня – вверх и по прямой, а эти фигуры хорошо приспособлены к круговому движению, так называемому качению. Во-вторых, если земля – куб на том основании, что она устойчива и покоится, а между тем покоится она не где попало, но в своем собственном месте, а из чужого – при отсутствии препятствий – движется – и то же самое справедливо для огня и остальных [элементов] ,– то ясно, что и огонь, и каждый из элементов в чужом месте будет шаром или пирамидой, а в своем собственном – кубом. В-третьих, если огонь греет и сжигает с помощью углов, то все элементы будут иметь нагревающую способность, хотя, вероятно, одни – в большей степени, другие – в меньшей: все они имеют углы – и октаэдр, и додекаэдр, и пирамида, а по Демокриту, даже шар как своего рода угол режет благодаря своей высокой подвижности. Поэтому различие [между элементами] будет чисто количественным, а то, что это ложь, очевидно. Одновременно окажется, что и математические тела жгут и греют, так как они также имеют углы и среди них также имеются неделимые сферы и пирамиды, особенно если, как они утверждают, существуют неделимые величины. Если же физические способны, а математические нет, то надо указать, в чем различие, а не утверждать безотносительно, как утверждают они. В-четвертых, если сжигаемое превращается в огонь, а огонь – это шар или пирамида, то сжигаемое должно превращаться в шары или пирамиды. То, что фигуре [огня] свойственно резать и разделять, можно считать разумно обоснованным; но то, что, [рассекая], пирамида по необходимости производит пирамиды или шар – шары, лишено всякого разумного основания и ничем не отличается от утверждения, что нож разрезает [вещи] на ножи, а пила – на пилы! В-пятых, смешно наделять огонь фигурой, предназначенной только для разделения. Считается, что огонь скорее соединяет и сводит вместе, нежели разделяет: разделяет он разнородное, а соединяет однородное, и причем соединение имеет место по существу (ибо огню свойственно сплавлять и единить), а разделение – привходящим образом, поскольку, соединяя однородное, он исторгает инородное. Поэтому надо было наделить [огонь фигурой, предназначенной] либо и для того и для другого, либо предпочтительно для соединения. В-шестых, поскольку горячее и холодное противоположны по способности, то холодному невозможно приписать какую-либо конфигурацию, так как конфигурация, которая ему приписывается, должна быть противоположна [конфигурации частиц горячего], но, однако, ни одна фигура не противоположна другой фигуре. Вот почему холодное они все обошли молчанием, хотя следовало либо все [свойства] определить через конфигурацию [частиц], либо ни одного. Некоторые, правда, попытались объяснить свойство холодного, но сами себе противоречат. Они утверждают, что холодным является крупночастное, так как оно оказывает стискивающее действие и не проходит через поры. Ясно, что горячим в таком случае будет то, что проходит [через поры], а таково во всех случаях мелкочастное. Откуда следует, что горячее и холодное различаются величиной и малостью, а не конфигурациями [частиц]. И к тому же если пирамиды неравны по величине, то большие будут не огнем и их форма будет причиной не воспламенения, а прямо противоположного действия.
Таким образом, из сказанного ясно, что различия между элементами определяются не конфигурациями. Поскольку же важнейшие различия между телами суть различия в свойствах, действиях и способностях (а мы утверждаем, что у каждого естественного [тела] имеются действия, свойства и способности, то прежде всего надлежит трактовать об этих [характеристиках тел], дабы, исследовав их, мы постигли специфическое отличие каждого элемента от всех остальных.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ (А)
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Рассмотрим тяжелое и легкое: что есть каждое из них, какова их природа и по какой причине они обладают этими способностями? Рассмотрение их имеет непосредственное отношение к исследованиям о движении, так как тяжелым или легким мы называем нечто по его способности к тому или иному естественному движению (для соответствующих действий имен [в языке] не установлено, если только не считать таким именем
(rhope)). Но так как вопрос о движении подлежит ведению физики, а тяжелое и легкое содержат в себе как бы тлеющие искорки движения, то все [исследователи природы] обращаются к их свойствам (dynameis), однако никто, за исключением немногих, не дает им точного определения. Поэтому сначала посмотрим, что было сказано другими, и зададимся вопросами, которые необходимо решить в интересах настоящего исследования, а затем уже выскажем наш взгляд на эти предметы.
Тяжелым или легким нечто называется: [1] в абсолютном смысле, [2] относительно другого, ибо об одном из [двух] тяжелых предметов мы говорим, что он
, о другом – что он
, как, например, медь [тяжелее] дерева. О тяжелом и легком в абсолютном смысле нашими предшественниками не сказано ничего, по лишь о тяжелом и легком относительно другого, ибо они не говорят,
и
, но лишь
и
среди [тел], имеющих тяжесть. Поясним это следующим образом. Одним [телам] от природы свойственно всегда двигаться от центра, другим – всегда к центру.
О том из них, которое движется от центра, я говорю, что оно движется
, о том, которое к центру,-
.
Абсурдно полагать, что у Неба нет верха и низа, как это утверждают некоторые. По их словам, [у Неба] нет ни верха, ни низа, поскольку оно однообразно со всех сторон [Земли] и всякий, кто отправится вокруг о Земли из любой точки, окажется антиподом самого себя'. Мы же понимаем под
внешний край Вселенной, который одновременно является верхним по положению и высшим по своей природе. А поскольку у Неба есть внешний край и центр, то ясно, что у него должны быть и верх и низ. Так считает и большинство людей, хотя мнение их не вполне удовлетворительно. Причина этой неудовлетворительности в том, что они думают, будто Небо не единообразно со всех сторон [Земли] и будто существует только одно полушарие – то, которое над нами. Но стоит им сделать еще один шаг и представить себе [Небо] кругом таким, [как над нами,] а центр – равно удаленным от любой [крайней точки], как они признают [край Неба]
, а центр
.
Таким образом, в абсолютном смысле мы называем легким то, что движется к [абсолютному] верху и к внешнему краю, тяжелым – то, что к абсолютному низу и к центру, а легким по отношению к другому или более легким – то из двух равных по объему тяжелых тел, которое при естественном падении вниз опережается другим.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Едва ли не большинство наших предшественников, приступавших к исследованию этого вопроса, толковали лишь о тяжелом и легком в относительном смысле, когда из двух тел, имеющих тяжесть, одно легче другого. Рассмотрев вопрос под таким углом зрения, они думают, что одновременно определили легкое и тяжелое в абсолютном смысле. Однако к ним такое определение не подходит – это выяснится в ходе дальнейшего исследования.
Одни толкуют
и
так, как написано в
:
– как состоящее из большего числа тождественных [частей],
– из меньшего. Подобно тому как из двух кусков свинца (или двух кусков меди) тяжелее больший – и то же самое верно для всех остальных однородных тел, каждое из которых тем тяжелее, чем большим числом равных частей обладает,– таким же точно образом, утверждают они,. свинец тяжелее дерева, ибо вопреки тому, что кажется, все тела состоят из неких тождественных частей и единой материи.
При таком определении [легкого и тяжелого] ничего не сказано о легком и тяжелом в абсолютном смысле. Факт тот, что огонь всегда легок и движется вверх, а земля и все землеобразные [тела] – вниз и к центру. Поэтому не вследствие малого числа треугольников (из которых, как они говорят, состоят все тела) . огню свойственно двигаться вверх: иначе большее количество огня двигалось бы [вверх] медленнее и было бы тяжелее, так как состояло бы из большего числа треугольников. На самом же деле наблюдается нечто . прямо противоположное: чем больше количество огня, тем оно легче и тем быстрее движется вверх. И равным 20 образом сверху вниз малое количество [огня] будет двигаться быстрее, а большое – медленнее. Сверх того, поскольку содержащее меньше однородных [частей], по их мнению, легче, содержащее больше – тяжелее, а воздух, вода и огонь состоят из тождественных треугольников, различаясь лишь меньшим или большим числом таковых, и именно этим объясняется, почему одно из этих тел легче, а другое – тяжелее, то должно существовать такое количество воздуха, которое тяжелее воды. На самом же деле все наоборот: чем больше количество воздуха, тем быстрее оно движется вверх, и абсолютно любая часть воздуха поднимается из воды наверх. Так определили легкое и тяжелое одни. Другие же сочли такое объяснение несостоятельным, и хотя по времени они древнее, но взгляды их на вышеуказанный предмет более современные2. Опыт показывает, что некоторые тела, уступая [другим] по объему, превосходят [их] по тяжести. Поэтому ясно, что утверждение, согласно которому равнотяжелые [тела] состоят из равного числа первоэлементов, несостоятельно: иначе они были бы равны по объему. Для тех, кто первоэлементы и атомы, из которых состоят имеющие тяжесть тела, считает плоскими, такое утверждение просто абсурдно; для тех, кто телесными, утверждение, что большее из [имеющих тяжесть] тел тяжелее, допустимо в большей мере. Но поскольку в сложных [телах] такого соответствия [между тяжестью и объемом] во всех случаях не наблюдается – мы видим, что многие из них уступая [другим] по объему, превосходят [их] по тя жести (например, медь-шерсть),– то некоторые думают и говорят, что причина в другом. Они утверждают, что пустота, заключенная внутри тел, облегчает их и иногда оказывается причиной того, что большие [по объему тела] легче [меньших], поскольку содержат больше пустоты. Потому-то, дескать, они и по объему больше, хотя часто состоят из равного или даже меньшего числа [элементарных] телец. В целом: причина сравнительно большей легкости любого [тела] в том, что оно содержит сравнительно больше пустоты.
