Ямамото Цунэтомо - Кодекс Бусидо
– Ты оскорбил меня, хоть я был вежлив, – сказал он. – Удача отвернулась от тебя.
После этого он зарубил охранника одним ударом. Паланкин двинулся дальше, но Рокуроуэмон поднял копье и обратился к человеку со словами:
– Спрячьте свой меч. В пределах дворца запрещено обнажать оружие.
– Я не мог действовать иначе, ибо все произошло под давлением обстоятельств. Вы, очевидно, видели, как все произошло. Хотя мне хотелось бы вернуть меч в ножны, тон ваших слов не позволяет мне сделать это, посему я с радостью приму ваш вызов.
После этого Рокуроуэмон бросил копье наземь и восхищенно ответил:
– Вы говорите достойные вещи. Мое имя – Фукути Рокуроуэмон. Я засвидетельствую, что вы действовали так, как велели вам обстоятельства. Более того, я буду отстаивать вас, даже если для этого мне придется пожертвовать жизнью. А теперь вложите меч в ножны.
– С удовольствием, – ответил человек и вложил меч в ножны.
Когда этого человека спросили, откуда он, он ответил, что является слугой Таку Нагато-но-ками Ясуёри. Рокуроуэмон отправился вместе с ним и объяснил все обстоятельства случившегося. Полагая, что женщина в паланкине была женой аристократа, господин Нагато велел своему слуге совершить сэппуку. Тогда Рокуроуэмон обратился к нему:
– Поскольку я дал слово самурая защищать этого человека, если он должен совершить сэппуку, я совершу сэппуку первым.
Говорят, что после этого дело закончилось благополучно.
Господин Сима послал гонца к своему отцу, господину Аки, с посланием, в котором говорилось: «Я собираюсь отправиться паломником в храм Атаго, что в Киото».
Господин Аки спросил у гонца:
– Зачем ему это?
– Атаго – божество, покровительствующее стрельцам, – ответил гонец, – а господин Сима желает снискать благосклонности фортуны в войне.
– Это абсолютно бесполезно! – в ярости ответил господин Аки. – Должен ли доблестный воин клана Набэсима ездить на поклон к Атаго? Нет, не должен.
Даже если этот Атаго пожелает воплотиться в рядах противника, доблестный воин должен одним ударом разрубить его!
Дохаку жил в Кироцутибару, и был у него сын по имени Горобэй. Однажды, неся мешок с рисом, Горобэй встретил ронина мастера Кумасиро Сакё по имени Ивамура Кюнай. У них возник спор по поводу каких-то давних разногласий, и Горобэй ударил мешком Кюная. Завязался бой, и Горобэй толкнул Кюная в канаву и вернулся домой. Кюнай долго выкрикивал угрозы вслед уходящему Горобэю, но затем тоже вернулся домой и рассказал о произошедшем своему старшему брату Гэнъэмону. Вдвоем они направились к Горобэю, чтобы отомстить.
Когда они подошли к дому Горобэя, оказалось, что дверь немного приоткрыта. Горобэй поджидал их за дверью с обнаженным мечом. Не ожидая этого, Гэнъэмон вошел, и Горобэй ударил его. Гэнъэмон был сильно ранен, но сумел покинуть дом, опираясь на меч. Тогда в дом ворвался Кюнай и убил Кацуэмона, зятя Дохаку, который сидел возле очага. После этого Дохаку вместе с женой отобрали у Кюная меч, и тот стал извиняться.
– Я достиг своей цели, – оправдывался он. – Пожалуйста, верните мне меч, и я отведу раненого брата домой.
Но когда Дохаку вернул ему меч, Кюнай бросился на него и разрубил ему шею до середины. После этого они снова схватились на мечах с Горобэем и дрались на равных, пока Горобэй не лишился руки от меча Кюная.
После этого Кюнай, который также серьезно пострадал, взвалил себе на плечи Гэнъэмона и направился домой, но Гэнъэмон умер по дороге.
У Горобэя было очень много ран, и хотя ему удалось остановить кровотечение, он умер на следующий день оттого, что выпил немного воды.
Жена Дохаку лишилась нескольких пальцев, а у самого Дохаку был разрублен позвоночник в области шеи. Поскольку горло осталось целым, его голова наклонялась все время вперед. Поддерживая голову рукой, Дохаку отправился к хирургу.
Лечение хирурга было следующим. Сначала он смазал челюсть Дохаку настойкой сосновой канифоли и масла и перевязал ее волокнами китайской крапивы. Затем он прикрепил веревку к макушке его головы и привязал ее к перекладине, чтобы голова не падала, пока он будет зашивать рану. А потом он велел Дохаку лечь и засыпал его тело рисом, чтобы тот не мог пошевелиться.
В течение трех дней Дохаку ни разу не потерял сознания и все время лежал неподвижно. Он даже не пил настойки женьшеня. Говорят, что только лишь когда ему стал причинять боль геморрой, он принял немного лекарств от боли. В конце концов кости его срослись и он полностью исцелился.
Когда господин Мицусигэ заболел оспой в Симоносэки, Икусима Сакуан дал ему какое-то лекарство. Это был исключительно тяжелый случай болезни, и поэтому приближенные всех сословий были очень обеспокоены состоянием господина Мицусигэ. Неожиданно его струпья почернели, и люди, которые ухаживали за ним, впали в отчаяние. Они тайно сообщили об этом Сакуану, и он сразу же пришел к больному.
– Что ж, это совсем не опасно. Струпья заживают. Вскоре он полностью выздоровеет без каких-либо осложнений, могу обещать вам это, – сказал Сакуан.
Приближенные господина Мицусигэ услышали об этом и подумали: «У Сакуана обеспокоенный вид, значит, с нашим хозяином плохи дела».
Затем Сакуан скрыл кровать больного за ширмой, стал за ней и дал господину Мицусигэ какое-то лекарство. После этого его струпья исчезли, и он полностью исцелился. Впоследствии Сакуан рассказывал одному человеку:
– Пока я лечил хозяина, я принял решение, что если ему не станет лучше, то я вскрою себе живот и умру вместе с ним.
Когда Накано Такуми умирал, подле него собрались все его близкие. Он сказал: «Вы должны понять, что есть три типа решимости, которые может испытывать слуга: решимость выполнить волю хозяина, смелость и готовность умереть».
Однажды, когда несколько человек собрались на площадке возле внутренней цитадели дворца, некто обратился к Утида Сёуэмону:
– Говорят, что вы учите владеть мечом, но ваши поступки в повседневной жизни не подтверждают этого. Если бы вас попросили стать кайсяку, мне кажется, вместо того, чтобы отрубить голову, вы отрубили бы макушку головы.
– Вы ошибаетесь, – ответил Сёуэмон. – Нарисуйте чернилами тончайшую линию на своей шее, и тогда я покажу вам, что могу рубить, не отступая от нее ни на волосок.
Нагаяма Рокуродзаэмон путешествовал по Токайдо[30] и был недалеко от Хамамацу. Когда процессия с его паланкином проходила мимо трактира, к нему подошел нищий и сказал:
– Я – ронин, родом из Этиго. У меня закончились деньги и я оказался в сложном положении. Мы оба воины, пожалуйста, помогите мне.
– Неучтиво говорить, что мы оба воины! – вскричал в гневе Рокуродзаэмон. – Если бы я оказался на твоем месте, я бы совершил сэппуку тут же! Поступи и ты так же, вместо того чтобы обречь себя на позор, выпрашивая деньги на дороге, скорей же!
Говорят, услышав эти слова, нищий удалился.
Макигути Ехэй за свою жизнь был кайсяку для многих людей. Когда некто Канахара должен был совершить сэппуку, Ехэя снова попросили быть кайсяку. Канахара вонзил меч себе в живот, но дальше силы покинули его. Ёхэй тут же приблизился к нему, крикнул на него и наступил ему на ногу. Это дало Канахаре силы распороть живот до конца. Говорят, что, выполнив свой долг кайсяку, Ехэй говорил со слезами на глазах:
– А ведь он когда-то был мне дорогим другом…
Эту историю рассказал мастер Сукээмон.
В то время как один человек совершал сэппуку, кайсяку отрубил ему голову, но она полностью не отделилась от тела, а повисла на небольшом кусочке кожи.
Официальный наблюдатель сказал:
– Вы не справились до конца.
Кайсяку рассердился, взял голову и, перерезав оставшуюся кожу, поднял ее на уровень глаз и воскликнул:
– Что же вы скажете теперь?!
Говорят, что смотреть на это зрелище было неприятно. Эту историю рассказал господин Сукээмон.
В прошлом часто бывало так, что отрубленная голова отлетала в сторону.
Поэтому считалось, что лучше оставить немного кожи, чтобы голова повисла на ней и не попала ни в кого из официальных лиц. Однако в настоящее время считается, что лучше отрубать голову полностью.
По этому поводу человек, отрубивший пятьдесят голов, как-то сказал: «Когда рубишь головы, иногда бывает, что туловище начинает противодействовать. Так, когда отрублены три головы, сопротивления все еще нет, и ты рубишь хорошо. Но когда дело доходит до четвертой или пятой, ты начинаешь чувствовать небольшую отдачу.
Поскольку это очень важно, всегда лучше рубить так, чтобы голова упала на землю. И тогда человек заведомо не совершит ошибку».
Когда господин Набэсима Цунасигэ был ребенком, Ивамура Кураносукэ был назначен его воспитателем. Однажды Кураносукэ увидел, что перед молодым Цунасигэ лежат золотые монеты. Он спросил слугу:
– Зачем ты даешь это молодому хозяину?
