Катулл - Лирика Древнего Рима
В час, как высокий костер, на холме воздвигнутый, будет
Тела невинного ждать для жертвы заколотой девы.
365 Вейте бегущую нить, бегите кружась, веретёна!
Ибо, лишь только судьба позволит усталым ахейцам
Цепи Нептуна порвать, оковавшие дарданян город,
Над знаменитым холмом прольется кровь Поликсены.
Как под двуострым мечом бессильная падает жертва,
370 Так на колени она повергнется телом безглавым.103
Вейте бегущую нить, бегите кружась, веретёна!
Будьте же смелы теперь, в желанной любви сочетайтесь!
Пусть счастливый союз супруга свяжет с богиней,
Пусть жена наконец отдастся горящему мужу!
375 Вечно ведущие нить, бегите кружась, веретёна!
Завтра кормилица, вновь на рассвете ее увидавши,
Шею ее окружить вчерашнею ниткой не сможет.104
Вейте бегущую нить, бегите кружась, веретёна!
Пусть не волнуется мать, что дочь, в разлуке с супругом,
380 Ей не позволит мечтать о рожденье внучат драгоценных.
Вейте бегущую нить, бегите кружась, веретёна!»
Так, предсказанья свои вещая когда-то Пелею,
Пели счастливую песнь божественным голосом Парки.
Ибо нередко тогда к целомудренным домам героев
385 Боги спускались с небес и в смертном являлись собранье, —
Ибо еще никогда не страдало тогда благочестье.
Часто Родитель богов, восседая в сверкающем храме,
В праздник, бывало, когда годовые приносятся жертвы,
Сам на земле созерцал, как сотни быков умерщвлялись.
390 Часто и Либер105 хмельной с высокой вершины Парнаса
Вел восклицавших тиад,106 растрепавших небрежные кудри.
Ревностно Дельфы тогда, из ограды толпой высыпая,
Бога спешили встречать, и дым алтарный курился.
Часто в смертельном бою, бывало, участвовал Маворс,
395 Или Тритона-ручья богиня, иль Дева Рамнунта.107
Вооруженных бойцов возбуждали бессмертные боги.
Ныне ж, когда вся земля преступным набухла бесчестьем
И справедливость людьми отвергнута ради корысти,
Братья руки свои обагряют братскою кровью,
400 И перестал уже сын скорбеть о родительской смерти,
Ныне, когда и отец кончины первенца жаждет,
Чтобы, свободный, он мог овладеть цветущей невесткой,
Иль нечестивая мать, невинностью пользуясь сына,
Уж не боится святых опозорить бесстыдно Пенатов,
405 Всё, что преступно и нет, в злосчастном спутав безумье, —
Мы отвратили от нас помышленья богов справедливых;
Боги оказывать честь не хотят уже сборищам нашим,
И не являются нам в сиянии света дневного.
LXVЧерное горе, вседневные беды меня отдалили,
Милый Гортал,108 от труда в честь величавых сестер.109
Сладостных муз легкокрылое племя создать не способен
Дух отягченный. Поник разум в тоске и слезах.
5 Брата бледнеющий призрак110 давно ли в глубинах поддонных
Зяблый летейский поток влагой забвенья омыл?
Взморье Ретейское111 в Трое далекой любимые кости
Похоронило, навек друга отняв от друзей.
Слова тебе не скажу, и рассказов твоих не услышу,
10 И не увижу уже глаз, что мне жизни милей.
Брат ненаглядный! Любить тебя буду и ныне и вечно.
Вечно о смерти твоей петь мне печальную песнь!
Так под зеленой листвою, под купами рощ темнолистых,
Льется соловушки стон, вечный об Итисе плач.112
15 Но, хоть убитый печалью, Гортал, я тебе посылаю
Стих Каллимаха. Его я для тебя перевел.
Так не считай, что советы твои, словно ветер летучий,
Словно туман, из души вмиг ускользнули моей,
Так тихонько скользнув, из-за пазухи девушки скромной
20 Яблоко падает вдруг — тайный подарок любви.113
В страсти забыла бедняжка, что скрыто за тонкой холстинкой.
Видит, что мать подошла. В страхе вскочила. Бежит,
Яблоко катится быстро, стремится шурша по наклону,
На виноватом лице вспыхнул румянец стыда.
LXVIТот, кто все рассмотрел огни необъятного мира,
Кто восхождение звезд и нисхожденье постиг,
Понял, как пламенный блеск тускнеет бегущего солнца,
Как в им назначенный срок звезды уходят с небес,
5 Как с небесных путей к высоким скалам Латмийским
Нежным призывом любовь Тривию сводит тайком,114 —
Тот же Конон115 и меня увидал, косу Береники,116
Между небесных огней яркий пролившую свет,
Ту, которую всем посвящала бессмертным царица,
10 Стройные руки свои к небу с молитвой воздев,
Тою порою, как царь, осчастливленный браком недавним,
В край ассирийский пошел, опустошеньем грозя,
Сладостный след сохраняя еще состязанья ночного,
Битвы, добывшей ему девственных прелестей дань,
15 Разве любовь не мила жене новобрачной? И разве,
Плача у ложа утех между огней торжества,
Дева не лживой слезой омрачает родителей радость?
Нет, я богами клянусь, — стоны неискренни дев.
В том убедили меня стенанья и пени царицы
20 В час, как на гибельный бой шел ее муж молодой.
Разве ты слезы лила не о том, что покинуто ложе,
Но лишь о том, что с тобой милый твой брат117 разлучен?
О, как до мозга костей тебя пронзила тревога,
Бурным волненьем своим всю твою душу объяв!
25 Чувства утратив, ума ты едва не лишилась, а прежде,
Знаю, с детства еще духом была ты тверда.
Подвиг забыла ли ты, который смутит и храбрейших,
Коим и мужа и трон завоевала себе?118
Сколько печальных речей при проводах ты говорила!
30 Боги! Печальной рукой сколько ты вытерла слез!
Кто из бессмертных тебя изменил? Иль с телом желанным
В долгой разлуке бывать любящим так тяжело?
Кровь проливая быков, чтобы муж твой любимый вернулся,
Ты в этот час и меня всем посвящала богам, —
35 Лишь бы вернуться ему! А он в то время с Египтом
В непродолжительный срок Азию пленную слил.
Сбылись желанья твои — и вот, в исполненье обетов,
Приобщена я как дар к хору небесных светил.
Я против воли — клянусь тобой и твоей головою! —
40 О, против воли твое я покидала чело.
Ждет того должная мзда, кто подобную клятву нарушит!
Правда, — но кто ж устоит против железа, увы?
Сломлен был силой его из холмов высочайший, какие
Видит в полете своем Фии блистающий сын,119
45 В те времена, как, открыв себе новое море, мидяне
Через прорытый Афон двинули варварский флот.120
Как устоять волосам, когда все сокрушает железо?
Боги! Пусть пропадет племя халибов121 навек! —
Этот народ стал первым искать рудоносные жилы
В недрах земли и огнем твердость железа смягчать!
Срезаны раньше меня, о судьбе моей плакали сестры, —
Но в этот миг, бороздя воздух шумящим крылом,
Одноутробный брат эфиопа Мемнона,122 Локридской
Конь Арсинои,123 меня в небо унес на себе.
55 Там он меня поместил на невинное лоно Венеры,124
Через эфирную тьму вместе со мной пролетев.
Так Зефирита сама — гречанка, чей дом на прибрежье
Знойном Канопа,125 — туда древле послала слугу,
Чтобы сиял не один средь небесных огней многоцветных
60 У Ариадны с чела снятый венец золотой,126
Но чтобы также и мы, божеству посвященные пряди
С русой твоей головы, в небе горели меж звезд.
Влажной была я от слез, в обитель бессмертных вселяясь,
В час, как богиня меня новой явила звездой.
65 Ныне свирепого Льва я сияньем касаюсь и Девы;
И — Ликаонова дочь — рядом Каллисто со мной.
К западу я устремляюсь, на миг лишь, вечером поздним,
Следом за мной в океан медленный сходит Боот.127
И хоть меня по ночам стопы попирают бессмертных,
70 Вновь я Тефии седой возвращена поутру.
То, что скажу, ты без гнева прими, о Рамнунтская Дева,
Истину скрыть никакой страх не заставит меня, —
Пусть на меня, возмутясь, обрушат проклятия звезды, —
Что затаила в душе, все я открою сейчас:
75 Здесь я не так веселюсь, как скорблю, что пришлось разлучиться,
Да, разлучиться навек мне с головой госпожи.
Волосы холить свои изощрялась искусная дева, —
Сколько сирийских мастей я выпивала тогда!
Вы, кого сочетать долженствует свадебный факел!
80 Прежде чем скинуть покров, нежную грудь обнажить,
