Найджел Воттс - Как написать повесть

Если какая-то из этих заметок затронула твое воображение, попробуй на ее основе выполнить упражнение 1, дополнив отсутствующие звенья в фабуле повести.

Глава 3. Фабула

Три функции повествования

Каким задачам служит рассказывание историй, если посмотреть на это глазами читателя? Без сомнения, разные люди ответят на этот вопрос по разному, но если попробовать обобщить их ответы, получится следующее:

— развлекает

— помогает забыть о проблемах и трудах повседневной жизни

— позволяет лучше понять окружающую нас реальность

Всем нам знакомо волнение, вызванное хорошей повестью, то наслаждение, когда с головой погружаешься в книгу, либо на какое-то время забываешь о повседневных проблемах. Жизнь нелегка, часом бывает просто жестока, а рассказ или повествование помогают нам либо про это забыть, либо с этим смириться.

Человеческая потребность фикции есть чем-то фундаментальным, чем-то, что наступает сразу по удовлетворении таких насущных потребностей, как еда, одежда, крыша над головой и чья-то компания. Рассказчики появились сразу, как только человек смог настолько набить пузо, чтобы на время перестать охотиться и предаться размышлениям. И неважно, идет ли рассказ у костра, или на страницах книжки, читатели жаждут удовлетворить те три потребности: развлечение, бегство и понимание.

Не каждая история в состоянии их удовлетворить. Некоторые развлекают, и ничего более, другие приводят к тому, что когда их дочитаешь до конца, в голове остается еще больший сумбур, чем перед началом, ну а еще одни просто невозможно понять, хотя во всем остальном они ничего из себя не представляют. Те из них, что выдержали испытание временем, что существуют века, и рассказываются снова и снова, исполняют все три задачи одновременно: прядут нить, по которой мы уносимся в другой мир, после чего возвращают нас домой — более мудрых и лучше понимающих нашу реальность

.

«Повествование — от „Золушки“ до „Войны и мира“ — является одним из основных инструментов, изобретенных человеческим разумом для углубления знания и понимания мира. Существовали огромные общества, не знающие колеса, но не было обществ, которые не рассказывали бы историй»

Как удержать интерес читателя

Три функции, описанные выше, будут исполнены только при условии, что тебе удастся захватить и удержать интерес читателя. Глубина твоей мудрости может быть неизмерима, замысел восхитителен, кульминационный момент захватывающ, но все это окажется впустую, если некому будет переворачивать страницы. Мы должны понять, что повесть только тогда кипит жизнью, когда находится в руках читателя. До этого момента она остается книжкой только в потенциале.

Как заставить читателя перевернуть страницу

Это очень просто, а одновременно, как многие простые вещи, очень трудно выполнимо. Автор приковывает внимание читателя с помощью интригующих вопросов и откладывания ответов «на потом». Если в начале четырехсотстраничной повести тебе удастся поставить достаточно интересный знак вопроса, читатель преодолеет почти любую преграду, чтобы найти ответ. (Но будь осторожен, — если по твоей вине это путешествие станет чересчур сложным или скучным, он, вероятнее всего, сразу заглянет на последнюю страницу). Один важный вопрос может стать достаточно серьезным мотивом для повести, но кроме него и другие существенные вопросы должны появляться в каждом разделе.

Однако, нет смысла задавать вопросы и сразу же на них отвечать, потому что большая часть читательского удовольствия берется именно из отсрочки

.

«Пусть смеются, пусть плачут, пусть ждут»

Саспенс и тайна

Существуют два типа повествовательных знаков вопроса: напряжение (саспенс) и тайна.

Саспенс — вопрос, ответ на который находится в будущем

Тайна — вопрос, ответ на который находится в прошлом.

Саспенс, — это вопрос «что будет дальше?» Тайна, — это вопрос «как нас угораздило в это вляпаться?» Из них двоих, думается, тайна есть более изощренной, потому что представляет собой приглашение для читателя самому развязать сложную загадку. Саспенс более очевиден, потому что отражает принцип нашей повседневной жизни — происходит нечто неожиданное, и мы вынуждены на это реагировать.

Доведенный до крайности, саспенс создает литературный жанр, известный как триллер, — истории, в которых герой или героиня то и дело оказываются в новой опасной ситуации. На противоположном полюсе рассказ — тайна развился в «ху-дан-ит», то есть классическую детективную повесть, которая начинается от трупа и отступает во времени, пока не откроется причина смерти. Эти два вида концентрируются на характерных для себя видах вопросов, но вопросы эти — что и есть собственно саспенс и тайна — можно найти в любой прозе. Случается, что они бывают использованы в виде дешевых трюков, но так же хорошо могут послужить основой для великой литературы. Шекспир, Диккенс, Достоевский, Конрад, Томас Харди — все эти писатели мастерски овладели искусством задавать интригующие вопросы. Рассказчик, который убежден, что глубина темы или блестящий стиль письма освобождают его от обязанности ставить вопросы и откладывать ответы на них «на потом», легко может совершить самое страшное из литературных преступлений: замучать читателя скукой.

«Разрешение загадки есть для читателя последним утешением — подтверждает триумф разума над инстинктом или порядка над анархией.»

Что такое фабула

Проблема с созданием фабулы частично заключается в том, что мы не до конца знаем, чем она, собственно, является. Мы прочитали достаточно много книг и просмотрели достаточно фильмов, чтобы инстинктивно чувствовать, в чем дело, но инстинкт — не лучший советчик, если речь идет о создании фабулы. Повесть похожа на длинное путешествие — если не знаем точной трассы и цели путешествия, вероятнее всего заблудимся. (Естественно, такое блуждание может быть и привлекательной частью этого путешествия, но чаще оно бывает утомительным — когда я писал третью повесть, пришлось выбросить эффекты шести месяцев работы, потому что меня угораздило свернуть не в том месте)

Прежде всего надо отделить собственно фабулу (plot) от повествования (story). Это разделение поможет адепту писательского искусства не свернуть с главной дороги. Очень просто это определил Форстер, и огромное ему за это спасибо:

«Попробуем определить, что такое „фабула“. Мы определили повествование, как рассказ о неких событиях, уложенных в хронологический ряд. Фабула — это тоже рассказ о событиях, но ударение здесь ставится на причинности. „Король умер, а потом умерла королева“ — это рассказ. „Король умер, а потом королева умерла от тоски“ — это фабула. Временная последовательность осталась сохранена, но ее затмило чувство причинно — следственной связи.»

Причина имеет место тогда, когда в следствие одного события наступает другое. Именно эти связи между событиями определяют разницу между набором анекдотов, т. е. «повествованием» в Форстеровском смысле, и повестью. Повествование тоже может быть интересным, но редко приносит такое удовольствие, как хорошо сконструированная фабула. Почему? Потому что без наличия «причины» обычно не получишь ответ на вопрос «что было дальше?» или «как нас угораздило в это вляпаться?»

У маленьких детей нет чувства фабулы. Послушайте только их рассказы: «Сначала произошло то, затем то, а потом вон то…» Согласен, это очаровательно, но их болтовня нам быстро надоедает, потому что нет в ней причинности, события не связаны между собой. А нас привлекают именно эти связи, больше даже, чем сами события: кто кому и что сделал, но прежде всего — почему.

Фабулу можно сравнить с вязаным на спицах свитером — одна петля цепляется за другую, и без этих соединений у нас остается только хаотический неинтересный клубок шерсти. Но петли — это еще не все, это только начало, важна еще и форма. Обычно не достаточно просто написать сборник историй, даже интересных, потому что глаз требует еще и форму. Поэтому фраза: «Король умер, а потом королева умерла от тоски» кроме того, что не ставит никакого явного вопроса, содержит в себе слишком мало содержания, как на фабулу.

Так что же такое фабула?

Классическая фабула — это повествование, учитывающее причинно — следственные связи, благодаря чему раскрывается некий замкнутый процесс, стремящийся к какому-то значительному изменению, что, в свою очередь, позволяет читателю испытать эмоциональное удовлетворение.