Игорь Долгополов - Мастера и шедевры. Том 3

Говорят, что в наш динамичный век на все это не хватает времени. Это неправда. Взгляните на неиссякающие очереди у Эрмитажа, толкучку у выставок шедевров мирового искусства, попробуйте купить собрание сочинений Пушкина, Достоевского, Толстого, Блока…

Б. Щербаков. Под мирным небом.

Нельзя не поразиться подвигу созидания, скрытому в душе народной. Чудеса прекрасного, которые создаются тысячами людей, вовсе не обученных в институтах или консерваториях. Это они, народ творят всемирно известную керамику, лаки, чеканку, сочиняют прелестные напевы, ткут ковры, гобелены. В человеке со дня рождения живет красота.

… Воспитание вкуса, чувства меры, любви к искусству — работа нелегкая, но благодарная.

Когда слышишь, что большой дирижер с мировым именем рассказывает вдохновенно, увлеченно о той музыке, которую он будет исполнять, говорит взахлеб, страстно, с огромной любовью раскрывая содержание произведения, связывая его с биографией композитора, то все это вместе заставляет по-другому, осознанно слушать симфонии Чайковского или Вагнера.

Великое искусство требует подготовки к его восприятию. Об этом писали Гете и Маркс. Только, ради бога, не надо красивостей. Поведайте о слепом Гомере, калеке Сервантесе, глухом Бетховене, безумном Врубеле, расскажите о сложных и страшных судьбах творцов. Пусть люди ближе узнают жизни анахорета и беспощадного к себе Микеланджело, терзаемого муками Достоевского, жуткий путь к признанию Ван Гога…

… Гиподинамия не только болезнь тела, вызванная отсутствием нужного для человека движения. Еще страшней гиподинамия духа, происходящая от магически затормаживающих качеств массовой поп-культуры. Леность духа, приобретаемая от схожести привычных стертых впечатлений, отсутствия свежести сердечных наблюдений. Слишком неотразим стереотип: дом, работа, улица, телевидение и т. д. Правда, это, конечно, условная схема. Но она близка к истине. С каждым годом мы все пронзительнее чувствуем потери в живой природе, той сфере обитания, в которой мы существуем. Гибнут леса, озера, реки. Все страшнее читать строки Красных книг. Исчезают братья наши меньшие. Экология природы и экология души. Они рядом.

И снова, как во сне, я вижу темное расползающееся пятно нефти на прозрачной бирюзовой воде океана. Вижу черное пятно на белоснежном оперении вольной птицы, обреченной на гибель.

Надо понять, что проблемы экологии — проблемы выживания рода человеческого…

Все быстрее и жестче раскручивается центрифуга научно-технического прогресса. Это прекрасно. Все стремительнее мчатся самолеты, автомобили, поезда, ракеты. Все убыстряется ритм, темп жизни. Даже само производство не устраивают экстенсивные методы, заторможенные, не соответствующие динамическому, экспрессивному времени.

Но человек-то остается человеком. Его костный каркас, сосудистая система, сердце, другие внутренние органы остаются такими же, как миллион лет тому назад. Даже послабее… Значит, людям, закрученным необходимым темпом, где-то надо помочь. Найти паузы, пусть короткие, но возвращающие его к природе, к тишине. Иначе скорости, децибелы грохота, шум, сверкание рекламы, сигналов вконец задергают создание людское из плоти и крови.

Наконец, надо не забывать о том психическом равновесии, которое легко нарушить но трудно восстановить. А сигналы врачей и ученых очень тревожны.

С годами все яснее и четче становится одно: человечество ищет биологическую защиту от круговерти будней. Все больше людей устремляются в мир природы.

Стремление к высокой культуре, мастерство, общая философская подготовка — вот почва, готовящая наших художников к преодолению поверхностного отражения жизни.

С самых высоких трибун планеты ныне все чаще и чаще слышатся призывы к сотрудничеству, взаимопониманию, к безъядерному, спокойному от вечного страха войны миру.

Для художника нет задачи благороднее, чем помочь этому движению, цель которого — жизнь человека, данная ему лишь однажды, и которую хотелось бы прожить счастливо, радуясь природе, создавая новые ценности культуры, искусства…

Сегодня, накануне нового тысячелетия, голос разума властно взывает: «Вдумайтесь! Оцените миги бытия! Пока есть время… Пусть бредут слепцы Брейгеля, спотыкаясь и почти падая. Пусть рыдает Блудный сын, припав к коленям отца. Таким создал его Рембрандт. Пусть ликует Весна Сандро Боттичелли — символ юности, надежды и красоты».

Мир ждет новую Весну…

Ю. Кугач. Катя. Фрагмент

ИСКУССТВО ИЛИ ЗРЕЛИЩЕ

Что ясно, понятно, то, конечно, презирается…

Другое дело, с завитком и неясность.

Мы этого не понимаем, значит тут глубина.

Можно ли проверить гармонию алгеброй? — извечный салье-риевский вопрос.

Ответ однозначен: поиски гармонии, прекрасного, заключенного в природе, окружающем нас мире, разгадка тайны своего времени, все это постижимо. Но для этого кроме ежедневного каторжного труда (может, не всем заметного) у всех больших мастеров был еще и талант. Это слово как-то стыдливо забыто в нашем веке, как, кстати, почему-то не упоминается такое бесхитростное, но точное понятие, как бездарность. Определение неприятное, но снимающее массу вопросов, претензий, амбиций.

Открытие секретов гармонии предполагает в художнике прежде всего любовь к изучению и освоению основ рисунка, ощущение большой формы, тонкого чувства цвета, обладание природным даром понимания колорита, композиции. Без всех этих достоинств, соединенных воедино, не было бы никогда великих Леонардо да Винчи, Тициана, Эль Греко, Рубенса, Рембрандта, Вермеера Делфтского, Делакруа, Александра Иванова, Михаила Врубеля, Исаака Левитана.

Странно рассматривать произведение искусства лишь как срезанный цветок, забыв, что когда-то это дивное создание имело корни или клубни.

Так, по меньшей мере странно отличать портрет с «визуальной схожестью» от изображения человека — метафоры.

Амбивалентность… Модный ныне принцип в искусстве. Он заключается в неоднозначности прочтения. Это освобождает художника, скажем, живописца, от всякого сходства с натурой. Говоря языком простонародным, сие излагается: «Что хочу, то и ворочу». Этот посыл весьма выгоден некоторым художникам. Ведь отражение правды природы, гармонии, заключенной в натуре, будь то пейзаж или портрет, требует от мастера высокой ответственности. Не только перед собой, но и перед зрителем.

Инструмент амбивалентности, любое абстрактное выражение натуры напрочь снимает проблемы мастерства, художественности. Не надо ничего уметь.

Дилетантизм, а чаще элементарная пошлость подменяют глубинное желание проникнуть в тайну времени, отразить натуру.

Подмена правды анекдотом либо гримасой (что, естественно, находит любителей повеселиться, поглазеть), полное отрицание гуманизма, красоты, прекрасного — вот истинная подоплека амбивалентности.

Многоплановость, метафоричность, присущая всем великим произведениям прошлого, выстроена на высочайшем и прочном фундаменте — гуманизме. Человеколюбие, любовь к жизни, добру, ненависть к злу, мраку отличают творения Фидия и Микеланджело Буонарроти, Джотто и Рублева, Босха и Брейгеля, Рембрандта и Гойи, Сурикова и Ге…

Какое отношение имеют все эти Мастера к тем фокусникам от искусства, задача которых поразить, ошеломить гротеском, фарсом, а если нужно — клоунадой современника. Находит ли подобное творчество своего зрителя? Конечно. Ибо зрелище всегда доступно и не требует затрат духовных.

Но достойно ли подобное искусство нашего времени? Стоило ли дгш этого дожить до порога нового тысячелетия? И если подумать, зачем нам подобные щекочущие паллиативы искусства? Неужели ныне роль живописца, некогда бывшего не только ремесленником, но и философом, гражданином, передовым человеком своей эпохи, должна снизиться до роли балаганного паяца, услаждающего самые расхожие вкусы, какими-то «заковыками»? Думается, что жанр рыночного шута не к лицу художнику.

Еще в двадцатые годы Владимир Ильич Ленин говорил, что народ достоин большего, чем зрелище. Он призывал к созданию высокого искусства для народа…

С. Мурадян Не дождались.

Д. Жилинский. Играет Святослав Рихтер

ЖИВОПИСЬ И МУЗЫКА

Искусство растет с народом.

Дмитрий Жилинский. «Играет Святослав Рихтер». Интерьер музея имени Пушкина на Волхонке. Это — храм искусства. И вот в «Итальянском дворике» стоит открытый рояль. Рядом цветы. Из-за ажурной решетки струится призрачный свет. Прозвучал аккорд. Поднята рука гениального исполнителя музыки. Художнику кажется, что вместе со звуками сонаты в зал влетают крылатые духи гармонии. Все в полотне созвучно: живопись, зодчество, ваяние, музыка. Холст показывает нам, как философски наполнен живописец, как трепетно звенит у него в душе метафора картины.