Джон Митчинсон - Вторая Книга всеобщих заблуждений
Что отмечено знаком X на пиратской карте сокровищ?
Нет ни одного документального подтверждения, что настоящий пират когда-либо рисовал карту сокровищ, – и уж тем более ставил крест (X) на месте, где зарыт клад. Более того, за всю историю человечества лишь один пират, Уильям Кидд (ок. 1645–1701), согласно официальным источникам, зарыл свои сокровища в землю.
Есть даже сомнения насчет того, был ли Кидд пиратом. Находясь под защитой «каперского патента», полученного от самого короля Вильгельма III Оранского, Кидд был неофициально нанят британскими губернаторами Нью-Йорка, Массачусетса и Нью-Гемпшира для защиты их берегов от настоящих тихоокеанских пиратов и французских кораблей. С правовой точки зрения это означает, что Кидд был не пиратом, а «капером» (как и сэр Фрэнсис Дрейк). Враги его с этим были, разумеется, не согласны: его поносили как безжалостного, грубого и свирепого разбойника. Например, команда Кидда как-то проявила неуважение к яхте Королевского флота – вместо приветствия они повернулись к ней задницами. Кидд собственноручно убил одного из своих матросов, учинивших на корабле бунт. Став политическим недоразумением, Кидд в конце концов оказался под стражей, а богатые англичане, финансировавшие его морские вояжи, предпочли сдать Кидда властям, лишь бы избежать обвинений в пособничестве пиратству.
Известно, что часть своего богатства Кидд спрятал на острове Гнрдинерз. недалеко от побережья Лонг-Айленда. Он надеялся использовать его как средство сделки с властями для восстановления своего доброго имени. К несчастью, Кидд сообщил о месте, где был спрятан клад, одному из сотоварищей, который сокровища, разумеется, выкопал и переправил в Лондон как улику против него. Кидда судили и признали виновным в убийстве и пиратстве. 23 мая 1701 г. Уильям Кидд был повешен на «Пристани казней» в лондонском Уоппинге. Тело его было вывешено над Темзой в железной клетке, где и провисело два десятка лет.
Первая карта сокровищ с пометкой в виде креста (X) появляется в романе «Остров сокровищ» (1883) Роберта Льюиса Стивенсона. Стивенсон также ввел термин «черная метка» (пиратское проклятие) и ряд пиратских выражений: «avast!» («стоп!»), «yo-ho-ho» («йо-хо-хо») и «matey» («братишка»). Хотя знаменитое «Shiver ту timbers!» («Гром и молния!») вышло из-под пера другого романиста-викторианца, капитана Фредерика Марриета (1792–1848). Стивенсоновское «walking the plank» («идти с завязанными глазами по доске, положенной на борт») – похоже, тоже литературная выдумка: единственный официально зарегистрированный подобный случай произошел в 1829 г., когда пиратство уже почти прекратилось.
Что же до пиратских «трофеев», вряд ли это были сокровища. Как правило, речь шла о еде, воде, алкоголе, оружии, одежде, корабельных снастях или любом другом товаре, находившемся в трюме. Сам корабль-пленник мог быть продан или присвоен пиратами, если он оказывался лучше их судна, да и команда с пассажирами представляли определенную ценность: за них можно было получить выкуп или продать как рабов. В XVII веке более миллиона европейцев были захвачены и проданы в рабство пиратами-берберами из Алжира.
Редко кто из пиратов (или каперов-корсаров) плавал на галеонах, предпочитали галеры (со скамьями гребцов, а не с парусами). В отличие от парусников – главной добычи пиратов – на галерах можно было идти против ветра и в любом направлении даже в безветренную погоду.
Известны всего два корсара (но ни одного пирата), у кого была деревяшка вместо ноги. Это француз XVI века Франсуа Леклерк, он же «Жамб де Буа» («Деревянная Нога»), и Корнелис Корнелисзоон Йол (1597–1641) по кличке «Хутебеен» (тоже «Деревянная Нога»),
Нет ни одного исторического факта, подтверждающего, что кто-либо из пиратов владел ручным попугаем.
СТИВЕН: Зачем пирату прятать сокровища?
ФИЛЛ ДЖУПИТУС: Ну не мог же он пойти, скажем, в «Брэдфорд энд Бингли»?[127] «Здрасьте, у меня тут сундук золотых дублонов и прочего награбленного барахла». – «Да-да, разумеется, какой предпочитаете оформить вклад? Срочный или с возможностью пополнения?»
Чем в XIX веке китобои убивали китов?
Гарпуном – ответ неверный. Правильный ответ: копьем. Для ранних китобоев гарпун не служил орудием убийства, он использовался для прицепления к киту линя (веревки). Метал гарпун профессиональный гарпунщик, стоя на носу гребной шлюпки и упершись коленом в специальный вырез на банке. Дождавшись, пока расстояние между лодкой и китом сократится до шести метров, гарпунщик бросал в жертву гарпун. На конце гарпуна закреплялась веревка в 150 саженей (275 м) длиной, пропитанная животным жиром (чтобы лучше «травиться»), аккуратно смотанная и уложенная в большой чан между скамьями для гребцов. Кроме того, веревку регулярно поливали водой, чтобы при разматывании та не загорелась от трения.
Когда вся веревка вытягивалась, китобоев ждало «нантакетское катание на санях». Это когда загарпуненный кит тащит судно со скоростью 42 км/ч – быстрее в те годы человек по воде передвигаться просто не мог. (В XIX веке остров Нантакет, расположенный у побережья штата Массачусетс, был центром китобойного промысла Северной Атлантики.) Проходило много часов, прежде чем кит наконец выбивался из сил и лодка подходила к нему поближе. Вот тогда-то место гарпунщика занимал капитан или его помощник и наносил жертве смертельный удар копьем (бросок копья считался прерогативой исключительно офицеров). Крик «There’s fire in the chimney!» («Дым из трубы!») означал, что из дыхала кита бьет кровь и конец близок.
После этого тушу подтягивали к кораблю, привязывали цепью и начинали «обдирать» – резать прямо с палубы с помощью острых инструментов с удлиненной ручкой. Нередко работа превращалась в состязание «кто быстрей» со стаями акул, вырывавших из туши куски ворвани, пока «мясники» орудовали ножами. Ремесло гарпунщика считалось настолько опасным, что норвежцы допускали к нему лишь неженатых мужчин.
Все изменилось в 1868 г., когда норвежский инженер Свен Фойн придумал гарпунную пушку[128]. Разрывная граната на конце гарпуна – вот она-то действительно убивала кита, а саму пушку теперь можно было ставить хоть на палубе больших паросиловых судов. Это была революция в китобойном промысле: гарпунная пушка Фойна сделала возможной охоту на более быстрых и более мощных китов, таких как рорквалы[129] (от норвежского royrkvaL «бороздчатый кит», из-за рядов гребней, идущих по всей длине нижней части кита, подобно нитям автомобильной шины) – голубые (или синие) киты. Впоследствии Фойн предложил модернизированный вариант взрывающегося гарпуна, который накачивал туши китов-полосатиков воздухом, поскольку до этого они тонули сразу же после выстрела.
Синий кит (или блювал, большой полосатик) стал самым прибыльным из всех возможных уловов: 27-метровое животное давало 15 900 литров жира. К 1930-м гг. ежегодное число истребляемых синих китов достигло 30 000. И когда в 1966 г. Международная китобойная комиссия объявила мораторий на охоту на синих китов, их популяция сократилась с 186 000 (1880 г.) до 5000 особей.
Кит Моби Дик из одноименного романа (1851) Германа Мелвилла имел реальный прототип – кашалота-альбиноса по кличке Мока Дик, которого часто видели неподалеку от чилийского острова Мока. Тело его было буквально истыкано дюжиной гарпунов – «сувениров» от сотни схваток с китобоями в 1830—1840-х гг.
В 2007 г. коренные жители Аляски убили на охоте гренландского кита и обнаружили в его ворвани застрявший наконечник и фрагменты гарпуна-гранаты, датированного 1880 г. Это означает, что эта особь прожила не менее 130 лет.
Что делает марку «Черный пенни» такой особенной?
Не раритетность, а как раз наоборот – ее относительная заурядность.
Было время, когда в обороте находилось умопомрачительное количество «Черных пенни» – шестьдесят девять миллионов! Многие сохранились до наших дней целыми и невредимыми. Это связано с тем, что викторианцы не использовали конверты, письма тогда писались на одной стороне листа, который затем складывался и скреплялся печатью, так что адрес и марка оказывались на обороте самого письма. Хранили письмо – сохранялась и марка.
Если в вашей коллекции есть «Черный пенни», не рассчитывайте получить за марку более 100 фунтов стерлингов. Даже это – слишком шикарно, учитывая, сколько их ходит по миру, ведь ценность «Черного пенни» искусственно поддерживается филателистами, у кого их сотни и сотни и кто выбрасывает их на рынок мелкими партиями.
Самая ценная марка в мире, «Желтый трехскиллинговик»[130], была продана на аукционе в Цюрихе в 1996 г. за 2,88 миллиона швейцарских франков (примерно 1,8 миллиона фунтов стерлингов) и еще раз, уже в Женеве, в мае 2010 г., за неназванную сумму – все участники аукциона поклялись не разглашать условия сделки. Если бы бумага, на которой напечатана эта марка, была товаром и продавалась на вес, ее розничная цена составила бы 55 миллиардов фунтов стерлингов за кило. Самая известная марка-уникум – «Британская Розовая Гвиана» номиналом в 1 цент. Выпущенная ограниченным тиражом в Британской Гвиане (ныне – Гайана) в 1856 г., марка существует в единственном экземпляре и, с тех пор как она сменила владельца в 1980 г., хранится в бронированном банковском сейфе. Владелец раритета, Джон Дюпон, собственник одной из крупнейших в мире химических компаний, в настоящий момент отбывает пожизненный срок за убийство.
