Джордж Денисон - История конницы
Копье имело на древке, у того места, где его держали, маленький щит или прикрытие для руки.
Кроме копья, рыцарь имел еще меч, вид которого и устройство были весьма разнообразны: иногда он был обоюдоострый, иногда заострен только на одной стороне. Обыкновенно он был прямой, но встречались и кривые сабли. Длина была также очень различна; были мечи длиной 7–8 футов, которыми действовали обеими руками. Рыцари никогда, впрочем, не сражались ими верхом, а всегда предварительно слезали. Меч носился с левой стороны на портупее; иногда был еще прикреплен к седлу другой меч, меньшего размера, или кинжал. Все оружие содержалось с особенной заботливость; эфесы были часто украшены драгоценными камнями, а клинки — надписями и рисунками. Только свободнорожденные имели право носить меч, и сдача в плен выражалась передачей меча противнику.
Боевые молоты (Streithammer) были в употреблении еще задолго до времен рыцарства. Карл Мартелл (Молот) получил свое прозвание от этого его любимого оружия, которым он сражался при Туре в 732 г. Его употребление продолжалось до XII столетия, и его считали рыцарским оружием. То же можно сказать и о секирах, бывших весьма различного вида и величины. Напротив того, палицы из железа или дерева, иногда с остриями, употреблялись преимущественно низшими классами, хотя встречаются иногда и у рыцарей.
Тактика рыцарей была самая первобытная, никакого подразделения на строевые единицы не было. Чем-то вроде тактической единицы можно считать полное копье (lance fournie), состоявшее из рыцаря, бывшего начальником копья, и его драбантов, или свиты. Нечто подобное мы видели в тримакрезии галлов, состоявшей из трех лиц, но состав полного копья был гораздо значительнее. Состав этот видоизменялся в разных странах и в разные времена. Более постоянным он сделался уже в позднейшие времена рыцарства, особенно с введением конных жандармов. Вначале полное копье состояло из рыцаря, оруженосца, пажа, слуги и трех лучников — все верхом. Это маленькое отделение было также и административной единицей, так как сам рыцарь содержал свою свиту и доставлял ей все необходимое. Баннергеры имели у себя известное число подобных копий, и в древних хрониках численность армии всегда обозначена числом копий — подобно тому, как мы говорим 60–70 эскадронов, тогда говорилось 200–300 копий.
Барден говорит, что в некоторых странах копья соединялись в высшие единицы; 10 копий, т. е. 50–60 всадников, составляли бацелу, а 5 этих последних, т. е. около 300 всадников, что-то вроде полка, под командой баннерета-рыцаря со значком. Кроме того, известно, что в те времена армии состояли из трех частей: центра и двух крыльев; которые все подчинялись высшему вождю.
Полное копье имело от 3-14 драбантов, но обыкновенно 6–7 человек.
Рыцари строились для боя в одну линию, и их тактика состояла в атаке противника полным ходом, причем старались выбросить его из седла. После первого столкновения бой распадался на ряд отдельных поединков, где сражались мечами, топорами, молотами и палицами.
Оруженосцы составляли вторую линию, за ними строились прочие лица свиты. Они не были достаточно хорошо вооружены, чтобы сражаться в первой линии, хотя иногда случалось, что оруженосцы занимали места убитых рыцарей. Настоящим же назначением как оруженосца, так и прочей свиты было оказывать помощь и содействие рыцарю, поднимать его, когда он был ранен или выброшен из седла, подводить ему новую лошадь, снабжать оружием. Оруженосцы носили латы, легкий шлем, меч, секиру и кинжал.
Лучники состояли из юношей благородного происхождения, которые желали попасть в оруженосцы и зачислялись для этого в свиту рыцаря. Они были легко вооружены, носили каску и железные перчатки; иногда для боя спешивались, причем передавали лошадей пажам. Конные лучники составляли легкую конницу. По словам Гумберта, они имели луки, но Барден говорит, что они, во Франции по крайней мере, стреляли из арбалетов, почему и должны быть скорее названы конными арбалетчиками. Обыкновенно они строились позади оруженосцев, но очень часто начинали бой в рассыпном строю, впереди боевого порядка; в случае серьезного натиска на них неприятеля, которому они не могли оказать сопротивление, или, наоборот, когда они замечали некоторый у него беспорядок, они отходили назад мимо флангов рыцарей и оставляли этим последним свободное поле для действия. Иногда они продолжали бой на флангах и почти постоянно употреблялись для преследования разбитого противника.
Нужно сказать, что вообще тактическое искусство было в то время почти совершенно неизвестно, и победа зависела не от искусства в маневрировании, а от одной физической силы. Весь бой состоял в целом ряде поединков. Единственно, о чем еще иногда заботились, это о том, чтобы занять положение, выгодное в отношении ветра или солнца. Закованные в железо рыцари могли видеть только через небольшие отверстия забрала, а потому солнце и пыль имели для них значение. Распространение рыцарства повсюду ставило всех враждующих в одинаковые условия, а потому отсутствие искусства маневрирования никем не ощущалось.
Предводители не были военачальниками или тактиками, а просто известные в войске как храбрые и ловкие в поединках рыцари.
Подготовительное обучение в мирное время было самое строгое и постоянное, гимнастические упражнения были чрезвычайно трудные; вообще можно сказать, что никогда, ни прежде, ни после, личная храбрость и одиночное обучение не стояли на такой высокой ступени, как в цветущую пору рыцарства. Действительно, единственным стремлением с самой ранней молодости было довести физическую силу и ловкость в езде и владении оружием до высшего совершенства; единственным занятием всей жизни было приготовление к войне и совершение выдающихся подвигов; увеселения мирного времени состояли в охотах и турнирах подражаниях боя.
Военного искусства не существовало совершенно. Каждый рыцарь со своей свитой вел бой вполне самостоятельно, на свой страх, совсем не согласуя своих действий с соседями.
Важное общественное значение рыцарства, почти полная неуязвимость его в предохранительном вооружении, служба только низших классов населения в пехоте — все это способствовало развитию высокого мнения о коннице и полного пренебрежения к пехоте. Конечно, на деле хорошо дисциплинированная пехота, вооруженная копьями, всегда могла бы с успехом бороться против недисциплинированных, дурно управляемых рыцарей; но когда вся Европа полагалась исключительно на конных рыцарей, когда никакому лицу сколько-нибудь высокого положения не могло и в голову прийти служить иначе, чем в коннице, то кто же мог решиться сформировать из подходящих элементов хорошую пехоту, вооружить и обучить ее? Однако должно было прийти время, когда швейцарцы, гористая страна которых допускала действия только в пешем строю, убедили гордых рыцарей целым рядом нанесенных им тяжких поражений, что одной личной храбрости еще недостаточно на войне, а порядок, сомкнутость и искусство имеют огромное влияние на успех дела.
Организация феодального войска была основана на принципе, который не допускал возможности применения какого-либо тактического искусства.
Войско это состояло из воинов, отлично обученных и вооруженных, представлявших в отдельности такой превосходный материал, какой трудно найти, но затем им положительно недоставало всего того, с чем в настоящее время связывается представление об армии. Уже одно то обстоятельство, что они были обязаны службой не более 40 дней ежегодно, заставило призывать их перед самым открытием военных действий, когда уже совсем не было времени для их сплочения. А между тем очевидно, что значительная степень маневренной ловкости и тактического искусства может быть достигнута лишь при постоянном обучении и приобретается в совершенстве только системой, основанной на принципе постоянных армий. Высокое развитие искусства маневрирования и ведения войск у римлян, особенно во времена Сципиона, должно быть приписано именно тому, что срок службы в те времена был от 10 до 20 лет.
Турниры, единственные упражнения рыцарей, не могли оказать в тактическом отношении никакой пользы, так как все на них происходившее могло только обучить искусному владению оружием в одиночном бою. Даже в тех упражнениях, где противники делились на две стороны, не было также тактического искусства, так как все дело сводилось к простым поединкам, где сыпались удары сверху вниз и требовались только ловкость и выносливость. Эта последняя действительно на них вырабатывалась в высокой степени; достаточно сказать, что полное турнирное снаряжение со всеми принадлежностями весило более 200 фунтов (более 5 пудов).
Целью турниров было, однако, не только дать рыцарю возможность частых упражнений. Они были единственными в то время общественными собраниями и увеселениями, поэтому пользовались большой популярностью среди дворян, тем более что давали им возможность выказать перед дамами свое искусство во владении конем и оружием. Игры начинались обыкновенно примерным боем двух отрядов (melees) с предводителями во главе. Все правила были установлены с большой точностью, чтобы по возможности избежать опасных ранений; сражались только тупым оружием. Оруженосцы и прочие лица свиты строились, как и в действительном бою, позади своих рыцарей, чтобы подать им помощь, если они будут сброшены с коня. Турнирное снаряжение было настолько тяжелее боевого, что никто не мог выдерживать его в течение целого дня; иногда случалось даже, что рыцари задыхались в нем до смерти. Целью употребления такого тяжелого снаряжения могло быть отчасти желание развить силу и выносливость, а отчасти стремление предохранить себя от сильных повреждений.
