Елена Прокофьева - 100 великих свадеб

Когда Александра Михайловича и Ксению Александровну удалось переубедить, оставалось уговорить ещё одного человек, который был против помолвки, — императрицу Александру Фёдоровну. Надежду возлагали на её свекровь, вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну: «Узнав, что меня намеренно постарались очернить, она захотела меня увидеть. Ирина была ее любимой внучкой, и она всей душой желала ей счастья. Я понимал, что наша судьба в ее руках.

Приехав в Копенгаген, я тотчас телефонировал во дворец Амалиенборг справиться, когда изволит принять меня её величество. Отвечали, что ожидаем я к обеду. Во дворце в гостиной, куда ввели меня, находились вдовствующая императрица и великая княгиня Ксения с дочерью. Радость от встречи была написана на лицах у нас с Ириной.

За обедом я то и дело ловил на себе изучающий взгляд государыни. Затем она захотела поговорить со мной с глазу на глаз. В разговоре я почувствовал, что она вот-вот сдастся. Наконец государыня встала и сказала ласково: “Ничего не бойся, я с вами”».

Венчание состоялось 22 февраля 1914 года в Санкт-Петербурге, в часовне Аничкова дворца. И раз уж у нас есть редкая возможность узнать всё из первых рук, то предоставим описание свадьбы самому жениху: «Великая княгиня Елизавета Федоровна не собиралась присутствовать на нашем бракосочетании. Присутствие монахини на мирской церемонии было, по ее мнению, неуместно. Накануне, однако, я посетил её в Москве. Она приняла меня с обыкновенной своей добротой и благословила.

Государь спрашивал меня через будущего тестя, что подарить мне на свадьбу. Он хотел было предложить мне должность при дворе, но я отвечал, что лучшим от его величества свадебным подарком будет дозволить мне сидеть в театре в императорской ложе. Когда передали государю мой ответ, он засмеялся и согласился.

Подарками нас завалили. Рядом с роскошными бриллиантами лежали незатейливые крестьянские дары.

Подвенечный Иринин наряд был великолепен: платье из белого сатина с серебряной вышивкой и длинным шлейфом, хрустальная диадема с алмазами и кружевная фата от самой Марии-Антуанетты.

А вот мне наряд долго не могли выбрать. Быть во фраке средь бела дня я не желал и хотел венчаться в визитке, но визитка возмутила родственников. Наконец униформа знати — черный редингот с шитыми золотом воротником и обшлагами и белые панталоны — устроила всех.

Члены царской фамилии, бракосочетавшиеся с лицами некоролевской крови, обязаны были подписать отречение от престола. Как ни далека была от видов на трон Ирина, подчинилась и она правилу. Впрочем, не огорчилась.

В день свадьбы карета, запряженная четверкой лошадей, поехала за невестой и родителями её, чтобы отвезти их в Аничков дворец. Моё собственное прибытие красотой не блистало. Я застрял в старом тряском лифте на полпути к часовне, и императорская семья во главе с самим императором дружно вызволяли меня из беды.

В сопровождении родителей я пересёк две-три залы, уже битком набитые и пестревшие парадными платьями и мундирами в орденах, и вошёл в часовню, где в ожидании Ирины занял отведённые нам места.

Ирина появилась под руку с императором. Государь подвел ее ко мне, и, как только прошел он на своё место, церемония началась.

Священник расстелил розовый шелковый ковёр, по которому, согласно обычаю, должны пройти жених с невестой. По примете, кто из молодых ступит на ковёр первый, тот и в семье будет первый. Ирина надеялась, что окажется проворней меня, но запуталась в шлейфе, и я опередил.

После венчания мы во главе шествия отправились в приёмную залу, где встали рядом с императорской семьей принять, как водится, поздравления. Очередь поздравляющих тянулась более двух часов. Ирина еле стояла. Затем мы поехали на Мойку, где уже ожидали мои родители. Они встретили нас на лестнице, по обычаю, хлебом и солью. Потом пришли с поздравлениями слуги. И опять всё то же, что в Аничковом.

Наконец отъезд. Толпа родных и друзей на вокзале. И опять пожимания рук и поздравления. Наконец, последние поцелуи — и мы в вагоне. На горе цветов покоится черная пёсья морда: мой верный Панч возлежал на венках и букетах».

После свадьбы молодые уехали в свадебное путешествие. «Но газеты следили за нами, и покоя нам не было нигде» — впрочем, так будет с ними всю жизнь. Уж очень красивой и яркой парой были супруги Юсуповы. Молодые, необыкновенно привлекательные, влюблённые, счастливые и, в конце концов, богатые и столь знатные!

Это была последняя роскошная свадьба Российской империи. Вскоре всю эту роскошь унесёт ветер войн и революций…

Президент Вудро Вильсон и Эдит БолЛинг Гальт

18 декабря 1915 года

Счастлив тот, кто познал в жизни истинную любовь. Таких — мало. Но изредка встречаются абсолютные счастливчики, которые познали истинную любовь — дважды… Таким абсолютным счастливчиком был Томас Вудро Вильсон, двадцать восьмой президент США.

«Миром правят идеалы, — уже в зрелом возрасте говорил Вудро Вильсон своему другу, — только глупцы думают иначе». Несмотря на то что политика — неподходящее занятие для идеалистов, в чем-то Вудро идеалистом оставался… По крайней мере, в вопросах любви. Он страстно любил свою первую жену Элин Эксон и был взаимно любим ею, — настолько любим, что, когда Элин умирала, она поручила своим взрослым дочерям и семейному врачу, доктору Грейсону, позаботиться о том, чтобы Вудро женился на хорошей женщине. После смерти жены Вудро Вильсон находился в беспросветном отчаянии. Ему не хотелось жить, он не видел смысла в дальнейшем существовании. Он призывал смерть, он мечтал заболеть или даже пасть жертвой покушения, как один из его предшественников, великий Авраам Линкольн… Его не спасала даже вера. «Бог послал мне испытание, которое превосходит мои способности переносить страдания», — написал он своему другу, помощнику морского министра Франклину Делано Рузвельту, тоже будущему президенту, и тот не нашел чем утешить Вудро. «Если я выживу, никогда больше не найду душевного покоя», — говорил он дочерям и кузине.

Эдит Болинг Гальт была относительно молодой — тридцать пять лет — богатой и очень красивой вдовой. С Вудро Вильсоном ее познакомил доктор Грейсон. Он счел, что эта женщина идеально подойдет, чтобы отвлечь Вудро от его беспросветной скорби. Сначала Грейсон представил Эдит Боллинг Гальт дочерям и свояченице Вильсона, мисс Боунз. Эдит понравилась всем им, и ее пригласили на обед в Белом доме.

Вудро был потрясен красотой Эдит. В тот же день он просил, чтобы Элен привела свою подругу на вечернее чаепитие. Как когда-то Норман Гальт, он завороженно слушал ее веселое щебетание, восторженно следил за мимикой ее прелестного личика. Он так увлекся, что попросил ее остаться на ужин… Но это было бы уже неприлично — провести в чужом доме полдня и вечер! Эдит отказалась. Тогда президент настойчиво попросил ее прийти к ужину на следующий день.

Уже во время второй встречи Вудро и Эдит болтали, как старые друзья: о жизни в южных штатах, о детстве, о своих близких. Вудро очень понравился Эдит: не как президент, а как интересный и приятный человек. И когда он снова пригласил ее на ужин, она согласилась. А потом соглашалась ездить с ним на прогулки, каталась с ним на яхте… Она давала Вудро свои любимые книги, а он писал ей — в письмах ему легче было открыться.

Эдит Гальт познакомилась с президентом в середине марта, а 4 мая Вудро Вильсон сделал ей предложение. Эдит была потрясена.

— Ты не можешь любить меня, потому что ты меня совсем не знаешь, — сказала Эдит. — И кроме того, после смерти твоей жены еще даже и года не прошло!

— Я знаю, — кивнул в ответ Вудро. — Я знаю, что ты чувствуешь, малышка, но здесь время измеряется не неделями, месяцами и годами, а глубиной человеческого опыта. После ее смерти у меня ничего не было, кроме одиночества и боли в сердце.

Вильсон сообщил Эдит, что прежде, чем сделать ей предложение, он поставил в известность своих дочерей и кузину и все они обрадовались и благословили его выбор. Но Эдит все равно не соглашалась, причем заботилась она в большей степени о Вильсоне: ведь это его все будут осуждать, если он снова женится, не отходив и года в трауре! Однако чувствительный, ранимый Вудро понял ее отказ однозначно и просто заболел от горя.

Доктор Грейсон и мисс Боунз вынуждены были поехать к Эдит и просить ее дать согласие.

Уговоры подействовали. Эдит согласилась выйти замуж за Вильсона. Единственно — она попросила отсрочку: Эдит считала, что скоропалительная женитьба может повредить Вильсону в глазах электората и негативно сказаться на выборах 1916 года, ведь народ так любил его первую жену и так сочувствовал его горю. Как показало время, это были справедливые опасения.