Аллан Холл - Преступления века

В полночь 9 июня Дикман приказал водителю машины с грузом в сопровождении отряда эсэсовцев начать движение в северном направлении. Согласно одному из планов, разработанных Ламмердингом и его сообщниками, необходимо было на время спрятать золото в долине реки Луары, а самим отправиться с дивизией на фронт. Что бы ни случилось, Дикману вменялось в обязанность как можно быстрее вывезти золото из района действий "маки". Для поездки Дикман выбрал неудачную ночь, когда в стане немцев царила неразбериха. Хотя жестокие карательные акции все еще проводились почти ежедневно, господство оккупантов уже не было безраздельным. Французы чувствовали приближение освободителей. Они знали, что высадка союзных войск в Нормандии не была отвлекающей десантной операцией и что дни немцев сочтены. "Маки" устраивали засады, диверсии, хищения горючего со складов. Движение всех немецких транспортных колонн в эту ночь было сковано.

По данным разведки, в лесном массиве у Сен-Жюньена, примыкавшем к дороге на Беллак, где дивизия должна была в эту ночь остановиться на первый привал, действовала крупная группировка партизан. Дикман приказал спецгрузовику двигаться по другому маршруту, который проходил возле Орадура.

Впереди грузовика двигалась штабная машина, а перед ней — бронетранспортер с отделением вооруженных до зубов солдат. По плану они должны были прибыть в Беллак через тридцать минут, но местные "маки" нарушили все расчеты эсэсовцев. Они устроили засаду на пути другой немецкой колонны, двигавшейся параллельным маршрутом. Когда партизаны увидели, что фары головного бронетранспортера осветили место, где "маки" прятали оружие, это было для них полнейшей неожиданностью. Мгновенно изменив план нападения, они решили атаковать приближающуюся колонну. Молодые, неопытные бойцы, горя желанием отомстить врагу за долгие годы оккупации, нанесли неподготовленный, но мощный удар. Партизаны забросали гранатами бронетранспортер, уничтожив весь его экипаж, кроме одного солдата, которому удалось спастись бегством. Остальных немцев сразил кинжальный автоматный огонь шестерки партизан под командованием некоего Рауля.

Но энтузиазм нападавших значительно превосходил их боевое мастерство. Мощные взрывы, уничтожившие сначала бронетранспортер, а затем штабную машину с полным боезапасом, подняли в воздух огромное количество осколков и горящих обломков. От них, а также от беспорядочного ответного огня пятеро партизан погибли.

Когда стрельба улеглась и дым рассеялся, Рауль оказался единственным из французов свидетелем происшедшего. На дороге полыхали остовы бронетранспортера и штабной машины. Грузовик не загорелся, и Рауль швырнул в него еще одну гранату. После взрыва партизан откинул дымящийся брезент и заглянул в кузов. Там оказались небольшие деревянные ящики размером с коробку из-под обуви. Каждый ящик был перевязан тесьмой. Сдвинув автомат набок, Рауль перерезал ножом тесемку и вскрыл один из ящиков. В нем оказалось золото. Судя по количеству ящиков, вес груза составлял не менее полутонны.

Рискуя жизнью, партизан вытащил ящики из грузовика, вырыл неглубокую яму у дороги, сложил в нее свои трофеи и засыпал землей. Зная, что если немцы опознают тела погибших партизан, то их семьи будут казнены, он облил трупы и обломки машины бензином и поджег. Затем Рауль вскочил на свой велосипед и умчался с места происшествия.

Когда Хайнц Ламмердинг узнал, что вся добыча бесследно исчезла, его охватило бешенство. Полтонны золота, благодаря которому он намеревался укрыться от безумия войны и начать новую, обеспеченную жизнь, попало, по его мнению, в руки французских партизан. Генерал приказал немедленно прочесать местность в поисках пропавшей добычи, но тут ему сообщили вторую за этот день скверную новость: майор Кампфе пропал без вести и предположительно захвачен партизанами.

Кампфе был близким другом генерала, и его исчезновение вызвало у Ламмердинга новый приступ ярости.

Исчезновение Кампфе и нападение на грузовик с золотом — для всех это были боевые документы дивизии — послужили предлогом для отсрочки поездки генерала на фронт. Он не желал вступать в бой, не выяснив дальнейшую судьбу своего "пенсионного фонда", попавшего в руки этих "грязных крестьян".

Ламмердинг попросил у начальства разрешения разобраться с виновниками нападения на колонну, и его просьба была удовлетворена.

Согласно послевоенному свидетельству очевидца-телефониста, генерал грубо отчитал Дикмана за опрометчивое решение отправить машину со столь малочисленной охраной и посоветовался с ним, как вернуть золото.

Немцы предположили, что партизаны, атаковавшие ночной конвой, были из населенного пункта Орадур. Не только потому, что эта деревня была ближе всех к месту засады.

Одному из эсэсовцев, захваченных в плен партизанами, удалось бежать, и он доложил Дикману, что для допроса его возили в Орадур. Это и предопределило трагическую судьбу небольшой французской деревни и ее жителей.

Командовать карательной операцией против жителей Орадура был назначен нацистский головорез капитан Кан, известный своей невиданной жестокостью по отношению к партизанам и гражданскому населению на Восточном фронте.

Историки считают, однако, что солдаты Кана не собирались учинять массовой расправы, когда прибыли в деревню; их целью было найти пропавшее золото. Но жители в один голос утверждали, что им ничего не известно о золоте, и столь полное единодушие вызвало у карателей подозрение. Они посчитали это сговором и решили преподать заговорщикам урок.

Расправа, учиненная Каном над Орадуром, была настолько же бессмысленной и жестокой, как и уничтожение Варшавы, Минска, Киева.

Каратели ворвались в деревню к концу рабочего дня и тут же оцепили ее. Крестьяне, проработавшие все утро в поле, уже вернулись домой. Их согнали в церковь и сарай. Эсэсовцы с примкнутыми штыками рыскали по окрестностям в поисках тех, кому удалось спрятаться. Один из солдат, Хайнц Барт, был французом по происхождению, но надел эсэсовскую форму.

Теперь, размахивая автоматом, он выкрикивал испуганным жителям: "Сегодня прольется кровь!"

На глазах у жителей Орадура немцы с помощью гранат и взрывчатки взорвали все двести пятьдесят четыре дома в деревне.

Пятнадцатилетнему Роже Гофрену чудом удалось спастись.

"Я предложил двоим старшим сестрам спрятаться вместе со мной, — объяснял мальчик позднее, — но они отказались. Я чувствовал, что боши решили в тот день уничтожить нас".

Белая ракета, взвившаяся в небо, была для Кана условным сигналом о том, что жители деревни собраны в церкви.

И началась расправа.

Немощных стариков и инвалидов, которые не могли дойти до места казни, расстреливали на месте. Те, кто пытался спастись бегством, были скошены очередями из пулеметов. Патронов для расправы фашисты не жалели.

Загнав в церковь более четырехсот пятидесяти женщин и детей, немцы подожгли мощные заряды, испускавшие ядовитые клубы черного дыма. Несчастные люди стали задыхаться. Затем солдаты начали швырять в окна гранаты. Когда отгремели взрывы, эсэсовцы открыли двери и стали поливать охваченное пожаром помещение пулеметным огнем. Пламя поглотило тех, кого еще не успели сразить пули, осколки гранат и обломки рухнувших стен.

Двести мужчин, запертых в сарае, были расстреляны из пулеметов.

Дикман в сопровождении двух представителей местной полиции начал выбивать показания из подозреваемых в сотрудничестве с партизанами, требуя, чтобы они указали ему, где спрятано золото.

Эсэсовец на месте расстреливал тех, кто отказывался отвечать.

Жану Дарту, раненному в обе ноги, чудом удалось остаться в живых. Спаслись еще четверо, в том числе женщина, которая, получив несколько ранений, все же выпрыгнула из окна церкви, расположенного над алтарем. Она спряталась в огороде, где ее, чуть живую, и нашли на следующий день.

Отголоски трагедии

Дикман был вне себя от бешенства: расправа началась раньше, чем он успел основательно допросить жителей об исчезнувшем золоте. Остаток дня эсэсовец пьянствовал в одном из уцелевших домов на окраине Орадура.

Вечером, когда огонь еще продолжал гулять по руинам, горе-вояка, едва держась на ногах, явился к генералу Ламмердингу и доложил, что ему не удалось разыскать пропажу.

Сегодня Орадур — мертвое селение в развалинах, не тронутых с того злополучного дня.

В маленьком музее, который стал местом поклонения праху безвинных жертв, выставлены сломанные очки, любовные письма, бутылки с недопитым вином — нехитрые, но щемящие детали простой сельской жизни, оборванной пулеметными очередями.

Многие тела так сильно обгорели, что опознать их было невозможно, и их похоронили в братских могилах там, где они приняли смерть.