Николай Непомнящий - 100 великих тайн Второй мировой
Едва подвезли мины и загрузили их, как «Фрунзевец» немедленно вышел в свой второй боевой поход. Теперь курс подводной лодки был проложен в самое логово врага — в Данцигскую бухту, где Л-3 предстояло выставить заграждения на выявленных разведкой путях движения противника. Скупые строки официального донесения не могут донести всего того, что довелось пережить Грищенко с его экипажем. Чего стоит только минная постановка при следовании в кильватер фашистским тральщикам. Разумеется, риск был огромный, но и расчёт почти гениален, ведь немцы, только-только протралив фарватер, были совершенно уверены в его полной безопасности и тут же попались на хитрость Грищенко!
В сентябре «Фрунзевец» снова в боевом походе. Обстановка была труднейшая: немцы уже изо всех сил рвались к Ленинграду, а у острова Эланд маячил их новейший линкор «Тирпиц», уже готовый нанести удар по надводным кораблям Балтийского флота, если те попытаются прорваться в Балтику. Этот поход был не только одним из самых трудных за всё время войны, но едва не закончился трагически. В бухте Сууркюля у острова Готланд подводная лодка была внезапно атакована двумя фашистскими торпедными катерами. К чести подводников, они открыли огонь сразу же как удостоверились, что катера не собираются отвечать на позывные. Несколько снарядов поразили головной катер.
Страшный сорок первый год стал для Л-3 суровой, но необходимой боевой школой. В течение его Грищенко совершил три похода, уничтожив четыре вражеских судна. Много это или мало? Ведь каждый из потопленных гружёных военными припасами транспортов равнялся по значению стрелковому полку. Если принять на веру это соотношение, то за первый год войны Грищенко отправил на дно дивизию противника.
Блокадную зиму 1941–1942 годов «Фрунзевец» простоял в Неве у набережной Ленинграда. 1942 год вошёл в историю Балтийского флота, как год страшных потерь подплава. Немцы перегородили Финский залив десятками сетей и сотнями минных полей. Более половины из уходящих на прорыв в Балтику подводных лодок обратно уже не возвращались. В свой четвёртый боевой поход Л-3 вышла 9 августа 1942 года. Согласно боевому распоряжению, Грищенко надлежало выставить западнее острова Борнхольм минное заграждение, а затем уже начать торпедную охоту за неприятельскими транспортами.
18 августа произошла встреча, которая открыла счёт неприятельских транспортов, потопленных торпедами. После полудня Грищенко обнаружил в перископ большой караван. Выбрав наиболее крупный из транспортов, он его незамедлительно атаковал. Две выпущенные торпеды буквально разорвали пятнадцатитысячный танкер в клочья. А затем было всё как всегда: неистовая бомбёжка сторожевых кораблей, часы томительного ожидания и отрыв от неприятеля.
25 августа подводная лодка прибыла на заданную позицию и выставила минное заграждение. В тот же день Л-3 добилась и боевого успеха торпедным оружием. При этом был атакован конвой из трёх транспортов. Грищенко столь ювелирно рассчитал свой манёвр, что исхитрился четырёхторпедным залпом поразить сразу два транспорта. Ещё несколько дней патрулирования и на горизонте новый конвой. На этот раз это были восемь транспортов в сопровождении двух миноносцев. Естественно, что от такого подарка судьбы Грищенко отказаться не мог. «Фрунзевец» немедленно начал маневрирование под перископом для выхода в атаку. На корабельных часах стрелки показывали 17.12, когда Грищенко скомандовал:
— Носовые торпедные аппараты, первый и второй! Товьсь! Пли!
От толчка выброшенных смертоносных сигар подводную лодку едва не выбросило на поверхность. Отчётливо был слышен взрыв. Когда Грищенко поднял перископ, эсминца на поверхности уже не было. Теперь наступила очередь крупнейшего из транспортов. Четырёхторпедный залп не оставил ему шансов. Торпеды буквально разнесли его вдребезги. На этот раз подводную лодку особенно никто не преследовал.
9 сентября «Фрунзевец» отшвартовался у пирса острова Лавенсари. Они сходили на берег счастливые, что вернулись живыми. Радость возвращения была, впрочем, омрачена для Грищенко доносом его военкома. Военком Долматов информировал: «…Командир не всегда рационально использовал боезапас — например: по конвою каравана противника выпущено сразу 4 торпеды». (Позднее такой способ атаки будет признан на отечественном флоте наиболее оптимальным!) После столь победного прорыва Грищенко наказать просто не могли. Его наградили орденом, слегка пожурили, и командир «Фрунзевца» стал готовиться к следующему походу.
Но отдых подводников был недолог. Визиты скоро закончились, и уже 27 октября 1942 года «Фрунзевец» вышел в свой очередной прорыв в открытое море. Уже при форсировании Финского залива «Фрунзевец» подсёк мину. Раздался оглушительный взрыв прямо под подводной лодкой. Каким-то чудом Л-3 не получила повреждений и смогла продолжить свой путь. Вот описание последующих событий в изложении самого командира Л-3.
«Рано утром решаю поставить последнюю минную банку и начать движение к Либаве, но вдруг раздаётся сигнал торпедной атаки. Вахтенный офицер Луганский обнаружил конвой, идущий курсом на юг. Заняв своё место у перископа в боевой рубке, выхожу в атаку. Избираю объектом один из самых больших транспортов. Расстояние до цели примерно четыре мили. Видимость быстро ухудшается и вскоре цели уже не видно. Решаю маневрировать по данным гидроакустика… Для атаки этого вполне достаточно. 15 метров. Это обеспечивает безопасность от таранного удара транспортом средних размеров и в то же время даёт возможность наблюдать в перископ.
— Аппараты, товьсь! — даю команду в носовой отсек.
…Не успеваю опустить перископ, как по нему происходит таранный удар. Транспорт проходит над лодкой. Эти три десятка секунд я лежу на палубе боевой рубки без сознания, с пробитой перископом головой…
Погружение Л-3 после таранного удара транспорта удалось задержать на глубине 42 метра… На наше счастье, конвой нас не обнаружил… Отлежавшись на грунте, приступили к постановке мин. Последние мины мы поставили к северу от Либавы, на прибрежном фарватере врага…»
Действия Грищенко были признаны грамотными и правильными, даже, казалось бы, его неудачная торпедная атака, закончившаяся сломанным перископом, была признана исключительно полезной, так как ею впервые в подводной войне на Балтике была доказана возможность бесперископной атаки по данным приборов гидроакустики.
Приказом наркома Кузнецова в феврале 1943 года Грищенко был назначен старшим офицером отдела подводного плавания Балтийского флота. Должность весьма почётная и важная, но, увы, самая что ни есть береговая. Почему надо было убирать опытнейшего командира корабля, остаётся неясным. Всё это так, но ведь в то время не менее острым был и дефицит командиров такого уровня, как Пётр Грищенко. И если им так дорожило командование флотом, как специалистом по организации и планированию подводной войны, то как объяснить тот факт, что буквально в сентябре того же года капитан 2-го ранга Грищенко был вообще переведён служить в разведотдел штаба флота, в котором и пробыл до самого конца войны.
Командира убрали с подводной лодки перед самым присвоением ей звания гвардейской. Бескозырки с георгиевскими лентами матросы «Фрунзевца» оденут в марте 1943 года, буквально спустя пару недель после ухода своего командира. На мостике гвардейского минзага Грищенко сменил воспитанный им капитан-лейтенант В. Коновалов. В дальнейшем он трижды выведет «Фрунзевец» в боевые походы, потопит десять и повредит один транспорт. Станет Героем Советского Союза.
Спустя много лет станет известен окончательный итог уничтоженных неприятельских кораблей и судов в бытность командования Л-3 Грищенко. Он более впечатляет, даже сравнивая его с безумными тоннажами атлантических побед немецких подводников: 18 уничтоженных неприятельских вымпелов, более 65 тысяч тонн, отправленных на морское дно — этого рекорда не удалось больше повторить ни одному из отечественных подводных асов Великой Отечественной. Но награждать Грищенко за этот подвиг почему-то не торопились. Более того, сразу же после войны его начали активно вытеснять с действующего флота. К чести Грищенко, он не опустил руки. Отстранённый от действующего флота, он начинает серьёзно заниматься наукой, анализируя тактику действий подводных лодок во Второй мировой войне и, вырабатывая рекомендации для подводников нового поколения, защищает диссертацию. Затем были годы преподавания в военно-морских училищах.
Периодически флотскую общественность будоражили документы некоторых непосредственных начальников Грищенко: «…1. Достоин выдвижения на должность начальника военно-морского училища. 2. Достоин присвоения звания контр-адмирала. 3. В целях справедливости… считаю необходимым возбудить ходатайство перед ГК ВМФ о представлении товарища Грищенко к званию Героя Советского Союза… Заместитель начальника ЛВИМУ имени адмирала С. О. Макарова, капитан 1-го ранга Недоедаев…» Но все робкие попытки восстановить справедливость не приводили абсолютно ни к чему. Кому и когда перешёл дорогу Грищенко, неясно до сих пор. Среди ветеранов подводного флота до сегодняшнего дня ходят слухи о том, что якобы на одном из вечеров отдыха только что вернувшийся из боевого похода Грищенко увёл первую красавицу Кронштадта из-под самого носа у одного из балтийских адмиралов, и тот, взбешённый, самолично порвал уже подписанное представление к званию Героя Советского Союза на командира Л-3. Сам же бывший командир подводного минзага в силу своей скромности никогда о себе вопроса не поднимал и о причинах столь длительной нелюбви начальства к себе распространяться тоже не любил. Дотошные активисты-ветераны подсчитали, что командира Л-3 представляли к званию Героя Советского Союза более десяти раз… Рекорд, достойный книги Гиннесса!
