Вячеслав Бондаренко - 100 великих русских эмигрантов
На протяжении нескольких лет Ходасевич не воспринимал себя эмигрантом. «Могу ли я вернуться? Думаю, что могу, – писал он жене в Петроград в октябре 1923-го. – Никаких грехов за мной, кроме нескольких стихотворений, напечатанных в эмигрантской прессе, нет… В Кремле знают, что я не враг». Сам Ходасевич принимал участие в издававшемся Горьким журнале «Беседа», много публиковался в советских изданиях. Впрочем, все это было до поры до времени. В декабре 1923 г. Ходасевич и Берберова покинули Берлин, переставший к тому времени быть центром русской эмиграции, и начали тяжелую странническую жизнь – Прага, Венеция, Рим, Париж, Лондон, Белфаст, Сорренто… «Все это красиво звучит, – признавался поэт, – но – как трудно и сложно все это, а главное – как это далеко от былых поездок за границу!» В марте 1925 г. советское полпредство в Италии отказалось продлевать ему визу и потребовало немедленного возвращения в СССР. Ходасевич отказался. К этому времени он уже понял, что с Советской властью ему не по пути.
С 1925 г. поэт жил в Париже. В отличие от Берлина, здесь возможностей было гораздо меньше, и Ходасевич был вынужден хвататься за любую работу. Он сотрудничал в газетах «Дни», «Последние новости», журнале «Современные записки», а с февраля 1927 г. до смерти – в газете «Возрождение». В том же году вышел последний прижизненный поэтический сборник Ходасевича. Цикл «Европейская ночь» посвящен противостоянию Поэта и Обыденности – мира Европы 1920-х, полного «уродиков, уродищ, уродов», по-экспрессионистски рваного и пугающего. Своеобразным символом этого мира стал для Ходасевича Берлин, поэтическим путеводителем по которому могут служить многие стихи поэта.
После 1928 г. поэт полностью переключился на мемуарную прозу и критику – за десять лет им было написано чуть больше десятка стихотворений. Причинами были необходимость постоянно зарабатывать деньги на жизнь и общий упадок интереса к поэзии. Главными достижениями Ходасевича 1930-х гг. стали классическая биография Г.Р. Державина, книга воспоминаний «Некрополь» и сборник статей «О Пушкине». Пушкин был для Ходасевича главным авторитетом в жизни и творчестве, в одном из стихотворений он писал: «…А я с собой мою Россию в дорожном уношу мешке». Имелись в виду «восемь томиков» – собрание сочинений Пушкина, которое поэт вывез с собой за границу.
В апреле 1932 г. Ходасевича покинула Нина Берберова, ее уход стал для поэта тяжелейшим ударом, от которого он так и не смог до конца оправиться. Вскоре Ходасевич женился на Ольге Марголиной, впоследствии погибшей в Освенциме. Парижский быт оставался невыносимо тяжелым: убогая квартирка, журналистская работа ради куска хлеба, общая беспросветность и осознание ненужности своего творчества. Время от времени мелькали мысли о возвращении на Родину. Но, как сам поэт признавался в 1937-м, «никаких решительных шагов я не делал – не знаю даже, в чем они должны заключаться. Главное же – не знаю, как отнеслись бы к этим шагам в Москве (хотя уверен “в душе”, что если примут во внимание многие важные обстоятельства, то должны отнестись положительно)».
Но мечты о возвращении в Москву так и остались мечтами. В конце 1930-х здоровье поэта, бывшее подорванным с детства, окончательно расшаталось. Скончался Владислав Фелицианович Ходасевич в Париже в 6 часов утра 14 июня 1939 г. от рака печени, после мучительной операции, в возрасте 53 лет. Его похоронили на кладбище Булонь-Биянкур.
Творчество Владислава Ходасевича оказало огромное влияние на многих отечественных поэтов ХХ и ХХI столетий. «Возвращаться» на Родину его имя начало с «самиздатом» в начале 1960-х, в 1967-м впервые появилась подборка стихов Ходасевича в журнале «Москва», а «официальным» русским классиком поэт был признан в конце 1980-х.
Игорь Северянин
(1887–1941)
Игорь Васильевич Лотарёв (таково настоящее имя поэта) родился в Петербурге 4 мая 1887 г. в семье офицера инженерных войск, выходца из владимирских мещан Василия Петровича Лотарёва и его жены Натальи Степановны, урожденной Шеншиной. Раннее детство Игоря прошло в столице. Когда ему было 9 лет, родители расстались, и он жил в имении дяди Владимировка в Новгородской губернии. После окончания четырех классов Череповецкой гимназии отец увез сына с собой на Дальний Восток. В 1904 г., после смерти отца, Игорь вернулся к матери, жившей в Гатчине.
Первые стихи будущий поэт написал, когда ему было 8 лет, а впервые опубликовался в 1905 г. в журнале «Досуг и дело» – там за подписью «Игорь Лотарёв» появилось посвященное Русско-японской войне стихотворение «Гибель Рюрика». Тогда же поэт начал издавать за свой счет небольшие брошюрки со своими произведениями. Всего их вышло с 1904 по 1912 г. 35 штук. На одной из них, «Зарницы мысли», впервые появился псевдоним «Игорь-Северянин» (именно так, через дефис). Произошло это в апреле 1908 г.
Свои брошюры поэт рассылал по редакциям журналов и газет, надеясь на положительный отклик, но ответов обычно не получал. Правда, один из читателей, сам того не желая, сделал поэту отличную рекламу. Это был Лев Толстой, в 1909 г. возмущенно процитировавший стихи Северянина «Хабанера» («Вонзите штопор в упругость пробки, / И взоры женщин не будут робки…») в качестве примера современной пошлятины. Однако эффект получился обратным – на поэта, которого цитировал сам Толстой, тут же обратили внимание и читатели, и критика. Мало-помалу Северянина начали признавать коллеги-поэты – в 1911-м его стихи одобрил Валерий Брюсов, тогда же Игорем заинтересовался Федор Сологуб, пригласивший его в совместное турне по России и посвятивший ему триолет «Восходит новая звезда».
Игорь Северянин. Портрет 1940 г.
В начале ХХ в. в русской поэзии существовало множество течений, выпускавших собственные манифесты и зачастую боровшихся между собой. Каждое претендовало на то, чтобы быть законодателем мод в поэзии. Не избежал этого и Северянин – в 1912-м он основал эгофутуризм, последователями которого стали Константин Олимпов, Вадим Баян, Иван Игнатьев, Василиск Гнедов и Георгий Иванов. Совместно с кубофутуристами эгофутуристы даже провели в Крыму собственную «олимпиаду». Впрочем, ничем особенным движение себя не зарекомендовало и вскоре сошло на нет.
В 1913 г. к Северянину пришла настоящая слава – его сборник «Громокипящий кубок», восторженное предисловие к которому написал Сологуб, стал, говоря современным языком, всероссийским бестселлером: за год он выдержал 7 (!) переизданий. На какое-то время поэт стал настоящей суперзвездой эстрады – он выступал с «поэзоконцертами» по всей стране, у него были толпы восторженных поклонников. Сейчас стихи Северянина тех лет воспринимаются скорее с иронией – уж больно много в них «изысканного» в плохом смысле слова. Но некоторые его строки – «Ананасы в шампанском, ананасы в шампанском, / Весь я в чем-то норвежском, весь я в чем-то испанском…» или «Я, гений Игорь Северянин, своей победой упоен…» – стали одними из символов русской массовой культуры начала ХХ в.
На протяжении 1914–1917 гг., закрепляя успех, Северянин выпустил еще несколько сборников – «Victoria Regia», «Златолира», «Ананасы в шампанском». И хотя, по большому счету, это было топтание на месте и обыгрывание мотивов «Громокипящего кубка», популярность сопутствовала Северянину еще несколько лет. 27 февраля 1918 г. на вечере в московском Политехническом музее путем прямого тайного голосования он был избран королем поэтов, с небольшим отрывом победив Маяковского.
В том же году Игорь Северянин эмигрировал в Эстонию. Вначале это был просто отдых в приморской деревне Тойла, в которой поэт полюбил бывать еще с 1912-го. Но начавшаяся вскоре Гражданская война сделала возвращение в Россию невозможным, а в 1920-м Эстония провозгласила независимость. Волей-неволей Северянину пришлось стать жителем новой страны. В 1921 г. он женился на дочери плотника из Тойлы, поэтессе и переводчице Фелиссе Круут (14 лет спустя они расстались, в чем Северянин потом очень раскаивался).
Эмигрантские годы стали для Северянина довольно плодотворными. В 1919–1923 гг. у него вышло 9 новых сборников, с 1922 г. он осваивает новый жанр автобиографического романа в стихах («Падучая стремнина», «Роса оранжевого часа», «Колокола собора чувств»). Наиболее значительным стал изданный в Белграде сборник «Классические розы» (1931). Стилистика Северянина изменилась, стала сдержаннее и интереснее. Довольно регулярно проходили и выступления поэта, в том числе и зарубежные: в 1921-м его приглашали в Литву и Латвию, в 1922-м – в Германию, в 1923-м – в Финляндию, в 1924-м – в Латвию, Польшу и Чехословакию. Везде он встречал горячий прием эмигрантской публики, помнившей и любившей его довоенные «поэзы».
Начиная с 1930-х творческая активность Северянина снизилась. «Издателей на настоящие стихи теперь нет, – признавался он. – Нет на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю». Поэт вел скромную, уединенную жизнь, довольствуясь только самым необходимым. Общаться ему было практически не с кем. По его признанию, часто он читал новые стихи только звездам в ночном небе.