Елена Прокофьева - 100 великих свадеб

В конце лета Фредерика, сестра Елизаветы, возвращается в Карлсруэ, и Елизавета предается отчаянию: «Я одна, одна, совершенно одна, нет никого, с кем я могла бы делиться моими мыслями». Александр плачет вместе с ней: он тоже чувствует себя одиноким. Женитьба неизбежна, он с этим примирился и спрашивает себя, не совершает ли он ошибку. Но как пойти против воли этой ужасной бабушки, если на устах ее чарующая улыбка, а в глазах стальной блеск?

В этот час двор празднует подписание мира с Турцией. Празднества заканчиваются 15 сентября фейерверком. Сразу вслед за этим торжественно объявлено о бракосочетании. Оно совершается 28 сентября 1793 года в большой церкви Зимнего дворца. В разгар подготовки к этому событию отношения императрицы с сыном вконец разлаживаются, и великий князь Павел Петрович не желает присутствовать на церемонии. С трудом Марии Федоровне удается переубедить супруга, и он в последний момент меняет свое решение. Хмурый и злой, он стоит в нефе во главе своей семьи. Александра больно ранит эта враждебность, выставленная напоказ в столь важный для него день. Ему хочется видеть вокруг себя счастливые лица, а он читает на них зависть, подозрительность, расчет и затаенную злобу.

Для свадебного обряда он облачен в кафтан из серебряной парчи с бриллиантовыми пуговицами, грудь пересекает лента ордена Святого Андрея. Платье невесты из такой же серебряной парчи, расшитое бриллиантами и жемчугом. Венец над головой брата держит великий князь Константин, над головой невесты — граф Безбородко. По окончании обряда в Петропавловской крепости и Адмиралтействе палят пушки, во всех церквах звонят колокола. Непрерывный перезвон колоколов длится три дня, празднества — две недели. На второй день после венчания Елизавета под впечатлением от свершившегося пишет матери: «Великий князь Александр, или мой муж — никак не могу привыкнуть к этому странному слову, — хочет добавить несколько слов». «Психея соединилась с Амуром», — говорит Екатерина принцу де Линю. А проницательный Ростопчин замечает: «Как бы этот брак не принес несчастья великому князю. Он так молод, а жена его так прекрасна».

…Ростопчин был почти прав. Несчастья этот брак не принес Александру, но не принес и счастья. Зато Елизавету Алексеевну сделал в полной мере несчастной.

Вскоре после свадьбы она — романтически влюбленная в красавца мужа — писала матери: «Счастье жизни моей в его руках. Если он перестанет меня любить, я буду навсегда несчастна. Перенесу все, все, только не это».

Но Александр ее так и не полюбил. Да, они оставались добрыми друзьями, и Александр Павлович даже дважды «прикрыл грех» своей жены, когда она сначала стала любовницей его друга Адама Чарторыйского и родила от него дочь Марию, потом — пережила страстную любовь с кавалергардом Алексеем Охотниковым и родила от него дочь Елизавету. Обеих девочек Александр признал своими (возможно потому, что девочки и не могут претендовать на наследование трона?) — и, кажется, любил как родных.

У самого Александра любовницы часто менялись. Но одна — Мария Нарышкина — стала постоянной. Практически его второй женой. И она рожала ему детей…

Общих детей у Александра Павловича и Елизаветы Алексеевны не было.

Пожалуй, по-настоящему он оценил свою жену только незадолго до смерти… когда было уже слишком поздно, чтобы сделать ее счастливой.

Великий князь Константин Павлович и Анна Федоровна, урожденная принцесса Юлианна-Генриетта-Ульрика Саксен-Кобург-Заальфельд

26 февраля 1796 года

После удачной, с точки зрения Екатерины Великой, женитьбы любимого старшего внука императрица взялась за устроение свадьбы второго внука — Константина Павловича. Правда, в отличие от умного, хитрого, деликатного и к тому же красивого Александра, Константин был человеком странным, сложным, жестоким, возможно даже, не совсем нормальным… к тому же он единственный из сыновей Павла I и Марии Федоровны пошел не в красавицу мать, а в отца с его широким лицом и курносым носом. Некоторые историки нынче любят трактовать образ Константина Павловича как «сложного» и «непонятого», но его поступки, зафиксированные современниками, создают совершенно несимпатичный образ.

В жены ему бабушка выбрала нежную красавицу, принцессу Юлианну-Генриетту-Ульрику Саксен-Кобург-Заальфельд.

Е. Карнович в статье для журнала «Русская старина» за 1877 год подробно описал сватовство и бракосочетание:

«Приискивая для своего сына, а потом и для своих внуков невест из германских принцесс, Екатерина нисколько не стеснялась с этими последними. Она приглашала их в Петербург на смотрины. Для этого при ее дворе перебывало одиннадцать принцесс; последние три из них были дочери наследного принца (впоследствии владетельного герцога) Саксен-Заафельд-Кобургского от брака его с графиней Рейсской. Из этих трех молоденьких и хорошеньких принцесс Саксен-Кобургских и предположено было Екатериной выбрать невесту Константину Павловичу.

Невест этих приискал и пригласил их мать приехать в Петербург генерал Андрей Яковлевич Будберг, пользовавшийся у императрицы большим доверием и уже устроивший брак великого князя Александра с принцессой Баденской. В Кобурге Будберг встретил полную готовность принять предложение государыни. Никакое проявление самолюбия или гордости не воспрепятствовало его успеху.

Принцессы Кобургские принадлежали к одной из знаменитейших и древнейших династий в Германии. Саксонский дом, из которого они происходили, вел начало от Витекинда, одного из предводителей саксов, мужественного и упорного противника императора Карла Великого. Линия Саксен-Заафельд-Кобургская составляла младшую отрасль Саксонского дома; ее владения были незначительны, но ей впоследствии было суждено стать на видное место среди европейских династий, так как представители этой линии занимают ныне (1877 г.) три королевских престола: бельгийский, португальский и английский.

Принцессы, приехав в октябре 1795 года в Петербург с матерью, направились от заставы прямо к Зимнему дворцу, где для них было приготовлено особое помещение. Когда они подъезжали к дворцу, императрица смотрела в окно. Старшая из принцесс быстро выскочила у дворцового подъезда из экипажа на лестницу; вторая хотела сделать то же, но оступилась и упала, а самая младшая вышла из экипажа неторопливо и взошла на лестницу спокойно и с достоинством. Екатерине чрезвычайно понравилось это, и она сказала самой себе: “C’est la demiere” (“Эта, последняя”). Немецкие гостьи были поражены блеском и великолепием русского двора, а между тем сами они своими неизысканными и старомодными костюмами вызвали насмешки со стороны наших придворных щеголих. Императрица сочла нужным прежде всего привести в надлежащий порядок их слишком скромные туалеты и для этого прислала им две большие корзины великолепных шелковых материй и полдюжины портных, которые тотчас принялись за работу. 20 октября императрица вручила матери и дочерям бриллиантовые знаки ордена Святой Екатерины и в тот же день привела к ним великого князя Константина».

Екатерина Великая своему постоянному корреспонденту барону Гримму: «Наследная принцесса Саксен-Кобургская прекрасная, достойная уважения женщина, дочки у нее хорошенькие. Жаль, что наш жених должен выбрать только одну, хорошо бы оставить всех трех. Но, кажется, наш Парис отдаст яблоко младшей: вот увидите, что он предпочтет сестрам Юлию… действительно, шалунья Юлия лучше всех».

Е. Карнович: «Великий князь Павел Петрович приехал из Гатчины, чтобы познакомиться с герцогиней, которая в благодарность за такое внимание его высочества должна была пойти к нему со своими дочерьми для первого знакомства, и только после этого он пришел к ним, чтобы отдать визит.

Из трех сестер Константину Павловичу более всего понравилась младшая, Юлия-Генриетта-Ульрика, родившаяся 23 сентября 1781 года. Она была брюнетка, небольшого роста, умненькая и находчивая девушка. Вопрос о ее браке был улажен очень скоро, и 24 октября герцогиня писала мужу: “Все решено, и решено так, как ты ожидал. Звезда Юлина взяла верх, и лучше, что так вышло”. Жених стеснялся с невестой и однажды, показывая принцессам, по приказанию императрицы, Эрмитаж, разговаривал с герцогиней без перерыва, “но с девицами не имел духу сказать ни слова”.

Двадцать четвертого октября вечером, около шести часов, Константин пришел к принцессе-матери, чтобы сделать формальное предложение. Он целый этот день провел с Зубовым, который вместе с Будбергом делал ему наставления по поводу его живости.