Коллектив авторов - 100 великих украинцев
Козловский, как человек глубоко и искренне верующий, даже в самые тяжелые советские времена пел в церковных службах. Так было и в Москве, так бывало и во время его приездов в Киев. Литургии во Владимирском кафедральном соборе пел вместе с ним и товарищ его молодых лет, прекрасный бас Е. Цинёв. Слух о том, что Козловский с Цинёвим будут петь в соборе, распространялся из уст в уста и храм наполнялся цветом киевской интеллигенции…
Лишь И. С. Козловский решился в годы воинствующего советского атеизма и гражданского бесправия первым исполнить в 1960-е гг. в открытом концерте романс С. Рахманинова на стихи:
«Христос Воскрес! — поют во храме.Но грустно мне — душа молчит.Мир полон кровью и слезами.И этот гимн пред образамиТак оскорбительно звучит.Когда бы Он жил средь нас, и видел,Чего достиг наш слабый век,Как брата брат возненавидел,Как опозорен человек!И если бы здесь, в блестящем храме,Христос воскрес! Он услыхал,Какими б горькими слезамиПеред толпой Он зарыдал…»
Зал аплодировал стоя: и непревзойденному певцу, и мужественному гражданину.
Осознанием себя как творческого посла Украины продиктовано было легендарное выступление И. С. Козловского на одном из торжественных собраний по случаю 200-летия Большого театра СССР, где певец представил собранию 200 имен выдающихся украинских певцов, которые создавали славу русской оперы. Опекая позднее создающийся Мемориальный музей Николая Витальевича Лысенко в Киеве, Козловский категорически настаивал представить в экспозиции фотографии выдающихся певцов — солистов императорской сцены, которые исполняли произведения Лысенко во времена почти постоянного запрета украинского языка и украинского искусства. «Без них Лысенко был бы нем!» — горячо убеждал художник музейных научных сотрудников.
Действенное участие художника в создании мемориальных музеев Николая Лысенко и Марии Заньковецкой в Киеве был еще одним его неоценимым вкладом в сохранение художественных ценностей Украины.
Многолетняя дружба связывала Ивана Семеновича с выдающимся украинским басом Борисом Романовичем Гмырей. Певцов объединяли близкие взгляды на определяющие принципы оперного и вокального искусства и искренняя любовь к Украине. К сожалению, живым свидетельством их побратимства осталась всего лишь одна запись в золотом фонде Украинского радио — дуэт Николая Лысенко на стихи Генриха Гейне в украинском переводе Максима Славинского «Когда расстаются двое» (1957)…
Выдающийся камерный певец (концертные выступления начал в 1919 г.), Иван Семенович Козловский тонко интерпретировал романсы русских и западноевропейских композиторов. Его исполнение всегда отличалось чрезвычайным вниманием к слову, тонкой, филигранной нюансировкой, глубоким проникновением в авторский замысел. Он, как никто, ощущал музыкальную природу слова, придавал незаурядное значение музыкальной декламации. Значительную часть концертного репертуара И. Козловского составляли украинские народные песни (22 записаны им на грампластинки), романсы Н. Лысенко и других украинских композиторов, большей частью на стихи Т. Шевченко. Собственное свое кредо И. С. Козловский провозгласил на весь мир, осуществив уникальную запись вокального монолога Н. Лысенко на текст Т. Шевченко «Мне все равно…» в сопровождении оркестра Большого театра СССР (1976), — одну из самых лучших записей всей музыкальной Шевченкианы. Канев, музей на Тарасовой горе, собственно, могила Шевченко — были местом почти ежегодных паломничеств И. С. Козловского, в особенности на закате своих дней. Он приезжал сюда с детским хором родной Марьяновки, привозил с собой кинодокументалистов и телевидение. Приглашал певцов не только из Киева, но и из московского Большого театра. Пел на могиле Тараса, в музеях в Черкассах, Каменке, в шевченковских селах. Представителям Черкасской администрации, которые с большими почестями встречали знаменитого гостя из Москвы, говорил, саркастически улыбаясь: «Ну что вы со мной по-русски говорите? Я родной язык не забыл!» Говорил, что «приехал прощаться с моей милой Украиной». К счастью, эти прощания повторялись неоднократно…
Всю жизнь И. С. Козловский поддерживал отношения со многими деятелями украинской культуры разных поколений. Были среди них певцы, дирижеры, актеры, писатели. Но ближайшим по духу, по эрудиции, по влюбленности в природу и музыку был Максим Рыльский. И до сих пор растут в Марьяновке два дубка, посаженные И. Козловским и М. Рыльским.
В Украину, в родную Марьяновку он приезжал почти каждый год, в последний раз — года за 4 года до смерти.
Завещание И. С. Козловского знали все близкие и друзья, но письменно певец его не оформил. Поэтому и до сих пор не осуществлена его мечта — быть похороненным в Марьяновке. Здесь он сам спланировал парк возле дома, в котором родился: с аллеями в форме креста, в центре которого хотел быть погребен… Парк этот заложен певцом в 1970 г., тогда же, когда он основал и оборудовал на собственные средства в родном селе музыкальную школу: приобрел Электроорган, два рояля (на одном из которых играл в свое время С. Рахманинов), полный комплект инструментов для духового и симфонического оркестров. Сам подбирал преподавателей, настаивая на необходимости общего художественного образования и приоритете ансамблевого пения.
С хором марьяновских школьников певец дал не один концерт в Киеве, Каневе, Черкассах, Москве и других городах. Теперь в Марьяновке, в хате, где родился И. С. Козловский, открыт Мемориальный музей выдающегося певца.
Павел Вирский
(1905–1975)
хореограф, реформатор сценического искусства
Павел Вирский — выдающийся украинский хореограф, реформатор украинского сценического танца, создатель (1937) и многолетний руководитель Государственного академического ансамбля народного танца Украины (с 1977 — имени П. Вирского). Народный артист СССР (1960), лауреат Государственной премии СССР (1950, 1970) и Государственной премии Украины им. Т. Г. Шевченко (1965).
Он родился 25 февраля 1905 года в Одессе. Одесская балетная труппа, основанная в 1910-х гг., с окончанием гражданской войны быстро восстанавливала свою былую славу. С 1923 — под руководством балетмейстера Р. И. Баланотти один за другим ставились лучшие классические балеты: «Лебединое озеро», «Конек-Горбунок», «Копелия», «Корсар»… Когда темпераментный, впечатлительный мальчик из издерганной годами гражданской войны и голодовкой городской жизни однажды попал на балетный спектакль, — попал в театре в другой мир — мир прекрасных дам и благородных рыцарей, мир, в котором принц всегда побеждал злого волшебника, — это решило его судьбу.
Совсем юным, Вирский поступает в Одесское музыкально-драматическое училище, где хореографическое отделение возглавлял В. И. Пресняков (ранее — великолепный характерный танцовщик Мариинского театра в Петербурге, участник Русских сезонов в Париже, пропагандист ритмической гимнастики Далькроза и «свободной пластики» Айседоры Дункан).
В 1923 году юноша уже был зачислен артистом балета и танцевал как в спектаклях Р. Баланотти, так и в новаторской постановке «Иосифа Прекрасного», поставленного в Одессе знаменитым русским хореографом Касьяном Голейзовским. Ученик М. Фокина, Голейзовский в тот период призывал «сдать в архив старую классику» и неустанно искал новые для хореографии формы. Одесский театр стал первой экспериментальной хореографической лабораторией на Украине. «Одесса — балетный Голливуд, современная фабрика нового танца! Именно отсюда должен распространиться по всей Украине новый балет!» — ликовало местное издание «Театр, клуб, кино» в 1927 году.
В такой атмосфере начинался творческий путь Павла Вирского. Общение с К. Голейзовским пробудило в молодом танцовщике интерес к изучению хореографического фольклора, утвердило в нем веру в безграничные и выразительные возможности хореографии, в плодотворность творческого поиска.
Окончив учебу в Одессе в 1927 году, он затем год (1927–28) стажировался в Московском театральном техникуме у знаменитого Асафа Мессерера (кстати — родного дяди Майи Плисецкой). Вновь педагогом П. Вирского стал талантливый танцовщик, сочетавший в своем исполнительском творчестве благородную мужественную манеру, виртуозную технику и актерское мастерство. В репертуар А. Мессерера входили романтические, лирико-комедийные, героические, характерные и гротесковые партии классических балетов. Но в то же время он прославился как исполнитель хореографических миниатюр, в том числе и собственных постановок («Футболист» и др.). Таким образом, Вирский формировался как хореограф в сфере смелого эксперимента, сочетавшегося с уважительным и одновременно новаторским освоением классического наследия.
