Бхагаван Раджниш - Свет на пути. В синем небе нет следов
Носятся возле входа в пещеру,
Не мешая моему другу по дхарме,
Когда он приходит постучать в мою дверь.
Я никогда не находил способа
Скрыть, что не делаю ничего
День за днем.
Мы беремся за руки и ходим туда и сюда,
Туда и сюда.
Таинственное стихотворение, но очень простое. Иногда простота более таинственна, чем сложность. Клочки белого облака...
Просто представьте — потому что дзенские стихи не для чтения, их нужно видеть. Представьте себе пещеру:
Клочки белого облака
Носятся возле входа в пещеру,
Не мешая моему другу по дхарме...
Кто этот друг? Мы всегда называли его буддой. Эти белые облака не могут помешать моему будде,
...когда он приходит постучать в мою дверь.
Я никогда не находил способа
Скрыть, что не делаю ничего
День за днем.
Он говорит, что эти белые облака не мешают ему быть буддой.
Этот стук приходит не снаружи; вы не слышали стука, который раздается изнутри. Будда хочет выйти на поверхность. Довольно. Многие жизни, века, тысячелетия он жил, скрываясь в центре вашего существа. Приходит день, когда он тоже хочет посмотреть на восход и закат, увидеть звездную ночь и все прекрасные цветы мира.
Медитирующий, в конце концов, однажды слышит стук изнутри. Вы слышали только тот стук,что доносится снаружи, но однажды, посреди ночи, вы услышите, как кто-то стучит изнутри. Это очень странное ощущение. Не бойтесь, это ваш друг по дхарме. Это самое ваше существо, которое говорит: «Теперь ты готов: открой двери, позволь мне войти. Позволь мне возобладать — в твоих действиях, жестах, словах, безмолвии».
Так что, если вы иногда слышите стук, не ошибитесь. Анандо слышит стук. Она думает, что кто-то стучит в ее дверь — скорее всего, я. А я заперт в своей комнате,и ключ — у Нирвано; я не могу оттуда выйти. А Анандо... Я снова и снова пытаюсь убедить ее, так что она начала думать: «Возможно, это стучит Майтрейя, который умер», — он жил рядом с ней,он был ее соседом и большим другом, они обменивались газетами. «Быть может, по ночам, когда он лежит в холодной могиле,ему иногда хочется узнать,что происходит в мире. Возможно, это стучит он, такое бывает.»
Но, насколько я понимаю, главный вход заперт, все закрыто. Этот стук раздается внутри; но, поскольку вы никогда не слышали, чтобы он приходил изнутри, создается ошибочное впечатление, что он раздается снаружи.
Так что, Анандо, когда этот стук повторится в следующий раз, помни: он приходит не снаружи, от какого-то духа, святого или не святого. Здесь полно всяких духов; но это стучит твое собственное существо. Не подавляй его, не пытайся от него убежать. Прислушайся к нему. Чего оно хочет? Оно хочет выйти. Ваше существо хочет выйти в мир во всем его великолепии.
Сосеки говорит: «Ничто не может помешать другу,когда он стучит в мою дверь».
Конечно, Сосеки волнуется: «Что он подумает? — потому что я никогда не находил способа скрыть, что не делаю ничего день за днем; я просто продолжаю ничего не делать». Возникает легкое беспокойство: «Что подумает будда? Что это за отвратительный лентяй, который ничего не делает день за днем?..»
Но, в конце концов, мы беремся за руки и ходим туда и сюда, туда и сюда — с центра на периферию, с периферии в центр. Мало-помалу вы и будда становитесь одним, это не две сущности.
Когда вы становитесь менее защищенным, более тихим, уязвимым, когда вы полностью открываетесь, эти две руки — ваши. Тогда начинается новый танец — танец, красота которого неописуема. Тогда начинается опьянение, которое не от мира сего. Вы можете назвать это только божественным вином; именно так называют это суфии.
Маниша спросила:
Наш возлюбленный Мастер,
Каждую ночь, прежде чем погрузиться в сон, я двадцать раз тихо повторяю слово «свидетельствование», вызывая в памяти это пространство. Неизменно, первая или вторая мысль после пробуждения — это воспоминание о свидетеле.
Что происходит? Ум гипнотизируется, вспоминая свидетеля?
Маниша, первое: не нужно отсчитывать двадцать раз — продолжай повторять,ты должна уснуть,повторяя. Тогда это не будет первая или вторая мысль; это абсолютно точно будет первая мысль, когда ты проснешься — если ты непрерывно продолжаешь повторять «свидетельствование» и создаешь это пространство... не только само слово «свидетельствование», но и то пространство, которое окружает это слово в твоей медитации. Просто продолжай — это пространство и это слово. Не считай, не будь такой скупой — двадцать раз...
Хорошо, что на моем месте не Ма Цзы, иначе он прямо отсюда прыгнул бы на Манишу и сделал бы ее пожизненным свидетелем — мертвым или живым, не имеет значения. Ты делаешь правильно. Не называй это гипнозом, потому что это слово было осуждено христианством. Это прекрасное слово, и весь этот процесс прекрасен — и все же, поскольку тебя растили христианкой, очень трудно избавиться от этого воспитания.
Так что, если ты называешь это гипнозом, христианский ум немедленно скажет, что ты делаешь что-то неправильное. Забудь о гипнозе; это медитация. Ты просто пытаешься заставить ум помнить, что первой мыслью после пробуждения должно быть свидетельствование и все пространство свидетельствования. Это прекрасный процесс.
Если ты, засыпая, продолжаешь повторять это слово и вспоминать это пространство, они войдут в твой сон. Ты спишь, но твой глубинный ум продолжает повторять их. Вся ночь становится медитацией. Утром, естественно, свидетельствование будет первой мыслью, потому что всю ночь оно оставалось с тобой, как подводное течение.
Но не называй это гипнозом, хотя в этом слове нет ничего дурного; это другое название медитации. Но христианство нанесло миру большой ущерб: этот феномен .который может открыть в человеке множество тайн, который может вылечить множество умственных болезней, избегается. Из-за христианства... другие религии тоже стали подражать ему, потому что христианские государства, к несчастью, во всем мире стали великими империями. Поэтому,даже если страны не были христианскими, все равно — модель образования, общая атмосфера,созданная христианской империей, вошла в индуистов, мусульман, буддистов.
Это бедствие не только для христиан, это всемирное бедствие — но для христиан еще большее, и особенно для Маниши. Ее учили в христианской школе, ее готовили быть сестрой милосердия, потому что это добродетель: ухаживать за больными — великая добродетель, вы получите очень большую награду на небесах.
Поэтому,чем больше больных, тем лучше — особенно для христиан. Чем больше сирот,тем лучше для матери Терезы и Папы-поляка — их можно обратить их в христианство. Чем больше в мире нищеты, тем лучше для христианства, потому что обратить можно только нищих.
Ни одному богатому буддисту даже во сне не придет в голову обратиться в христианство. Христианство — такая заурядная религия, настолько детская и глупая, что ни одного культурного индуиста, мусульманина или христианина — да, я включаю сюда и интеллигентных христиан — не может убедить христианская теология. Человек просто формально утверждает, что он — христианин.
Я был в Греции. Амрито здесь; я спросил ее, каков процент греческой ортодоксальной церкви в стране. Она сказала мне, что около девяноста процентов населения — ортодоксальные христиане, но только четыре процента христиан посещают церковь.
А что же остальные восемьдесят пять процентов? Они только формально — христиане. Ни один разумный человек не может принадлежать такой третьесортной религии, как христианство. Оно зависит от бедных, от сирот — и ради того, чтобы создать больше сирот и нищих, оно против контроля над рождаемостью.
Это странное явление, учитывая ситуацию в мире: население будет убивать само себя; человек будет убивать человека, есть человека. К концу этого столетия наступит момент, когда люди по милости христианства станут людоедами.
Глубоко в бессознательном Маниша хранит христианское воспитание.
Поэтому не нужно пользоваться словом «гипноз». Вообще, это прекрасное слово,такое же прекрасное, как слово «медитация». Это синонимы, но лучше избегать его. Медитируйте и не считайте, потому что, если вы считаете, кто тогда медитирует? Если вы считаете, кто свидетельствует? Не считайте, потому что ваш свидетель потеряется в счете. Пространство свидетельствования будет утеряно.
И куда спешить? Сон придет сам по себе. Просто продолжайте наслаждаться пространством свидетельствования и позвольте сну слиться с ним. Несколько мгновений вы будете слышать далекий отзвук, а затем полностью забудете о свидетельствовании. Но оно будет продолжаться, как подводное течение. Шесть или восемь часов сна вы можете превратить в необычайно плодотворную медитацию.
