Бхагаван Раджниш - Гром в ясном небе. Наука о душе
С детства нам внушают, что нужно подчиняться людям, которые обладают властью, то есть отцу, матери, учителю, священнику, Богу. По сути, нам говорят, что власть всегда права. «У кого сила, тот и прав», - то и дело слышим мы. Вам приходится подчиняться силе. Послушание дается легко, поскольку не требует наличие интеллекта. Вы подчиняетесь с легкостью, ведь вам не скажут, что ответственность лежит на вас, что именно вы в ответе за свой поступок.
Во всех армиях мира солдат учат лишь послушанию. Во время второй мировой войны в Германии некоторые добрые люди возглавляли концентрационные лагеря. Эти люди были хорошими отцами, прекрасными мужьями, верными друзьями. Если увидеть их в семейном кругу или в клубе с друзьями, ни за что не заподозришь, что они каждый день бросали в топку крематориев тысячи людей.
Эти люди не чувствовали вину, поскольку лишь выполняли приказы вышестоящих инстанций. Их учили беспрекословно выполнять приказы. Они впитали эту установку в свою плоть и кровь. Когда им отдавали приказ, они даже не задумывались о непослушании.
Человек и поныне так живет. Поэтому я говорю, что послушание это величайшее преступление, поскольку все остальные преступления рождаются из него. Послушание отнимает у вас разум, решительность, ответственность. Послушание разрушает вашу индивидуальность и превращает вас в робота.
Поэтому я всей душой за непослушание. Но непослушный человек не должен просто противостоять приказам. Истинное непослушание выше послушания и так называемого непослушания, описанного в словарях. Непослушание это просто проявление вашей разумности. Вы говорите: «Я принимаю ответственность на себя. Теперь я буду делать то, что в душе считаю правильным. И я не буду делать то, что не принимает мой разум».
Всю жизнь, с самого детства вплоть до университета, меня порицали за непослушание. А я всякий раз отвечал так: «Я не непослушен. Я просто пытаюсь понять своим разумом, что правильно, как мне следует поступить, и принимаю всю ответственность за свой поступок на себя. Если что-то не так, значит я ошибся. Я не хочу осуждать других людей, велевших мне поступить неким образом».
Но меня не понимали родители, преподаватели в школе и университете. В нашей школе все ученики были обязаны носить шапки. А я пришел в класс без шапки. Учитель сразу же спросил меня: «Разве ты не знаешь о том, что носить шапку в нашей школе обязательно?» «Шапка совсем не обязательна для головы, - ответил я. - Неужели какая-то вещь на голове имеет особую важность? Нужно носить на плечах голову, а не шапку. Я пришел с головой на плечах. А вы, наверно, пришли сюда с шапкой?...» «Ты странный мальчик, - заметил учитель. - В уставе школы написано, что ни один ученик не имеет права появляться в стенах нашего учебного заведения без шапки». «Получается, что устав школы нужно изменить, - отозвался я. - Этот устав писали люди, а не Бог. А люди иногда ошибаются». Учитель ушам своим не верил. «Почему ты уперся? - недоумевал он. - Неужели ты не можешь просто приходить на занятия в шапке?» «Дело не в шапке, - объяснил я. - Я хочу выяснить, почему она обязательна для нас, в чем причина такого жесткого условия. Если вы не можете дать мне исчерпывающее объяснение, то отведите меня к директору. Мы обсудим с ним этот вопрос». И учителю пришлось повести меня к директору.
В Индии самый умный народ бенгальцы. Они не носят шапки. А самые неразвитые, самые недалекие люди живут в Пенджабе. Они носят тюрбаны. Я сказал директору: «Обратите внимание на следующую ситуацию. В Бенгалии не носят шапки, там живет самый умный народ в нашей стране. А в Пенджабе не просто носят шапки, но туго обвязывают себе голову тюрбаном, там живет самый тупой народ. По-видимому, шапка как-то воздействует на разум. Я предпочитаю не рисковать».
Директор выслушал меня и ответил: «Парень строптив, но в его словах есть здравый смысл. Я никогда не задумывался об этом, но ученик прав. Мы можем сделать этот пункт устава необязательным. Пусть шапку носит тот, кому это нравится. А тем, кому шапка не по душе, могут не носит ее. В конце концов, шапка не имеет никакого отношения к учебному процессу». Учитель оцепенел. «Как тебе это удалось?» - спросил он меня, когда мы шли обратно в класс. «Я ничего не делал, - ответил я, - только объяснил ему ситуацию. Я не против шапки и хочу носить ее. Если я почувствую, что шапка усиливает мой интеллект, тогда одной шапки будет для меня мало. Я стану носить две, три шапки. Я свалю себе на голову целую гору шапок, если все они усилят мой интеллект! Я не против шапок, просто мне хотелось получить какие-то аргументы в их пользу».
Я хорошо помню слова моего учителя: «Всю жизнь ты повсюду будешь наживать себе беды и горести. И ты плохо кончишь». «Меня это совершенно устраивает, - ответил я, - очень не хотелось бы повсюду уютно устраиваться, оставаясь полным болваном. Если человек не вписывается в общество, но сохраняет разумность, это уже прекрасно. Я пришел в школу, чтобы научиться разумности, тогда я смогу, ничему не соответствуя, быть разумным человеком! Прошу вас, никогда больше не пытайтесь превратить меня из человека в колесную спицу». И уже на следующий день в школе исчезли все шапки, и только этот учитель пришел в шапке.
Он оглядел класс, а потом всю школу... как только новое правило о необязательности ношения шапки вошло в силу, все остальные учителя, и даже директор, пришли без шапок. У нашего учителя был глупый вид. «Еще не все потеряно, - подсказал ему я. - Вы можете снять шапку и положить ее в карман». Он так и сделал!
«Ладно, - махнул он рукой. - Если никому не нравятся эти шапки... Я же просто подчинялся закону». «Мы сами творим свои законы, - заметил я. - И мы можем изменять их без всякого чувства недовольства. Разве мы не можем обсуждать любую тему разумно?»
Итак, помните о том, что я, говоря о непослушании, не призываю заменить послушание непослушанием. Так вы лучше не станете. Я пользуюсь словом «непослушание» только для того, чтобы довести до вас мысль о том, что решать вам, что именно вы должны думать, какие поступки совершать в жизни. Такое поведение придает вам громадную силу, поскольку вы совершаете все свои поступки со значительной поддержкой разума.
Я перешел в новый университет. Первый вопрос, который задал заместитель ректора, звучал так: «Почему ты отрастил бороду и усы?» Его вопрос звучал логично, поскольку больше ни у одного студента не было бороды и усов. «Вообще-то, я пришел к вам просить назначить мне стипендию, но могу и рискнуть ею, - ответил я. - Мне не хочется упустить возможность поспорить». «Что ты хочешь этим сказать?» — насторожился заместитель ректора. «Хотелось бы знать, зачем вы сбрили свою бороду и усы, - пояснил я. — Они росли сами собой. Вы совершили некое действие, чтобы не дать им естественно расти. Вы бреетесь дважды в день. И вам нужно дать мне какие-то объяснения. По какой причине вы поступаете именно так?» «Я ни разу не задумался о том, зачем я это делаю, - промямлил он. - Просто так поступают все люди. Вот и я последовал их примеру». «Ваш ответ не очень-то разумен, - отозвался я. - Подумайте над моим вопросом. Я буду приходить к вашей двери и стучать в нее вплоть до того дня, когда вы дадите мне ответ. И я сразу же начну бриться».
Мне пришлось ходить к двери заместителя ректора всего лишь три дня. На четвертый день он сказал мне: «Знаешь, из-за тебя я стал плохо спать. Целыми днями я раздумываю о своей бороде и усах и поглядываю на дверь, ведь в любой миг ты можешь постучать в нее. Иногда я слышу стук, распахиваю дверь, но за ней никого нет. У меня начались галлюцинации! Ты вогнал меня в страх! Я назначу тебе стипендию. Поступай, как знаешь, ведь борода и усы, в конце концов, принадлежат тебе. И я прошу тебя простить меня за мой вопрос». «Это вам с рук не сойдет, - покачал я головой. - Вы должны перестать бриться. Я продолжу приходить к вам каждый день, буду колотить в нее и ждать ответ». «Боже мой! - вскрикнул заместитель ректора. - Я назначил тебе стипендию, хотя мне не следовало делать это, ведь ты перевелся из другого университета, а согласно нашим правилам стипендию нужно давать студенту последнего курса нашего университета. Я закрыл глаза на это правило и назначил тебе стипендию просто для того, чтобы ты исполнил мое желание и перестал, наконец, барабанить в мою дверь». «Оставьте себе эту стипендию или отдайте ее другому студенту, но вам все-таки придется перестать бриться», - настаивал я. «Не будь таким жестоким со стариком, - просил он. - Что скажут люди? Не выставляй меня на смех!» «Вы неминуемо станете посмешищем, если не послушаете меня, - не уступал я, - ведь я расскажу всем о том, что происходило между нами на протяжении этих четырех дней».
Вы не поверите, но этот человек оставил мне стипендию и начал отпускать бороду! Все студенты и преподаватели удивлялись, поскольку он был очень щепетилен в отношении своего внешнего вида, он тщательно брился. Когда-то он был профессором истории в Оксфорде, возглавлял там кафедру истории.
