Как я осталась одна и танцую. Первый самоучитель счастливого одиночества для девушек и женщин - Саша Зайцева
Кстати, на эту тему есть отличная русская поговорка: «Замуж не напасть, как бы замужем не пропасть». Жаль, что ее не так часто вспоминают.
С точки зрения социальной и психологической науки когнитивное искажение – это систематическое отклонение в мышлении, обусловленное субъективными убеждениями (предубеждениями) и стереотипами, а также сбоями в обработке и анализе информации и особенностями функционирования человеческого мозга.
Такие искажения в восприятии реальности влекут за собой ложные выводы, ошибочные действия, ошибочные стратегии поведения – за это их еще называют дисфункциональными убеждениями.
Люди создают собственную «субъективную социальную реальность», которая весьма далека от действительности и не подкрепляется фактами. Возникают аберрации (иллюзии) восприятия, и они могут серьезно помешать нам прожить свою жизнь счастливо, достойно и продуктивно.
Нездоровый страх одиночества – одна из таких аберраций. Он заставляет нас верить в то, что наша жизнь бессмысленна и мы не способны стать счастливыми, если у нас нет партнера / мужа. Мы блуждаем в лабиринте когнитивных искажений, теряя самое дорогое, что у нас есть, – время.
А ведь никто не приведет нас на эту Землю второй раз, чтобы мы, уставшие от погони за стереотипами, наконец смогли оценить свою собственную жизнь.
Memento mori, в переводе с латыни – «помни, что умрешь». В Древнем Риме эта фраза звучала во время триумфального шествия полководцев, возвращающихся с очередной победой.
Мудрые римляне за спиной каждого военачальника ставили раба, который был обязан в течение парада с определенной периодичностью напоминать герою, что тот был и остается смертным человеком, несмотря на сияющую славу, симпатичный лавровый венок и рукоплескания толпы.
Искренне полагаю, что есть какая-то недостоверность в популярной литературе о счастье, коли она не говорит о смерти.
Помнить о смерти – и своей, и своих самых близких людей – необходимая составляющая прочного, «взрослого» счастья здоровой личности.
Виктор Франкл – психиатр, прошедший через фашистский концлагерь и создавший там подпольную психологическую службу помощи для заключенных, первым сформулировал стратегию и принципы логотерапии (буквально: лечение словом), которая сегодня широко применяется в экзистенциальной психологии и психотерапии. Вот что он писал о смерти:
«Как часто мы слышим доводы о том, что смерть в конечном итоге делает жизнь полностью бессмысленной. Что в конце концов все творения человека не имеют смысла, коль скоро смерть разрушает их. Так действительно ли смерть лишает нашу жизнь смысла? Напротив! Ибо что бы являла собой наша жизнь, будь она бесконечна?
Если бы мы были бессмертны, мы бы спокойно могли откладывать каждый свой поступок на какое угодно время. И неважно было бы, совершим мы сейчас какой-либо поступок или не совершим; каждое дело может быть с равным успехом сделано и завтра, и послезавтра, и через год, и десять лет спустя. Перед лицом же смерти – как абсолютного и неизбежного конца, ожидающего нас в будущем, и как предела наших возможностей – мы обязаны максимально использовать отведенное нам время жизни, мы не имеем права упускать ни единой из возможностей, сумма которых в результате делает нашу жизнь действительно полной смысла».[20]
Мысль о конечности своего существования – это софит, который способен в одну секунду высветить лабиринт мыслей и страхов и вывести ваш разум на свободу. Элементарный тест: если бы вы точно, безапелляционно знали, что смерть придет за вами завтра на рассвете, пошли бы вы сегодня на свидание с Костей из отдела снабжения?
3. Уклон подтверждения
В социальной психологии существует понятие confirmation bias – предвзятость подтверждения (bias еще можно перевести как уклон, сдвиг). Это тенденция человека отдавать предпочтение такой информации, которая согласуется с его убеждениями или гипотезой.
Мы склонны принимать желаемое за действительное и искать в этом желаемом обоснование своих же мыслей, интерпретировать информацию так, чтобы итог не противоречил нашей точке зрения. Иногда мы держимся за ошибочную мысль до конца, несправедливо отождествляя ее со всей своей личностью.
С такой стратегией можно кончить плохо.
Вспомним классику: гетевского Вертера, чья история на трехстах страницах – путь саморазрушения. В первых же строках мы читаем его установку: «Что жизнь человека только сон, это не мне одному, многим приходило в голову». Сентенция обесценивания жизни, которая основывается лишь на том, что «он не один так думает».
По ходу романа болезненная влюбленность Вертера в Лотту (а вернее, в тот образ, который он сам себе создал) погружает его сознание во все более темные воды. Когда же Вертер, мучимый ревностью, осознает, что Лотта счастлива со своим мужем, он окончательно теряет связь с реальностью, буквально выдумывая и додумывая, почему ему не стоит оставаться на этом свете.
«Возвратился слуга, и Вертер с жаром выхватил у него пистолеты, услышав, что они были вручены самой Лоттой. Он приказал принести себе вина и хлеба, отпустил его ужинать и между тем сделал в письме к ней следующую приписку: “Они прошли через твои руки. Ты стерла с них пыль. Целую их тысячу раз! И так, небесный гений, ты сама благословила мою решимость, сама вручаешь мне орудие смерти! Чего я так желал, то исполнилось…”»
Любой здравомыслящий наблюдатель скажет: ошибка Вертера в том, что он не готов был к мыслительной работе, которая предполагает и саморефлексию, и систему логических сдержек и противовесов, не позволяющих нам бесконечно склоняться в одну привычную сторону, к одной привычной точке зрения.
Вертер изначально нивелировал ценность жизни, затем сложил всю ответственность за собственные эмоции и существование на другого человека, Лотту, а потом через ее образ и объяснил для себя, почему якобы единственный для него путь – застрелиться. В прямом смысле самоубийственная логика; посмотрите, как бывает, и не пытайтесь повторить – с трюком не справится даже профессионал.
«Уклон подтверждения» заставляет наши мысли буквально ходить по кругу, не позволяя разуму стать более гибким и вывести нас на другую жизненную дорогу, где мы получим шанс на позитивные перемены.
В детстве моя подруга Полина[21] стала свидетелем сердечной драмы своей матери: отец ушел к другой, оставив жену с двумя детьми. «Это было зимой, мама расплакалась, а потом босая бежала за ним по снегу, пыталась удержать».
Брак был специфичным с самого начала: достаточно сказать, что сразу после свадьбы мама Полины попала в больницу с осложнениями по беременности, а отец поехал в свадебное путешествие в Болгарию один – «что билету пропадать».
В течение десяти последующих
