Шри Ауробиндо - Человеческий цикл
Условия наступления духовного века созреют тогда, когда люди в массе своей станут пробуждаться к осознанию этих истин и начнут — или почувствуют желание — двигаться под действием этого тройственного, или триединого Духа. Это будет означать конец несовершенного и многократно повторенного цикла социального развития, который мы рассматривали, и выход общества на новую линию развития, ведущую к цели. Ибо начав свое движение, согласно нашим предположениям, с символистического века-века, в котором человек ощущал за всей жизнью присутствие великой Реальности, которую он стремился постичь через символы, человечество придет к веку, в котором начнет жить в этой Реальности не через символ, не посредством типа, конвенции или индивидуального разума и разумной воли, но в своей собст-венной высочайшей природе, которая будет природой этой Реальности, осуществленной в условиях (необязательно аналогичных современным) земной жизни. Именно это интуитивно прозревали религии более или менее ясно, но чаще видели как будто отраженным в мутном зеркале и называли Царством Божиим на земле — Его внутренним царством, заключенным в духе людей, а следовательно, Его внешним царством в жизни народов, ибо последнее есть материальный результат успешного осуществления первого.
Глава XXIV. Приход и становление духовного века
Если конечным результатом и осуществлением субъективистского века, последней стадии социального цикла, должно стать появление духовного общества и восхождение человечества на более высокую ступень эволюции, недостаточно только того, чтобы определенные идеи, благоприятствующие подобному изменению человеческой жизни, завладели коллективным умом человечества, стали средоточием его самых обычных побуждений, мысли, искусства, этики, политических идеалов, социальной деятельности или даже глубоко проникли в сферу его сокровенных мыслей и чувств. Недостаточно даже того, чтобы идея Царства Божия на земле, господство духовности, свободы и единства, истинное внутреннее равенство и гармония — а не просто внешнее механическое уравнивание и объединение — стали безусловным идеалом жизни; недостаточно и того, чтобы человечество активно утверждало этот идеал как возможный ижеланный, искало его и стремилось к нему; недостаточно даже того, чтобы он занял главное место в сфере интересов человеческого ума. Несомненно, все это явится значительным шагом вперед, а если принять во внимание уровень современных идеалов человечества — огромным шагом. Это будет неизбежной начальной стадией, формированием необходимой ментальной среды для активного преобразования человеческого общества вобществовысшего типа. Но само по себе это может означать не более чем нерешительную — или решительную, но приносящую лишь частичный или временный успех, — попытку воплотить частицу проявленного духа в человеческую жизнь и общественные институты. Это все, что пыталось сделать человечество в данном направлении в прошлом. Оно никогда не пыталось полностью воплотить в жизнь даже это малое, кроме как в пределах религиозной системы или отдельного сообщества, но и там допускало такие серьезные просчеты и устанавливало такие суровые ограничения, что сам эксперимент превращался в бесполезную затею, лишенную всякой связи с человеческой жизнью. Если мы не пойдем дальше простого утверждения идеала и признания его общего влияния на человеческую жизнь, этим малым ограничатся все будущие попытки человечества. Требуется большее; всеобщее духовное пробуждение и стремление, безусловно, являются необходимой могучей мотивирующей силой, но сила воплощения должна представлять собой нечто большее. Должно происходить динамическое преобразование индивидуальной человеческой природы в природу духовную.
Ибо в отношении идеала человечество довольствуется тем, что признает его целью стремлений, которые по большей части остаются только стремлениями, и принимает этот идеал лишь как частичное влияние. Ему не позволено формировать всю жизнь — он может лишь придавать ей тот или иной оттенок; часто даже идеал используют для прикрытия и оправдания вещей, диаметрально противоположных его истинному духу. Создаются общественные институты, которые по идее (не имеющей серьезного основания) должны воплощать этот дух, и факт простого наличия идеала, факт, что жизнь людей управляется этими институтами, считается достаточным. Наличие идеала становится почти оправданием того, что общество не живет в согласии с этим идеалом; существование социальных институтов считается достаточным, чтобы отказаться от необходимости настойчиво утверждать дух, породивший эти институты. Однако духовность по самой своей природе есть нечто субъективное, а не механическое; она утрачивает всякий смысл, если не переживается внутренне и если внешние формы существования не являются продолжением этой внутренней жизни. Одних символов, типов, конвенций и идей недостаточно. Духовный символ остается лишь бессмысленным ярлыком до тех пор, пока идея, выраженная в символе, не реализуется в духе. Духовная конвенция может утратить или изжить свой дух и превратиться в ложь. Духовный тип может стать временной формой, в которую вливается духовная жизнь, но при этом он ограничивает ее и может превратиться в тюрьму, в которой дух закосневает и гибнет. Духовная идея является силой, но только в том случае, когда она и внешне, и внутренне созидательна. Здесь мы должны расширить и углубить прагматический принцип, согласно которому истина есть то, чтоv мы создаем; в этом смысле истина есть в первую очередь то, чтоv мы созидаем внутри себя самих, иными словами, то, чем мы становимся. Несомненно, духовная истина существует вечно вне нас и независимо от нас в высоких сферах духа; но она остается совершенно бесполезной для человечества, не становится земной истиной, истиной жизни, пока человек не переживает ее. Божественное совершенство всегда пребывает над нами; но для человека духовность означает божественное становление в сознании и действии и жизнь внешне и внутренне божественную; любое более узкое толкование этого слова есть беспомощный лепет или ложь.
А достичь этого, как признают субъективные религии, можно только через индивидуальное преобразование жизни каждого человека. Коллективная душа существует только как великий полуподсознательный источник индивидуального существования; если ей суждено обрести конкретнуюпсихологическую форму или воплотиться в новом типе коллективной жизни, то это возможно лишь через формирующее развитие составляющих общество индивидов. Какими будут дух и жизнь индивидов, из которых состоит общество, такими будут и дух коллектива, и истинная сила его жизни. Общество, которое живет не своими людьми, но своими институтами, является не коллективной душой, но машиной; его жизнь становится механистичной и заканчивает живое развитие. Поэтому приходу духовного века должно предшествовать появление все большего числа индивидов, которые уже не удовлетворяются обычным интеллектуальным, витальным и психическим сущес-твованием, но сознают, что истинная цель человечества заключается в более великой эволюции, пытаются осуществить ее в самих себе, вести к этому других и сделать ее общепризнанной целью человеческой расы. Соразмерно тому, насколько они преуспевают в этом и до какой степени осуществляют эту эволюцию в себе, еще не реализованные потенциальные силы, которые они представляют, будут превращаться в реальную возможность будущего.
В прошлом великие всплески духовности обычно приводили к появлению новой религии особого типа, которая пыталась навязать себя человечеству в качестве нового универсального закона. Однако это стремление закрепиться в жесткой форме всегда было не только преждевременным, но и неверным, и скорее мешало, нежели способствовало достижению каких-либо серьезных и значительных результатов. Безусловно, цель духовного века человечества совпадает с главной целью субъективных религий: это новое рождение, новое сознание, восходящая эволюция человеческого существа, нисхождениедухаво все части нашей природы, духовное преобразование нашей жизни; но если в движении к этой цели человечество ограничится использованием старого, привычного механизма и несовершенных средств религиозного движения, оно неизбежно потерпит очередную неудачу. Обычно религиозное движение порождает волну духовного возбуждения и стремления, которая захватывает большое число индивидов, в результате чего наступает временный духовный подъем и складывается эффективная организация — частью духовная, частью этическая, частью догматическая по своей природе. Но через одно-два поколения или, самое большее, несколько поколений эта волна идет на убыль; организация же остается. Если это было очень мощное движение, у истоков которого стояла сильная духовная личность, оно может оставить после себя глубокое влияние и внутреннюю дисциплину, вполне способные породить новые волны духовности; но они будут неуклонно терять силу и долговечность по мере удаления от своего источника. Ибо тем временем — чтобы сплотить верных приверженцев и в то же время отделить их от непреобразованного внешнего мира — религия формирует некую организацию, Церковь, иерархию, жесткий и не имеющий развития тип этической жизни, набор окаменелых догм, показных обрядов, санкционированных суеверий, детально разработанный механизм спасения человечества. В результате духовность все больше и больше подчиняется интеллектуальной вере, внешним формам поведения и пустому ритуалу, высшие мотивы подчиняются низшим, единственное существенно важное — средствам, орудиям и случайностям. На смену начальной стихийной и мощной попытке одухотворить всю жизнь приходит жесткая система веры и этики, затронутая духовным чувством; но под конец даже этот спасительный элемент подавляется внешней структурой, которая из прибежища духовности превращается в ее гробницу. Церковь занимает место духа, а формальное подчинение ее учению, ритуалам и порядку становится общим требованием; духовную жизнь ведут лишь единицы в жестких рамках своего вероучения и религиозного закона. Большинство же отказывается даже от этих ограниченных усилий и довольствуется тем, что замещает стремление к более духовной жизни тщательным или небрежным исполнением религиозных предписаний. В конце концов выясняется, что дух в религии иссяк, подобно тонкому ручейку, затерявшемуся в песках; в лучшем случае лишь короткие случайные наводнения этого высохшего русла конвенций все еще не дают религиозному духу превратиться в далекое воспоминание, запечатленное в мертвых главах Времени.
