Ливень без туч - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо"
Второй вопрос:
Ты сказал, что мы заняты тем, что скрываем, кто мы такие на самом деле, и показываем что-то другое. Я могу сказать из собственного опыта, как справедливо это относительно обычных людей. Но по какой причине из всех животных только животное под названием человек становится жертвой этого притворства?
Человек заблуждается только потому, что у него есть потенциал подняться к предельному. Животные не заблуждаются, потому что не могут подняться высоко. С возможностью подняться к предельному открывается и возможность заблудиться. Только тот поднимается, кто может упасть. Тот, кто не поднимается, не может и упасть. Когда маленький ребенок ползает по земле, он не падает, но когда он начинает ходить, он начинает и падать - и разбивать коленки. Тот, кто встает, рискует упасть. Но радость стояния стоит того, чтобы рискнуть. В животных нет притворства, потому что у животного нет достаточной осознанности, оно не может даже показать другим, кто оно такое. Оно не знает себя, оно живет в абсолютной темноте. Оно никогда не думает о том, что могут подумать о нем другие. Человек выпрямляется, и, выпрямившись, он видит других.
Ты никогда не замечал, что, вставая утром, ты не осознаешь себя? Сначала ты замечаешь комнату, предметы в комнате - потом часы на стене... Вставая утром, ты слышишь звук шагов молочника снаружи, ты слышишь, как жена возится на кухне, сын собирается в школу, складывает сумку, ты слышишь все эти звуки. Ты совершенно не осознаешь себя, но немедленно замечаешь другие вещи.
Человек проснулся из животного состояния. Проснувшись, он смог узнать мир внешнего. И все же должно быть еще одно пробуждение, в котором он узнает себя. Это пробуждение случилось с Сахаджо, Кабиром, Нанаком, Даду.
Первое пробуждение - выйти за пределы животного. За ним следует второе пробуждение - выйти за пределы человеческого. Это тотальное пробуждение. Проснуться из животного состояния - половина пробуждения. Проснуться из животного состояния означает, что ты начинаешь познавать других, но все же не знаешь себя. Ты все еще на полпути к выходу из сна. Теперь свет падает на других, но он еще не обратился на тебя самого. Если ты продолжаешь просыпаться, свет обратится и на тебя. Ты не только услышишь голоса других, ты осознаешь и себя. Эта осознанность дает человеку возможность быть религиозным.
В животных нет притворства. Они не носят ни украшений, ни одежды, не наряжаются на вечеринки. Они не знают, что другие их видят, и эти другие прихорашиваются, чтобы выглядеть лучше. У них нет такого опыта. Они спят в глубоко бессознательном состоянии.
Есть определенное сходство между животными и мудрецами. Сходство в том, что животные спят в глубокой бессознательности, которой ничто не противостоит - есть только бессознательность и еще большая бессознательность. В мудреце тоже нет противоположного течения - есть только осознанность и еще большая осознанность. Животное не заинтересовано в том, чтобы выставлять себя напоказ, потому что оно не сознает других. Мудрец не заинтересован в том, чтобы выставлять себя напоказ, потому что познал себя. Человек висит в промежутке между ними двумя: половина его животна и темна, половина пробуждена и полна света.
Из той половины, которая пробуждена, он видит других, видит суждения в их глазах. Кто-то счастлив, видя его, а иногда ему кажется, что его ненавидят: "Что мне делать, чтобы меня не ненавидели? Что мне сделать, чтобы я не чувствовал обиды, чтобы люди уважали меня?" Он смотрит на других.
Животное - это своего рода блаженство - но это блаженство бессознательно. Они сами не знают, что блаженны. Мудрец пребывает в великом блаженстве - он знает, что есть блаженство, только блаженство и больше ничего. Животное спокойно, мудрец тоже спокоен. Человек находится между ними, и он беспокоен. Он наполовину животное, наполовину Бог - это его беспокойство. Человек похож на бога Нарасимху, полульва-получеловека. Ни один символ не подходит лучше Нарасимхи, индуистского воплощения Бога.
Внутри человека огромное беспокойство, потому что половина его как камень тянет его вниз, к бессознательному, а половина хочет подняться вверх, в небеса. Вес не позволяет ему летать. И из-за этой тяги к полету он не может наслаждаться и весом камня.
Камень не шевелится, он блажен. Птица летает, она блаженна. Вообрази птицу, которая наполовину птица, наполовину камень, - она будет страдать, ты увидишь, что она страдает, у нее нет покоя. Если бы она была камнем, то лежала бы в тени дерева; она бы спокойно видела сны. Если бы она была полностью птицей, она летала бы в небе, стремилась бы к солнцу. Но наполовину птица, наполовину камень не может летать. Ни покой, ни полет не возможны. И она страдает в этом беспокойстве, она бьет крыльями. Это ситуация человека.
Есть два пути: либо вернуться к животному состоянию, стать полностью камнем, либо разбудить ту часть, которая не совсем как камень, и позволить ей найти крылья и летать как птица.
Большинство людей склонны становиться камнем, хотя этот выбор невозможен, это просто самообман. Дорога никуда не ведет. Что делает человек, пьющий алкоголь? Он говорит:
- Я забуду стремление летать. Я хорош таким, как есть, дайте мне остаться камнем.
И ты найдешь, что пьяный лежит в канаве: в нем исчезло стремление не то что летать, но даже ходить. Другие его осознают, но для него и речи быть не может о том, чтобы осознавать кого-то другого. Может быть, собака лижет его лицо в канаве, его это не волнует. Над ним соберутся мухи, его это не заботит. Он ничего не слышит. Приняв алкоголь, он сделал ту часть, у которой были крылья, бессознательной.
Но сколько ты можешь оставаться бессознательным? Настанет утро, и сознание вернется. Тогда ум будет наполнен великим самоосуждением. Тогда ты будешь раскаиваться. Ты будешь страдать: "Что я делаю? Что происходит со мной?" И из-за этого страдания, из-за этого беспокойства на следующий день ты выпьешь еще больше, потому что теперь, кажется, нет другого способа утопить это беспокойство. Сформируется порочный круг, и ты будешь пить, чтобы забыть о нем. В сознательном состоянии твои страдания и боль будут интенсивнее: "Что я делаю со своей жизнью?" Тогда, чтобы забыть это беспокойство, ты пьешь еще больше - и этому не будет конца.
Алкоголь и медитация... Как я сказал, есть сходство между животными и мудрецами - и то же сходство есть между алкоголем и медитацией. Алкоголь - это движение назад, медитация - движение вперед. Алкоголь значит приятие камня, медитация - превращение камня в птицу. Поэтому все медитирующие были противниками алкоголя; другой причины нет. В самом алкоголе нет проблемы. Что общего имеет медитация с алкоголем? Причина только в том, что ты пытаешься идти назад, а это невозможно. В этом мире ты не можешь забыть ничего из того, что ты делаешь. Знание, которое случилось с тобой, нельзя стереть. То, что ты пережил, нельзя выбросить из опыта. Нет пути в обратном направлении. Ребенок вырастает и становится молодым человеком - как опять сделать его ребенком?
Ты рождаешься из матки, как поместить тебя обратно в матку? Жизнь идет только вперед, нет пути назад. Поэтому медитирующий против алкоголя. Дело не в алкоголе, дело в твоем желании упасть назад - и ты не сможешь оставаться внизу, тебе придется вставать. Каждый раз при попытке встать ты будешь больше и больше спотыкаться. Даже простая ходьба станет трудной. Упасть будет невозможно, ты не можешь идти назад, и тогда твоя дилемма будет огромной. Тоска и напряжение у тебя внутри станут огромными. Ты будешь разломлен на части - Сахаджо называет это расщепленным умом, - ты станешь шизофреником. Ум будет разбит. Зеркало ума разобьется на части, и ты не сможешь найти и тени истины. Тогда ты не сможешь увидеть даже отражения Божественного.
Медитация - это тоже алкоголь: это алкоголь осознанности. Бессознательное тоже опьяняет, но можно ли его сравнить с опьянением осознанности? Осознанность опьяняет. Сахаджо говорит: ... нога спотыкается, утрачен контроль, - тогда о них заботится Божественное. В опьянении осознанности у тебя заплетаются ноги... тогда о тебе заботится Божественное. Теперь у тебя внутри не осталось никого, кто мог бы заботиться.
