Джидду Кришнамурти - Первая и последняя свобода
Это изменение, эта радикальная революция — что-то самое отдалённое, завершающее, или оно — каждый миг, от мгновению к мгновению? Я знаю, нам хотелось бы, чтобы оно было самым отдалённым, ведь намного легче думать в терминах отдалённого, далёкого, отсутствующего. В конечном счёте когда-то мы будем изменёнными, в конечном счёте когда-то мы будем счастливыми, в конечном счёте когда-то мы постигнем истину; пока же — давайте продолжать. Несомненно, такой ум, думающий в терминах будущего, не способен действовать в настоящем; поэтому такой ум не стремится к изменению, он просто избегает изменения. Что же мы подразумеваем под изменением?
Изменение — не в будущем, никогда не может быть в будущем. Оно может быть только сейчас, от мгновения к мгновению. Так что же мы подразумеваем под изменением? Несомненно, это очень просто: видеть ложное как ложное и истинное как истину. Видеть истину в ложном и видеть ложное в том, что было принято как истина. Видеть ложное как ложное и истину как истину — это и есть изменение, потому что когда вы видите что-то очень ясно как истину, эта истина освобождает. Когда вы видите, что что-то ложно, эта ложная вещь отпадает. Когда вы видите, что эти обряды — просто пустые повторения, когда вы видите истину этого и не оправдываете их, налицо изменение — разве не так? — ведь ещё один обруч зависимости исчез. Когда вы видите, что классовое различие ложно, что оно вызывает конфликт, создаёт страдание, разделение между людьми — когда вы видите истину этого, сама эта истина освобождает. Само восприятие этой истины есть изменение, не так ли? Поскольку мы окружены таким множеством того, что ложно, восприятие ложности каждый миг, от мгновения к мгновению, есть изменение. Истина не накапливаема. Она — каждый миг, от мгновения к мгновению. Что накапливается, складывается — так это память, и с помощью памяти вы никогда не сможете найти истину, ибо память — от времени, времени как прошлое, настоящее и будущее. Время, представляющее собой продление, длительность, никогда не может найти то, что вечно; вечность — не продление. То, что длится, продолжается — не вечно. Вечность — в мгновении. Вечность — в сейчас. Сейчас — не отражение прошлого, не продолжение прошлого через настоящее в будущее.
Ум, желающий будущего изменения или смотрящий на изменение как на отдалённую цель, никогда не сможет найти истину, ибо истина — это то, что должно приходить каждый миг, от мгновения к мгновению, что должно быть открываемо заново; не может быть открытия путём накопления. Как вы можете открыть новое, если вы перегружены старым? Только сбросив это бремя, вы откроете новое. Чтобы открыть новое, вечное, в настоящем, каждый миг, от мгновения к мгновению, человеку нужен необычайно бдительный ум, ум, который не ищет результат, ум, который не в процессе становления. Ум, занятый становлением, никогда не может знать полного счастья подлинного довольства; не довольства самодовольным удовлетворением; не довольства достигнутым результатом, а довольства, которое приходит, когда ум видит истину в том, что есть, и ложь в том, что есть. Восприятие этой истины — каждый миг, от мгновения к мгновению; и такое восприятие отодвигается путём вербализации этого мгновения.
Изменение — не цель, не результат. Изменение не результат. Результат подразумевает остаток, причину и следствие. Где есть причинность, есть ограничение быть следствию. Следствие — просто результат вашего желания быть изменённым. Когда вы желаете быть изменённым, вы всё ещё мыслите в терминах становления; то, что становится, никогда не может познать то, что является налично-существующим. Истина — налично-существующее каждый миг, от мгновения к мгновению, и счастье, которое длится — не счастье. Счастье — такое состояние бытия, которое вне времени. Это лишённое времени состояние может прийти только когда присутствует громадная неудовлетворённость — не та неудовлетворённость, которая создаёт канал, по которому она ускользает, а неудовлетворённость, не имеющая никакого выхода, для которой нет путей бегства, которая уже не ищет удовлетворения. Только тогда, в таком состоянии высшей неудовлетворённости, реальность может обрести бытие. Эта реальность не покупается, не продаётся, не повторяется; она не может быть уловлена в книгах. Она должна быть найдена каждый миг, от мгновения к мгновению, в улыбке, в слезе, под опавшим листом, в блуждающих мыслях, в полноте любви.
Любовь не отлична от истины. Любовь — такое состояние, в котором процесс мысли, как время, полностью прекратился. Где любовь есть, есть и изменение. Без любви революция не имеет никакого смысла, ведь тогда революция — просто разрушение, распад, всё более и более нарастающее бедствие, нищета, страдание. Где есть любовь, есть и революция, потому что любовь — изменение каждый миг, от мгновения к мгновению.
Беседы Кришнамурти
Проводя беседу с большой аудиторией, Кришнамурти, как правило, подолгу говорил один. Однако это никогда не было ни выступлением, ни лекцией, где выступающий делится со слушателями своими знаниями, инструктирует, советует, выдвигает свои мнения или убеждает. Кришнамурти смотрел на беседу как на совместное исследование сложных проблем человеческой жизни. При совместном исследовании и тот, кто говорит, и тот, кто слушает, продвигаются по пути прояснения очередной проблемы вместе, предельно внимательно, с осторожностью, крайне постепенно, шаг за шагом — и все время вместе. И хотя почти всё время беседы аудитория слушала молча, Кришнамурти ни на миг не прекращал именно такое совместное рассмотрение проблемы. Слова ведущего беседу могут лишь освещать ситуацию, но увидеть, понять слушающий может только сам; и Кришнамурти делал всё, чтобы понимание это возникало в сам момент обсуждения проблемы, предоставляя слушающему, в частности, достаточно времени для глубокого восприятия услышанного, — Кришнамурти говорил очень спокойно, медленно, без тени спешки, выдерживая достаточно длинные паузы, и не только после каждой своей фразы, но часто и внутри самой фразы. Паузы эти занимали значительную часть всего времени беседы, но именно эти паузы и позволяли вниманию слушающего продвигаться вместе с ведущим беседу, не отставая от него, не проскакивая мимо смысла.
Читатель, конечно, сразу заметит, что перед ним — не текст «литературного произведения», а нечто совершенно иное. Рамки книги лишены возможности донести до читателя всю глубину воздействия живой речи Кришнамурти, что в какой-то мере можно ощутить при просмотрах видеокассет бесед Кришнамурти. Один лишь текст бесед ставит читателя в трудное положение — ясно лишь, что чтение текста бесед «обычным образом», просто подряд фраза за фразой, без столь важных пауз, что так обильно пронизывали живую речь Кришнамурти, лишает читателя того совместного исследования, ради которого Кришнамурти и проводил свои беседы.
Всё это хорошо видно при видеопросмотрах бесед Кришнамурти — по читателю текста, к сожалению, этого не видно. Чтение текста беседы Кришнамурти «обычным образом», просто подряд фраза за фразой, без столь важных пауз, что так обильно пронизывали живую речь Кришнамурти, лишает читателя того совместного исследования, ради которого Кришнамурти и проводил свои беседы.
С появлением видеотехники все беседы Кришнамурти, где бы они ни проводились, записывались на видеоплёнку; существует более пятисот записей бесед последних пятнадцати лет жизни Кришнамурти. Впечатление от видеопросмотра беседы Кришнамурти гораздо глубже, чем от чтения одного лишь текста беседы; важно не только то, что он говорит, по и как он это говорит, и весь его облик, чистый, совершенно не озабоченный собой, и само молчание Кришнамурти во время пауз. И только после просмотров этих видеобесед становится ясно, как следует правильно воспринимать тексты Кришнамурти — не только тексты его бесед, но и всё написанное им самим: записные книжки, дневники, книги.
От издательства
Примечания к предисловию
Де Поль, Венсан, святой (1581–1660) — причислен к лику святых за свою благотворительную деятельность. Основал целый ряд благотворительных учреждений во Франции.
Мейстер, Экхарт (1260–1327) — немецкий богослов и мистик, один из главных представителей великой немецкой средневековой мистики.
Морган, Джон Пирпонт старший (1837–1913) и младший (1867–1943) — американские миллиардеры, главы банкирского дома Морганов.
Родс, Сесил Джон (1853–1902) — английский колониалист, захвативший огромные территории в Южной Африке, названные в его честь Родезией.
Уорф, Бенджамин Ли (1897–1941) — американский лингвист. Автор (совместно со своим учителем Э. Сепиром) так называемой «гипотезы Сепира — Уорфа» — связи языка, мышления и действительности.
