Бодхи - Путь к ясному сознанию
Ярость - вот мой верный друг. Я не понимаю безнадежно вежливых людей, которые строят свои отношения с другими людьми так, как относится к еде шакал - хоть протухшее мясо, но мясо. Не принимаю вежливости ради вежливости, общения ради общения. Я могу быть грубым, я могу быть нежным, я могу быть яростным, когда ярость направлена на разбивание стены между собой и своей же глупостью. Куда подевались яростные люди? Где твои яйца, мужчина? Где твои когти, женщина? Ярость - это не агрессия, это не ненависть и раздражение, ярость не совместна со всем этим мусором. Ненависть, агрессия, раздражение - это чувства разрушающие, они ослабляют, делают беспомощными, потому что являются оборотной стороной жажды обладания, выражают потребительские претензии к миру. Если мир не таков, как я хочу - это делает меня раздражительным или агрессивным. Ярость - иное. Ярость - это сверхчеловеческое напряжение всех своих сил в попытке прорвать пелену, это стремление к свету, к яркости. Ярость - светлое чувство. Ярость - это последний отчаянный бросок в полном напряжении сил любви и нежности. Не может быть по-настоящему яростен тот, кто не может быть бесконечно нежен; не может быть яростен тот, кто не готов отдать свою жизнь ради жизни. Не может быть яростен тот, кто не способен пожертвовать собой ради первого встречного, во взгляде которого видишь отражение своей судьбы. Ярость - это чувство, на которое способен только тот, кто устремлен, кто всю душу свою вкладывает в способность любви и потребность любить - все остальное слишком мелко, чтобы вызвать ярость, а мелочный не может быть яростным. Не может быть яростным тот, кто не может быть сосредоточен. Ярость нерассудительна, именно поэтому она и способна вырвать меня за пределы моей смерти. Яростный будда. Ярость съедает с потрохами все пустое и призрачное - яростному человеку не до вежливости и приличий - он грызет зубами стену - какие уж тут приличия! Ярость не может быть направлена на что-то пустое и выдуманное - она отвернется и уйдет. Ярость сама по себе избирательна - она рождается в столкновении со смертью. Именно поэтому ярость не может быть направлена на другого человека - она может быть направлена на глупость, которая убивает душу и иссушает сердце - и тут уже не важно - во мне эта глупость или в тебе.
Есть среди этого круга ветхая хижина, где пребывают замшелые старики - их бороды - струи вечности и их сердце отрешено. Старость благословенна к ним - она не может подступиться к безупречности их простоты - ей не доступно состарить то, что не цепляется за молодость, энергия не может покинуть их, потому что они отослали ее сами, силы не могут изменить им - они сами давно изменили ей, предавшись в руки безбрежной слабости. Предел силы лежит в изначальной слабости - что может победить эту громоподобную силу абсолютной слабости? Когда человек отдал все - он становится неуязвим - как неуязвима роща, как неуязвимы луговые цветы. Перед этим фактом рушатся горы и рассыпаются тысячелетние скалы.
Небесно-голубые просторы земли Бодхи - что еще нужно?
Вот странно - я ем и пью - а жизнь все равно уходит из меня. Что останется после меня? Конечно, конечно, да...Это я улыбаюсь и поддакиваю памяти, которая услужливо подносит мне:
Что останется после меня?Цветы - весной,Кукушка - летом,Чистый и холодный снег - зимой.
Естественная анестезия - безмятежная холодная пустыня - она есть внутри каждого человека и когда мучения становятся невыносимы - душа сама находит путь и скользит по направлению к этому холодному безмолвию. Погружаясь туда, испытываешь почти блаженство - боли нет, ничего нет. Почти блаженство. Пустое, хрустальное, но почти счастье. Звенящее ничто. И только вот это "почти" остается единственным облачком на безмятежном небосводе. Могу ли я смириться с этим "почти"?
У каждого есть слабое место. И это именно то место, которое делает его сильным.
Вокруг призраки, призраки.... Как бы мне не стать мизантропом? Все трясутся от страха того, что если сделать шаг в сторону, то их ждет неизвестность, в результате все сидят в своей луже. Я выполз из своей лужи - и что? Неужели дилемма теперь такова, что либо я должен теперь уйти от людей, либо вернуться в лужу? Человек может думать, что он строит мостик между старой жизнью и новой - но эта пропасть не преодолевается мостиками, любой мостик ведет обратно, он никогда не бывает достроен - пропасть слишком широка между известным и неизвестным - это просто разные способы жить. И все эти постройки мостиков - это лишь замечательный способ самоуспокоения и усыпления. Пропасть преодолевается только прыжком - прыжком отчаянным, безнадежным. Кто скажет - я готов? Кто из сказавших прыгнет? Каждый прыгнувший достигает - но этого не знаешь, пока не прыгнешь. Вернуться я уже не могу, куда там... в тюрьму по доброй воле... поэтому чувствую, как медленно, но верно ухожу - все дальше и дальше. То, что меня волнует, те горизонты, которые передо мной - их даже показать уже некому, ведь чтобы их увидеть, надо по крайней мере поднять глаза, и выпустить из поля зрения тротуар с бордюрчиками. С каждым часом я безнадежно удаляюсь - только любовь может построить немыслимую связь через немыслимые пропасти - верю только в любовь с первого взгляда и без оглядки.
Когда я смотрел в ее глаза и видел там бесконечную любовь - что же это было на самом деле? Сейчас я должен спросить себя об этом - нет, сейчас я должен ответить себе на этот вопрос. Когда я смотрел в ее глаза – что же я там видел на самом деле? Может - ее глаза были просто зеркалом, глядя в которое я видел только лишь отражение своего безумия? Глаза, прикрытые зеркалом - в этом что-то есть - испытываешь скуку - увидишь скуку, испытываешь страсть - увидишь страсть. А как же свое, как же свое сердце - разве оно не рвется наружу, разве не срывает оно зеркальные покровы? Видимо - нет, наверное - страх и смерть уже сплясали там на своем празднике.
Где тонко, там НЕ рвется. Если только это - тонкое чувство пронзительной любви.
Не люблю сводить чувство к пониманию. Ведь понимание сужает, обрезает и конкретизирует. Так или иначе, понимание отбрасывает весь мир ради самого себя. А чувство - наоборот - оно несет в себе весь мир, отрекаясь от частности. Все вещи появляются из неведомой бездны и через каждую можно заглянуть в эту бездну. Я предпочитаю смотреть в бездну сквозь любовь - нет, сама любовь является бездной. Когда чувство достигает высшей точки, то замолкаешь. Но оказывается, что есть еще выше и еще и еще...
"Спросят - скажешь.Не спросят - не скажешь.Что в душе твоей сокрыто,Благородный Бодхидхарма?"
03-02-02) «Встреча»
Я смотрю на твою фотографию. Минуту…две…смотрю пристально, не фокусируя взгляд на чем-либо, внимание начинает медленно бродить, фото оживает, изображение начинает дрожать, плыть в глазах, …я стою перед диваном, на котором ты лежишь. Я не знаю - куда мне двигаться. Меня тянет сесть рядом с тобой в ногах. Сажусь рядом, ты слегка поджимаешь ноги, чтобы дать мне место, моя рука неожиданно сама тянется к твоим ногам и удерживает их - мне не хочется, чтобы ты их отодвигала от меня. Именно в этот момент мое внимание скользит к твоим ногам вслед за движением рук…скользит выше, к колену твоей левой ноги, которая так лежит на правой ноге…фиолетовый оттенок у меня перед глазами - это цвет того, как твоя нога лежит, покачиваясь едва от моих движений…внезапно я начинаю чувствовать вес твоей ноги, я чувствую, как она давит своей тяжестью на другую ногу, я беру осторожно левой рукой за подошву, а правой - чуть выше - за щиколотку и делаю такое усилие, будто хочу немного приподнять ее, чтобы этот вес стал более реальным, и тут вдруг в меня ударяет тепло - я чувствую, как меня наполняет жар - я чувствую тепло там - между твоими бедрами, где они соприкасаются. Я ясно чувствую, как у тебя между бедер выступают капельки пота - слишком жарко для того, чтобы держать ноги вместе…Чем я это чувствую? Не знаю - наверное, сердцем. Я совершаю легкое усилие и подняв твою ногу кладу ее к себе на колени. Левой рукой я по-прежнему держу тебя за подошву, и моя ладонь наполняется вкусом твоей ноги - рукой я не двигаю - она сама скользит легко по ноге - и стоит на месте, и скользит…мои пальцы касаются кончиков твоих, прижимаются к ним, и какая-то мелкая дрожь - скорее - вибрация возникает между ними, а за ней сюда спускается жар, вырвавшись из мира твоих бедер…я ясно чувствую своей ладонью вкус твоей подошвы, как будто бы я лизнул ее языком…мне жарко…второй рукой я обнимаю пальцы твоей ноги и понимаю -мне хорошо так…ты слегка поворачиваешься на диване, ложишься на спину, другая твоя нога не находит себе места и я помогаю ей лечь тоже на мои колени. Твоя голова остается закинутой, но теперь это не для фотогеничности, теперь это стержень энергии, вырываясь из точки соприкосновения моей ладони и твоей подошвы, пронизывает твое тело и заставляет тебя спазматически-сладко выпрямиться…твои колени едва развернуты в стороны - беспомощно-страстно…моя рука скользит к ним, я чувствую твое колено…но возвращаюсь обратно…ритм нарастает…какой ритм? Ритм чего? Я не знаю - это ритм молчания, это ритм биения тепла в моей груди. Я беру обеими руками твою стопу, мои руки притягивают ее к лицу, я прижимаю твою подошву к своей щеке… я ясно чувствую вкус твоей подошвы, как будто бы я лизнул ее языком…как будто…меня не устраивает это - как будто…я хочу в самом деле почувствовать ее вкус…язык касается тебя…искра пробивает меня, я вздрагиваю как от удара током и то же происходит с тобой, колено твое сгибается в мышечной судороге, и мне приходится взять твою ногу с силой…я провожу языком по всей твоей подошве - медленно-медленно, наслаждаясь этим таким невинным и таким буйно сексуальным действом, я чувствую твою плоть под тканью колготок, я чувствую твой вкус… он спускается вниз, мягко обволакивая мою грудь, мой живот, ниже…все охвачено жаром этого вкуса…провожу языком по ложбинке под пальцами, и это уже почти невыносимо…прикусываю слегка зубами твои пальчики…ты вздрагиваешь всем телом, легкий вскрик…и я вижу, что в пространстве между твоими ногами - там, в глубине, зажигается огненный шар…ему навстречу уже встает столб огня у меня в глубине моего лобка…это еще предчувствие, это еще только первый порыв ветра перед ураганом…и по его грозным предвестникам видна мощь, когда развернется он в пространстве наших тел и душ…
