Геше Роуч - Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры

— Что-то не так, — промолвил он.

— Что такое?

— Я делал все, как ты сказала — как в книге написано, или во всяком случае, как ты говоришь, что в книге написано. Как бы то ни было я смог практиковать каждый день, ну, за исключением выходных…

Он глянул на меня, как школьник, словно проверяя, не набедокурил ли он.

— В выходные можно, — сказала я, — Это не увиливание, если выбрать для себя точно определенные дни для отдыха. Даже здорово!

— Ну, вот и хорошо. Я так и думал. И ты права: достаточно только подумать о приставе или караульном…, - он внезапно замолчал и уставился в окно. А потом вновь обернулся и взглянул на меня.

— Знаешь, они так страдают — вроде обычные люди, как-то живут себе — но у каждого есть что-то. Далеко не сразу, но я понял это. Так что даже просто мысль, что я мог бы хоть как-то им помочь — она сработала. Я не пропустил ни дня. Но теперь мне кажется, что все это не будет работать.

— Почему?

— Ну, суди сама, как только я начал заниматься йогой каждый день, хотя бы понемногу, у меня тут же разболелось все на свете. Кости, колени, руки, и сама спина — они во время упражнений все щелкают и трещат. Так что, понимаешь ли, я, похоже, какой-то другой, и не для меня все это, — и он поглядел на меня как-то понуро.

— Щелкают и трещат? — переспросила я, — Такой звук, как будто суставы на пальцах хрустят, да?

— Точно! — воскликнул он.

Я улыбнулась:

— Все в порядке. Это обыкновенное дело, особенно для человека в вашем возрасте. Суставы, сочленения костей — особенно колени, шея, спина, плечи — они словно застывают, с каждым годом все больше и больше. Вы могли этого даже не замечать. Но теперь мы снова открываем их, заглядываем в уголки, где застряли внутренние ветры, и когда они высвобождаются, то раздаются легкие щелчки. Но вы должны сразу говорить мне, если у вас и впрямь где-то заболит.

Он кивнул, но мысли его продолжали крутиться вокруг всего сказанного.

— Внутренние ветры? — спросил он.

— Позже, — ответила я, — Позже. Сейчас радуйтесь, если услышите подобные звуки. По мере того, как суставы будут освобождаться, и ветры снова смогут двигаться, эти звуки прекратятся. Вы даже не заметите, как это произойдет.

— А что с остальным? — настаивал он, — Тебе положено меня лечить! А вместо этого я выбираюсь из кровати и ковыляю в участок, как утка! У меня все болит!

Я снова расхохоталась. Мне было смешно даже представить, что я донимала своего Учителя такими же глупыми разговорами, чуть ли не дословно.

— У вас все болит, — ответила я, — потому что вы будите мышцы, которые долго-долго спали; и если их не разбудить, ваша спина никогда не выздоровеет. Это-то как раз и мучает спину в первую очередь. И всякий раз, когда будет немножко больно, вроде того, что сейчас, запомните кое-что еще из «Крат кой книги йоги». Там сказано:

Учись держать свои чувства в равновесии,

Хорошо тебе или плохо.

Вся штука в том, что будут дни, когда будет побаливать, и будут дни, когда все будет получаться — и это здорово! Так уж оно устроено, как и все остальное в жизни. И вам необходимо постараться ни впадать в уныние, ни слишком воодушевляться, потому что какое-то время все будет идти именно так — то вверх, то вниз. Не позволяйте всему этому отвлечь вас. У вас есть цель — у вас есть два человека, о которых надо думать.

Комендант выпрямился и встал. Он и впрямь выглядел, как человек, у которого все болит, но он уже не морщился, хотя сам он этого и не заметил. Мы прошлись, как по накатанному, по уже изученным упражнениям, добавив несколько стоячих поз, вроде треугольника, чтобы начать накопление сил во всем теле. Так или иначе, но все это должно было помочь его бедной спине.

Когда мы закончили, с него градом катился пот, но выглядел он вдохновленным — и в сердце, и лицом. Мы побыли какое-то время рядом, прежде чем он услал меня обратно в камеру.

— Ты обмолвилась кое о чем, — заметил он.

— О чем?

— Ты сказала, что это пройдет… Что будет то вверх, то вниз. Но потом ты сказала, что это на какое-то время. Что бы это значило?

— Всему свое время, — улыбнулась я. Когда-то Катрин постоянно повторяла это.

Глава 5. Делая все правильно

Люди думают, что тюрьма — это плохо, потому что ты не можешь пойти, когда и куда вздумается. Мне же кажется, что, спроси у любого заключенного, что самое ужасное в том, чтобы сидеть за решеткой, и они в один голос скажут, что нет ничего хуже клопов. Сразу после клопов следуют блохи, а затем — чуть менее частые гости, вроде крыс или здоровенных лесных тараканов. На полу было слишком холодно, и поэтому спать неизбежно приходилось на соломе, но там же выбирали спать и клопы.

Все ничего, пока спишь — редкие почесывания там и сям всего лишь придавали моим сновидениям странноватые обороты. Но стоило свету дня начать просачиваться через окошко в камеру, как мне становилось видно парочку-другую клопов, отдыхавших на стене, куда они, судя по всему, отправлялись переваривать, раздувшиеся до тючков размером с ноготь, сытые моей кровью. И тогда я замечала на теле расчесанные ранки, до которых неизбежно добирались блохи — и вот уже большая часть дня уходит на почесывание, и у меня, и у Вечного.

Комендант призвал меня на пару дней раньше, что можно было ожидать. Он уже начал чувствовать себя лучше, хотя сам он этого пока и не замечал, и поскольку теперь его занятия приобрели постоянство, он начал испытывать некоторую заслуженную гордость. Я наблюдала эту его удовлетворенность, пока он проделывал свой обычный набор поз — всего минут на десять — пока не добрался до Западной Растяжки, где нужно было усаживаться с вытянутыми ногами и попытаться держаться руками за стопы.

— Комендант, погодите-ка. Остановитесь.

Он глянул на меня снизу вверх, скользнув щекой по колену.

— Остановиться? Да это же одна из моих успешнейших поз!

— Да, одна из успешнейших, потому что вы ее делаете неверно.

— Ничего подобного! — воскликнул он, выпрямляясь, — Погляди, я уже могу достать головой до колен!

— Можете-можете, но только потому, что хитрите; у вас колени согнуты чуть ли не вполовину! Я же говорила вам, что колени должны быть прямые! Мастер говорит…

— Мастер говорит! Мастер говорит! Мастер говорит хоть раз, что я хотя бы что-то делаю правильно? — закапризничал он.

— Мастер говорит, — повторила я с улыбкой, памятуя наши с Катрин перепалки, — следующее:

Твоя практика должна выполняться правильно,

Ибо тогда закладывается прочный фундамент.

Видите ли, дело не в том, как поза выглядит в конечном итоге в глазах того, кто наблюдает за тем, как комендант дотягивается лбом до колен.

Все дело в том, как поза выстраивается и что она меняет внутри вас: как она работает на то, чтобы выпрямить и раскрыть внутренние каналы.

— Каналы? — переспросил он.

— Позже! — сказала я, все более ощущая себя старой ворчливой Катрин, — Но если не делать позу правильно, если пытаться схитрить и изменить позу так, чтобы обойти ее и просто выглядеть хорошо в глазах зевак, то тогда поза не сработает так, как должна. Попробуйте-ка теперь еще разок. Не сгибая колен.

Комендант простонал, но все-таки еще раз вытянул ноги. Он потянулся вперед, к пальцам стоп, а потом сгорбил спину черепахой и уткнулся в колени.

— Нет! — воскликнула я, слегка хлопнув его по спине.

Катрин шлепала меня подобным образом по десять раз на дню.

В мгновение ока побагровев, он вскочил на ноги и уставился на меня:

— Да как это!.. Ты… Ты что себе позволяешь!.. Девчонка!..

— Может я и девчонка, но тем не менее все еще ваш учитель.

Вы снова сделали неправильно, совершенно так же, как в прошлый раз. Вы схитрили. Но в этот раз вы могли повредиться. Я же сказала, что спина должна быть ровной; ей положено быть ровной. А вы прогибаетесь в бедрах, а надо складываться, как карманный нож — никогда не скручивайте поясницу подобным образом. Вы ее повредите, будет даже хуже, чем сейчас. Придется вам послушать меня и делать все правильно, в точности так, как говорит Мастер.

Он помолчал, все еще гневно уставившись на меня, а потом шумно и глубоко выдохнул.

— Значит так. Допустим, я буду делать все как ты велишь, — проговорил он, вновь усаживаясь, — я вытяну ноги прямо-прямо. Никаких хитростей, смотри сама! — воскликнул он, показывая мне руки.

— Пока все в порядке.

— И буду держать спину очень прямо! — заревел он. И я складываюсь в бедрах, как карманный нож, и…, - он склонился вперед.

Замечательно!

— Видишь? — выкрикнул он, — Видишь?

— Вижу что? — спросила я.

Он указал на свой лоб, а потом — на колени, и развел руки в раздражении: