Ог Мандино - Ключ к лучшей жизни
Я ответил немедленно. Мне были нужны лишь имена, об остальном я позабочусь сам. Такой маленький подарок для такого мужественного паренька.
В “Даре Акабара”, если вы не читали эту книгу, рассказывается о юноше-инвалиде из Лапландии, который трудился в долгие, темные зимние месяцы и сделал большого воздушного змея. Потом он запустил змея высоко в небо, чтобы поймать звезду и подтянуть ее ближе к земле для освещения своей бедной деревушки. Ему это удалось... Звезда, которую зовут Акабар, разговаривала с ним и научила его многим вещам, прежде чем вернуться на небеса ранней весной, когда солнце снова появляется над горизонтом.
Дуг, Боже. благослови его, каким-то чудом оставался в живых еще два “года. Но потом я получил от его матери письмо, которого заранее страшился. Вместе с письмом пришла фотокарточка с изображением скромного надгробного камня, а рядом с надгробием... видите моток темной проволоки, а на ней — красный воздушный змей, обнимающий звезду!
Я очень счастливый человек. Сама возможность сидеть за пишущей машинкой и соприкасаться с такими людьми, как Дуг, — это такое чудо, что, когда я подолгу размышляю о нем, мне становится страшновато, даже в моем возрасте.
И наконец, прямо под выключателем висит матерчатый плакат, давний подарок от Бетти. Мне по-прежнему нравится лозунг: “Боже, дай мне терпения... и немедленно!”
Надеюсь, теперь вы чувствуете себя как дома?
Хорошо. Садитесь, снимайте туфли и откиньтесь на спинку кресла. Позвольте мне протянуть руку и помочь вам...
IV
Вообразите эту сцену для меня, если можете.
Серое, сырое и пасмурное утро в одном из наиболее бедных и опасных пригородов Кливленда. Температура колеблется около нуля, ранний снегопад сменился снегом с дождем; замусоренные улицы с бесконечными рядами тусклых баров, лавочек с дешевой порнографией и дурно пахнущих кафе, почти лишенных признаков человеческого обитания. Здесь трудно найти хотя бы малейший намек на то, что до Рождества остается лишь четыре недели.
Внезапно мы видим движение... признак жизни. В поисках защиты от стихии к треснувшему стеклу ломбарда прижался какой-то бродяга в рваной хлопчатобумажной рубашке, почти не защищающей его худое тело от холода и сырости. Его спутанные волосы грязными прядями спадают на плечи, глаза покраснели от дешевого вина, уже выпитого сегодня утром, а живот подводит от голода.
Прижавшись бородатым лицом к запыленному стеклу, он рассматривает внутренность ломбарда. Что-то привлекает его внимание. Пистолет... маленький пистолет с прикрепленной к нему желтой табличкой: “29 долларов”.
Бродяга со стоном засовывает окоченевшую правую руку в карман засаленных джинсов и достает три мятых десятидолларовых купюры: все, что у него осталось.
— Вот ответ на все мои проблемы! — негромко восклицает он.
— Я куплю этот пистолет с парой патронов к нему и отнесу в ту грязную дыру, где сейчас живу. Потом я заряжу пистолет, приставлю дуло к виску... и нажму на курок! И никогда больше, никогда мне не придется видеть в зеркале лицо этого жалкого неудачника!
Этот человек действительно неудачник. Всего лишь за несколько лет он умудрился потерять все, что придавало его жизни ценность и осмысленность: любящую жену, прекрасную дочь, хороший дом и нормальную работу, не говоря уже о его гордости, вере и уверенности в своих силах. Как и многие из нас, он попытался сыграть с жизнью в рулетку, не позаботившись выучить правила игры. Теперь ему приходится платить за свое невежество. Стоя под холодным дождем этим унылым утром, он готов отказаться от своей жизни.
Это достойное жалости человеческое существо, уже почти решившее лишить себя будущего, — не редкость в наши дни.
Увы, такой сценарий сотни раз ежедневно повторяется в нашей прекрасной стране, когда люди в конце концов утрачивают остатки надежды на завтрашний день, который когда-то таил в себе столько обещаний. И это не говоря уже о тысячах других, которые не лишают себя жизни, но все равно сдаются. Они ставят на себе крест и позволяют своим мечтам исчезнуть в тумане прошлого. Они перестают жить и просто существуют, — это то, что Торо называл “жизнью, полной тихого отчаяния”. Они уже мертвы в возрасте пятидесяти, сорока, тридцати или даже двадцати пяти... хотя их хоронят, как правило, не раньше семидесяти двух.
К счастью, тот бедняга, тот неудачник, дрожавший под дождем в Кливленде, так и не купил пистолет. Он не расстался с жизнью в то ужасное утро много лет назад.
Если бы он сделал это, то я бы не смог поделиться с вами своими воспоминаниями... или помочь вам сделать ваши мечты действительностью.
V
Трагедии, материальные неурядицы, утрата любви, потеря работы, развод, отсутствие перспективы, недостаток образования, чувство неполноценности, алкоголь и наркотики — вот лишь некоторые из стрел безжалостной судьбы, способные ранить вас на день, неделю, месяц или на целый год.
Но вы способны справиться с любым несчастьем и изменить к лучшему свою жизнь, как только сможете убедить себя, что в году никогда не было и не будет трехсот шестидесяти пяти дней, наполненных солнечным светом, мороженым, смехом и музыкой. Как сказал президент Кеннеди, “жизнь несправедлива. Она никогда не была и не будет справедливой”. Даже наиболее преуспевшим людям, наиболее удачливым и прославленным представителям человеческого рода приходилось переживать моменты отчаяния и безнадежности.
Почему я не купил тот пистолет и не покончил с жизнью? Возможно, мне не хватило выдержки. Даже простой акт самоубийства требует мужества, а я пал так низко и находился в таком ужасном состоянии духа, что даже не мог заставить себя положить конец своим страданиям.
Наверное, вполне естественно — а спустя столько лет я даже ожидаю этого, — что в любом интервью с прессой, на радио или телевидении мне всегда задают одни и те же вопросы. Как вам удалось так круто повернуть ход своей жизни? Как вы смогли меньше чем за десять лет подняться из сточной канавы к руководству общенациональным журналом? Где вы, неудачник со средним образованием, получили опыт и знания, позволившие вам написать столько бестселлеров? И какие секреты успеха (они до сих пор упорно называют это “секретами”), открытые вами, могут помочь другим людям, отчаявшимся и разочарованным, начать лучшую жизнь?
Вернемся в прошлое вместе со мной...
Моя мать была мужественной веснушчатой ирландкой, а отец — трудолюбивым итальянским иммигрантом, чей талант садовника спасал семью от голода в годы депрессии. Несмотря на нашу бедность мать твердо верила и сумела, еще задолго до поступления в школу, убедить в этом меня, что когда-нибудь я стану писателем. “И не просто писателем, — всегда добавляла она, — а великим писателем!”
Я заразился ее убежденностью. Будущее “великого писателя” вполне устраивало меня, и чтобы, порадовать. маму, я начал писать короткие рассказы и читать книжки для взрослых еще в начальных классах, пока другие дети осваивали азы правописания. Мы не забывали о нашей мечте, и в выпускном классе Натикской средней школы в Массачусетсе я с гордостью носил звание редактора школьной газеты. Наконец после нескольких месяцев изучения каталогов разных колледжей мы с мамой решили, что для меня больше всего подходит школа журналистики при университете Миссури, и приступили к осуществлению наших планов. Во время церемонии окончания школы в единственном кинотеатре нашего городка мои родители со слезами радости на глазах слушали, как я читал “Благодарственное слово”, сочиненное мною лично по поводу торжественного события.
Два месяца спустя после школьного выпуска июня 1940 года, когда мама готовила для меня ленч в нашей маленькой кухне, ее бедное сердце внезапно остановилось, и она умерла у меня на глазах. Это был конец мечты. Вместо того чтобы поступить в колледж, я поспешно записался в ВВС, окончил курсы бомбардиров и в конечном счете совершил тридцать боевых вылетов с эскадрильей Джимми Стюарта в 1944—1945 годах.
Я вернулся с войны в 1945 году и вскоре обнаружил, что бомбардиру со средним образованием не так-то просто найти работу. Впрочем, это меня не слишком беспокоило. Я заслужил пару серебряных крылышек на кителе, еще не достигнув возраста, в котором американцы получают право голоса, не говоря уже о нескольких боевых наградах. Я не сомневался, что смогу что-нибудь придумать.
Хотя лондонские вечеринки между боевыми вылетами исчерпали большую часть моего ежемесячного жалованья, у меня еще оставалось больше девятисот долларов, когда я вернулся в Нью-Йорк после увольнения из ВВС и самонадеянно арендовал квартиру неподалеку от Таймс-сквер. Затем я купил подержанную портативную машинку “Смит-Корона” и принадлежности для письма. Было еще не слишком поздно, исполнить мечту моей матери. Я все-таки стану писателем... великим писателем!
