Анастасия Новых - Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.
Когда мы проползали лаз — последнее препятствие горы, отделявшее нас от выхода — он уже не казался таким пугающим, как в первый раз. Наоборот, последние метры преодолевали с особым энтузиазмом, желая поскорее вырваться наружу. Руководствуясь своими субъективными ощущениями, я почему-то подумала, что мы пробыли под землей двенадцать часов, и ожидала увидеть сумерки. Но когда мы вылезли, к моему удивлению, светило солнце. Выходит, мы пробыли там около суток. И, надо отметить, я испытала большое удовольствие, вновь очутившись в родной стихии необъятных просторов. Вот уж действительно стоит побывать в пещере хотя бы ради того, чтобы понять ценность дневного света после долгой темноты, когда перед тобой раскрывается целая гамма разнообразных красок природы, чтобы почувствовать этот свежий, бодрящий воздух, малейшее дуновение ветерка, чтобы ощутить телом пространство и охватить взглядом его дали и наконец-то расслабиться от накопившегося подземного напряжения во время нескончаемой ходьбы по подземным темным лабиринтам.
Татьяна и Костик по-хозяйски разбили палатки недалеко от входа, дожидаясь нашего возращения. Они радостно встретили изнуренный отряд, расспрашивая о подземном путешествии. Но у народа хватило сил, разве что поведать в общих чертах, и то далеко не всё из того что было.
Поскольку все изрядно устали, то решили этот день посвятить капитальному отдыху, и лишь на следующий день отправиться к селению, где мы оставили машины. Тоже ведь путь предстоял неблизкий. Пообедав, мы разошлись по палаткам. Я так мечтала выспаться, но когда уже забралась в спальный мешок, моего блаженства от соприкосновения с «подушкой» хватило минут на двадцать. А потом сон как рукой сняло. Татьяна уже вовсю сопела под боком, а я все ворочалась и никак не могла заснуть. Мысли всё время прокручивали самые волнующие кадры нашего похода. Но в то же время и сомнения не дремали. Они словно рой надоедливого гнуса кружили вокруг воспоминаний загадочных событий этого путешествия и пытались «укусить» при каждом удобном случае своими вопросами. «Почему на светильнике лежал толстый слой пыли, словно его тысячелетиями никто не касался? Хотя я точно помню, что протирала. Почему в храме Лотоса не было тени? Ведь даже когда я свела обе ладони, между ними вместо тени стоял мягкий свет. Почему мы не покинули помещения, когда открывался щит капсулы, а спасались от какого-то неизвестного газа в нише за постаментом черепа единорога. Единорога?! Может это бред моего мозга? Устала, уснула, мало ли что присниться? А цилиндр?! А цилиндр, возможно, Сэнсэй отдал мне, когда я была в полудрёме и моя особа автоматически положила данную вещь к себе в рюкзак, сразу не придав этому значения. Очевидно, из-за этого и сон такой странный получился. Но если это был сон, то откуда такая исчерпывающая информация за то, что узнала в данном «сновидении» от Сэнсэя?! Ведь я до этого точно нигде ничего подобного не слышала и не видела! Хотя, как говорил Сэнсэй, подсознание иногда выкидывает такие шутки с человеком… Хм, искусственный камень внеземного происхождения… Какая-то тамга Прави, тамга Владыки?! Воины Света… «Волшебное Око» Гора… Киев…Чернобыль… Шамбала… Голова Осириса. Ерунда какая-то, как может Киев являться головой Осириса? И тем более в этой голове находится храм Лотоса?! Да нет, это точно мой бред. В жизни такого не бывает. Это явно был сон!»
В конце концов, чтобы отвлечься от своих мыслей, я встала и решила проветриться. Возле тлеющего костра, на котором готовился обед, сидели Сергей и отец Иоанн. Причем, если Сергей выглядел уставшим, то Вано, наоборот, бодрым и свежим.
— Не помешаю? — осведомилась я, подходя к костру.
— Присоединяйся, — с улыбкой пригласил Вано. — Что, не спится?
— Да какой там! — махнула я рукой.
— Ну, давайте тогда почаевничаем, — предложил Сергей.
Минут через пять к нашему молчаливому чаепитию присоединился Валера, затем Николай Андреевич. Причем на тот же вопрос Вано: «Что, не спиться, доктор?», тот ответил, так же как и я: «Да какой там!» События, произошедшие в походе, явно произвели на всех неизгладимое впечатление. Вскоре из своей палатки вышел и сам Сэнсэй. Он выглядел вполне отдохнувшим, хотя после нашего обеда прошло всего около двух часов.
— О, вы уже встали? — глянув на нашу компанию, с юмором произнёс Сэнсэй.
— Мы и не ложились, — также шутливо ответил ему Вано.
— Разве тут уснешь после всего того, что было? — заявил наш психотерапевт. — Как говорил Бертольд Брехт: «Никакой поход не дается с таким трудом, как возвращение к здравому смыслу».
Сэнсэй засмеялся и сказал:
— Ну, раз спать не хотите, тогда пошли… Еще что-то интересное покажу.
«Ещё что-то?!» — встрепенулась я. Это меня заинтриговало.
— А мне можно с вами? — осторожно поинтересовалась моя особа у Сэнсэя.
— Конечно можно, — как само собой разумеющееся промолвил Сэнсэй.
Несмотря на усталость, никто из присутствующих не стал не только возражать против этой прогулки, но даже расспрашивать, куда и зачем мы идём. Наоборот, все дружно зашевелились, вставая со своих мест, будто так и надо. Сергей предусмотрительно затушил тлеющие угли водой из чайника, дабы не случился пожар.
— А снаряжение понадобится? — спросил Николай Андреевич.
— Да нет, так пройдемся, — махнул рукой Сэнсэй.
Мы пошли сначала вдоль склона прогулочным шагом, наслаждаясь крымским горным воздухом и неповторимым пейзажем. Потом наша невидимая тропа, пролегающая сквозь строй удивительных деревьев разных видов, вывела наверх к поляне, устланной зеленой муравой. Трава, не успевшая выгореть на солнце, пучками тянулась к светилу, отвоевывая у камней каждый клочок земли. Попадался на глаза и можжевельник, отчетливо выделяющийся своей темной зеленью хвои на светлом горно-луговом ковре. Он словно низко кланялся матушке-Природе, прижимаясь к земле и распластав свои ветви в разные стороны. Чем выше мы поднимались, тем больше нам открывалась красивейшая панорама горного пейзажа, порождая захватывающее чувство свободы и мысленного полета в этом огромном воздушном пространстве.
Вано с Сергеем рассказывали какие-то смешные истории, что делало наш путь еще приятнее. Все-таки на поверхности, может быть, из-за такого разнообразия природных красок, ее кипящей жизни, дорога не казалась столь тяжелой и утомительной, как под землей. Мы и не заметили, как пролетело время, когда добрались до конечного пункта нашей пешей прогулки по горам.
— Здесь, — кивнул Сэнсэй, указывая вниз по склону.
Наша компания спустилась к большому каменному «памятнику». Этот многотонный красавец являлся, очевидно, очень древним сооружением. Некогда хорошо обработанные его бока обветрились, кое-где уже частично разрушились. Но что поделать, как говорится, ничто не вечно под луной. Все когда-то разрушается и всему когда-то приходит конец. Но пока долгожитель-великан устойчиво стоял на своих каменных ногах, удерживая на себе, как Атлант небо, тяжелую каменную плиту-ношу, некогда кем-то взваленную на его могучие плечи.
— Да, восхитительное творение! — сказал Николай Андреевич.
— И кто это так от безделья маялся? — в шутку проговорил отец Иоанн.
— Ну, ты даешь! — со смехом возмутился Сергей. — Это же дольмен! Это же великая архитектура древности!
— Вот это архитектура?! Да дайте мне подъемный кран, я вам таких «архитектур» сколько угодно наштампую.
— Так в том-то и дело, что тебе «дай подъемный кран», а те, кто это возводил, обходились без него.
— И на кой им это было нужно? — пожал плечами Вано, продолжая видимо, специально подкалывать Серегу.
— На кой? — передразнил тот, но, подумав, с юмором ответил: — Вот и археологи гадают: «Ну, на кой было это сооружать?»
Компания рассмеялась. Пока Сергей и Вано шутили, мы с Николаем Андреевичем и Валерой обошли дольмен.
— Да, — тихо говорил доктор, прикасаясь к каменным глыбам, — несомненно, доисторические строители обладали какой-то универсальной силой или техникой.
— Интересно, кто же их обрабатывал и устанавливал? — спросила я.
— Загадка. Обработку некоторых древних дольменов датируют каменным веком. А в то время как утверждает наша официальная история, жили лишь охотники да собиратели. Хотя… — Николай Андреевич улыбнулся, — говорят, никто не изменяет так историю, как историки. Но парадокс дольменов и других мегалитических сооружений в том, что чем древнее комплекс, тем он больше и мощнее. То есть, для глубокой древности характерны были гигантские, тщательно продуманные и спланированные сооружения да еще зачастую с воплощением в них астрономических, геометрических знаний. Это говорит о чем? О том, что в старину владели серьезными знаниями.
— Это же сколько людей нужно было привлечь, чтобы соорудить такую махину?
