Анастасия Новых - Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.
— Угу, глаза он закрыл, — проворчал Женька, поднимаясь на ноги, но потом, потерев шею, сымитировал подхалимный, писклявый голос: — Продолжение вашей «непревзойденной проповеди», святой отец, мы имели удовольствие слушать достаточно длительное время…
— Да? — улыбнулся батюшка. — Ничего, сын мой, это для вас даже весьма полезное дело. Ибо только смирение отсекает пагубные страсти, только терпение телесное возвышает дух…
С этими словами батюшка стал покидать свое лежбище, спускаясь вниз. Женька последовал за ним и позволил себе немного возмутиться лишь тогда, когда обрел твердую почву под ногами. Неудачная шутка с Вано лишь ещё больше раззадорила Женьку на приколы. И когда Сэнсэй попросил его разбудить всех парней для сбора в обратную дорогу, вот тут-то он и проявил всю свою бурную фантазию. «Жертвами» Женькиных шуток стали Стас и Андрей. Другие же просто проснулись от повального хохота ребят. В общем, закончилась эта история, как всегда, веселыми шутками и смехом.
Я же, несмотря на общее веселье, всё пыталась разобраться со своими странными ощущениями. И тут меня внезапно осенило, что было не так. В пещерном зале почему-то нигде не было видно тех изумительных «светильников», похожих на горный хрусталь, кои мы с таким усердием освобождали от пыли. Я быстро отыскала те самые ступеньки, между которыми должен, по идее, находиться «светильник», что я ещё недавно самолично очищала от пыли и грязи. Но вместо сверкающего в своей ослепительной частоте гладко отполированного кристалла, я обнаружила на том месте лишь ровное, круглое углубление, чуть утопленное одним концом в каменную породу под определённым углом. Причём оно ничем не отличалось по цвету от окружающей серости. Вновь потоком нахлынули сомнения относительно реальности произошедших событий, и волна разочарования накрыла меня, как говорится с головой.
Я механически потёрла рукой по круглому углублению. В свете фонаря на поверхности «камня» проявился тусклый блик. Окрылённая надеждой, я достала платочек и тщательнее протёрла небольшой участок от пыли. Так и есть под слоем многовековой пыли и грязи скрывался знакомый мне гладко отполированный кристалл. «Как такое могло случиться, что все очищенные нами кристаллы разом покрылись тем же самым налётом пыли и грязи? А может, мы их не очищали вовсе? Может, это был всего лишь сон? Ну как же сон, если я отчётливо помню, что протирала этот кристалл…» Ничего не понимая, моя особа направилась к своим вещам, убеждая себя, несмотря на все «доводы», что скорее всего это всё приснилось. Но тут, проходя мимо собирающихся парней, я случайно услышала, как Вано тихо спросил у Сергея:
— Ну, как, взяли тамгу?
— Порядок в танковых войсках, — кивнул тот.
«Тамга! Точно! Но раз «взяли тамгу», значит, в рюкзаке у меня должен лежать пергамин Агапита!» — осенило меня. Я побежала к своему рюкзаку и торопливо стала развязывать верёвки. Наконец, открыв его, я с поспешностью запустила туда руку. И практически сразу нащупала цилиндр. Меня охватил волнительный трепет. Но только я хотела вытащить цилиндр из рюкзака, как незаметно подошедший Сэнсэй, положил свою руку на мою, остановив её движение, и одновременно настойчиво промолвил:
— Я же сказал, потом посмотришь.
Его слова и внезапное появление на столь волнующем моменте заставили меня вздрогнуть. С поспешностью нашкодившего ребёнка, которого застали врасплох, я отдернула руку от цилиндра и демонстративно затянула верёвки рюкзака в тугой узел. Мои сомнения насчёт похода к храму вновь рассеялись, не оставив и следа от былого присутствия.
Уже позже я подумала: «Надо же, оказывается, это путешествие в Крым было не случайным, как нам умудрился внушить Николай Андреевич». Да и чему удивляться? За время знакомства с Сэнсэем я заметила, что рядом с ним вообще не происходило ничего случайного. Более того, «случайности» его действий и образа жизни незаметно порождали в судьбах столкнувшихся с ним людей целую последующую цепочку событий.
Собравшись, мы двинулись в обратном направлении. Идти назад всегда немного тяжелее, чем вперед в заманчивую неизвестность, по крайней мере, мне так казалось. Усталость многочасового перехода брала свое, мы все чаще останавливались для передышки. Подземелье уже воспринималось вполне привычной средой, и как все привычное мало обращало на себя внимание. Это давало возможность сосредоточиться на прерванном размышлении о событиях в таинственном Храме, которые потрясли меня до глубины души. Неоднократное прокручивание в голове тех незабываемых кадров, пика волны возвышенных чувств погружали в какое-то необыкновенное состояние внутренней легкости, открытости. Вспоминание истинного облика Сэнсэя, его незабываемый взгляд, проникающий в глубину души человеческой, породило во мне внутренний трепет, переросший почти в какой-то религиозный мандраж. Я всматривалась в фигуру впереди идущего Сэнсэя, и мои возвышенные мысли сами собой возводили его в ранг великого Существа, пришедшего в наш падший мир ради нашего спасения.
Внезапно Сэнсэй поранил руку, зацепившись об острый камень. Все засуетились, предлагая ему помощь. Но он лишь небрежно отмахнулся, мол, царапина, тут до выхода осталось недалеко, вылезем, забинтуем. Несмотря на этот случай, мой религиозный мандраж не прошел, а даже наоборот, усилился. В памяти стали всплывать сцены страданий Великих людей. В это время мы уже входили в карстовую пещеру с «пальмами». Дорога была более чем знакома, до выхода оставалось совсем немного. Сэнсэй приотстал. И пока ребята продвигались дальше, он подошел ко мне. Сердце у меня бешено заколотилось, взволнованное очередным взлетом возвышенных мыслей о Существе из иного мира, которое спасет гибнущее человечество. Сэнсэй же, осуждающе покачав головой, сказал следующее:
— Я обыкновенный человек… Видишь у меня идет кровь, мне тоже больно… Каждый сам должен позаботиться о своем спасении, а не ждать, что кто-то придет и все за него сделает. Божественное надо искать не во внешнем, а в своем внутреннем. И не просто искать, а стремиться слиться с Ним и стать добрым Творцом своей жизни. Бог внутри каждого человека. И только через свой внутренний мир мы можем постичь Его и дойти к Нему.
Этими словами Сэнсэй несколько остудил мой пыл, заставляя реальней взглянуть на мир. И действительно, все в человеке, и никто за него не решит насущные проблемы. Только нам хочется, чтобы было, как в сказке, чтобы кто-то пришел и все за нас сделал… А самим лень преобразовать себя «из ползающего червя в прекрасную бабочку». Хотя для этого нам даны все инструменты, только твори… Вся сложность в простоте…
Едва эти мысли исчезли, сознание тотчас захлестнула новая волна размышлений об увиденных картинах массового горя, которые все не давали мне покоя. Именно этими волнующими мыслями я стала впопыхах делиться с шедшим рядом Сэнсэем, даже не позаботившись о том, чтобы пересказать пережитые мною в храме видения.
— Но ведь люди… Они же не знают, их надо предупредить об опасности. Там же было столько горя. Я хочу помочь им… хочу донести до них… Я уверена, они поймут, они станут лучше, они смогут спастись…
— О, наивное дитя, — тихо вздохнул Сэнсэй, отводя взгляд в сторону. — Ты не представляешь себе, сколько до тебя пытались это сделать. Так это были великие Мастера, владеющие тайной человеческой мысли. И то из их хлопотов мало что путного вышло. Люди остаются людьми. И, к сожалению, по прошествии тысячелетий они не изменились.
— Ну, почему же Мастера зря старались?! — возразила я. — Ведь хоть чуть-чуть, но что-то путное вышло. Уже радует! Я понимаю, конечно, я не Мастер и еще даже не Человек, над собой работать и работать… Но мне очень хочется помочь людям, донести до них то, что узнала я… Ведь для кого-то это окажется той единственной, спасительной соломинкой, благодаря которой он сможет узреть суть. В любом случае это Шанс!
Сэнсэй по-доброму улыбнулся, очевидно, из-за моей искренности, и сказал:
— Ну, что я тебе могу сказать по этому поводу? Благие мысли при сильном желании — предвестники благих деяний. Благие деяния — суть созревающих душ. Смелость порождает Силу духа. Сила духа сплачивает в Единство. Единство удесятеряет Силу, Единый Дух изменяет цикл. Общий результат зависит от усилий каждого. Усилия каждого от изменения внутренней частоты. Частота есть скачок мгновения, выводящий за пределы По.
Сэнсэй замолчал. И хоть он произнес вроде бы простые слова, у меня в голове возник, как говорится «полный ступор». Тогда эти предложения просто врезались в мою память своей необычностью и не совсем понятным для меня смыслом. Но впоследствии сама жизнь стала для меня ключом чуть ли не к каждому произнесенному тогда слову Сэнсэя.
* * *Когда мы проползали лаз — последнее препятствие горы, отделявшее нас от выхода — он уже не казался таким пугающим, как в первый раз. Наоборот, последние метры преодолевали с особым энтузиазмом, желая поскорее вырваться наружу. Руководствуясь своими субъективными ощущениями, я почему-то подумала, что мы пробыли под землей двенадцать часов, и ожидала увидеть сумерки. Но когда мы вылезли, к моему удивлению, светило солнце. Выходит, мы пробыли там около суток. И, надо отметить, я испытала большое удовольствие, вновь очутившись в родной стихии необъятных просторов. Вот уж действительно стоит побывать в пещере хотя бы ради того, чтобы понять ценность дневного света после долгой темноты, когда перед тобой раскрывается целая гамма разнообразных красок природы, чтобы почувствовать этот свежий, бодрящий воздух, малейшее дуновение ветерка, чтобы ощутить телом пространство и охватить взглядом его дали и наконец-то расслабиться от накопившегося подземного напряжения во время нескончаемой ходьбы по подземным темным лабиринтам.
