Бхагаван Раджниш - Внутренние война и мир
Необходимо ясно понимать, что слова Кришны, сказанные Арджуне, требуют глубоких размышлений. Первым делом Кришна дает ответ эго Арджуны. Он говорит: «Твое поведение недостойно благородного человека». Вторая сутра этой главы показывает, что Кришна правильно определил проблему Арджуны.
Эго шепчет внутри Арджуны. Оно говорит: «Я чувствую жалость. Как же я могу совершить подобное деяние?» Плохим является не сам поступок, но «Как же я могу совершить этот поступок? Я не настолько плох». Эго говорит Арджуне, что для него будет лучше, если сыновья Дхритараштра убьют его, нежели, если сам Арджуна совершит столь жуткое деяние, как убийство близких людей.
Эго может принести в жертву даже себя. Мученичество является конечным актом эго. Часто эго становится мучеником, но в таком мученичестве оно лишь усиливает себя.
Арджуна пытается сказать, что он предпочтет смерть неправильному поступку: «Я, Арджуна, просто не могу совершить неверное деяние. Мне жаль их. Для чего здесь собрались все эти люди? Я удивлен!»
Из слов Арджуны следует, что он не принимал никакого участия в событиях, приведших к этой войне, что предстоящая битва явилась для него неожиданностью. Возникает ощущение, что война вдруг появилась у Арджуны перед глазами, а раньше он даже не подозревал о ней. Арджуна как будто бы не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. Он говорит с такой отстраненной точки: «Мне жаль их!» Слезы застилают глаза Арджуны. «Нет. Я не могу это сделать. Лучше умереть — намного лучше».
Кришна заметил эту черту Арджуны. Именно поэтому я говорю, что Кришна был первым в истории психологом. Вторая сутра Кришны еще больше подпитывает эго Арджуны. Кришна говорит: «Зачем ты говоришь как анарья, человек низкого происхождения?» «Арья» значит благородный, возвышенный человек, родившийся в достойной семье, а «анарья» — низкое, недостойное существо. Истинный ариец — эгоист, анарья — грязь под ногами. «Как можешь ты говорить, подобно презираемому человеку?»
Теперь стоит задуматься: оказывается, испытывать жалость, значит, быть человеком низкого происхождения. Если ваши глаза полны слез жалости, то вы ведете себя презренно. И Кришна говорит Арджуне, что жалость навлечет на него дурную славу на земле и не принесет благословения в будущем мире. Жаль!
Возможно, вы думали так: слова Санджаи «Ему, охваченному жалостью, с полными слез глазами» и дальнейшая речь Кришны никак не связаны между собой. Дело в том, что мы всегда неправильно понимаем жалость. Жалость лишь усиливает эго; жалость также оказывается проявлением эго. Хороший человек реализует свое эго в жалости, а плохой — в жестокости.
Помните, эго усиливается как от хороших, так и от плохих поступков. И часто случается, что, если у эго нет возможности усилить себя с помощью хороших дел, оно начинает питать себя плохими поступками.
Следовательно, не существует коренного различия между теми, кого мы называем «хорошими людьми», и теми, кого принято считать «плохими». Как хорошие, так и плохие люди привязаны к одной и той же оси под названием эго. Разница лишь в том, что, подпитывая свое эго, плохой человек вредит окружающим, а хороший причиняет боль себе. Но в том, что касается боли, между ними нет разницы.
Арджуна говорит: «Лучше пусть меня убьют, чем я убью всех этих людей». Используя язык современной психологии, можно сказать, что плохой парень — это садист, а хороший парень, питающий свое эго, превращается в мазохиста. Мазох сам применял к себе избиения и пытки.
Люди, склонные причинять себе боль, очень быстро становятся «хорошими». Если я уморю вас голодом, меня назовут плохим парнем. Закон и суд будут иметь полное право взять меня под стражу. Однако если я начну поститься, никто не сможет арестовать меня.
Напротив, вы объявите меня героем. Но если морить голодом окружающих — преступление, как же можно считать хорошим поступком то. что я морю голодом себя? Ведь различие только в том, что другие тела принадлежат вам, а мое тело — мне. Если я заставлю вас раздеться и начну хлестать кнутом или же заставлю вас спать на кровати, утыканной шипами, это — преступление. Но если я проделаю все перечисленное сам, то мои поступки будут считать аскезой. Как может простое изменение направления — стрела, указывающая на меня, а не на других — сделать что-то религиозным?
Арджуна сказал: «Я лучше умру сам, чем убью их». Он говорит то же самое. Арджуна все еще не отказался от понятий «убить» и «быть убитым». Между ними нет большой разницы; просто стрела изменила направление.
И запомните, убийство другого в меньшей степени усиливает эго по сравнению с самоубийством — поскольку другой человек может перед смертью проявить презрение и плюнуть в лицо убийце. Но когда вы убиваете себя, вы беззащитны, вам некому ответить. Убийство других никогда не бывает полным; противник может жить даже после смерти. Его глаза скажут убийце: «Ты можешь убить меня, но не победить». Но от самоубийства невозможно бежать. Эго испытывает полную радость поражения.
Арджуна говорит о жалости, а Кришна отвечает ему: «Такие слова недостойны тебя; они принесут тебе плохую славу». Кришна просто дразнит эго Арджуны, он слегка подталкивает его.
Вторая сутра Кришны показывает, что он затронул правильную точку в уме Арджуны. Пока еще Кришне бессмысленно объяснять Арджуне ложность жалости. На этом этапе тщетной будет попытка показать, в чем различие между жалостью и состраданием. Сейчас эго Арджуны — это оголенный нерв героя. В данный момент его эго переходит от садизма к мазохизму. Арджуна, хотя и не желает убивать других, готов причинять боль себе.
В таких обстоятельствах Кришна говорит Арджуне слова, включенные во вторую сутру: «Что ты говоришь? Как можешь ты, возвышенный, благородный и утонченный человек, вести речи, достойные грубого простолюдина? Или твой ум охватила трусость?» Кришна подогревает эго Арджуны.
Читатели Гиты часто не замечают важнейших положений, выраженных в таких тонких и деликатных местах, как это. Называет ли Кришна Арджуну эгоистом? Нет, Кришна всего лишь пытается определить, является ли эго источником жалости Арджуны. Если так, то сильнее надавив на эго, можно избавиться от этой жалости. Поэтому Кришна сказал: «Ты говоришь, как трусливый человек». Он прибегает к самым жестким выражениям.
Кришна использует такие слова, чтобы посмотреть, какую реакцию они вызовут в Арджуне. Именно здесь начинается психоанализ. В этот момент Арджуна как будто бы ложится на кушетку в кабинете Кришны, и Кришна начинает психоаналитическую работу с Арджуной. И в дальнейшем, задавая вопросы, Кришна попытается с помощью провокационных высказываний достичь глубин ума Арджуны. Он постарается определить истинные мотивы героя. Отныне и впредь Кришна — просто психоаналитик, а Арджуна — всего лишь пациент. Кришне необходимо провоцировать Арджуну, чтобы подталкивать его в различных направлениях и иметь возможность наблюдать за его реакциями.
Первый удар Кришна наносит по эго Арджуны — и это естественно, поскольку глубочайшим базовым расстройством человека является его эго. А там, где есть эго, неизбежно присутствует ложная жалость. С эго всякий отказ от насилия фальшив. С эго любой мир ложен. Там, где есть эго, разговоры о щедрости и всеобщем благосостоянии пусты — поскольку они предназначены только для украшения эго.
Как в битве сражу я стрелами Бхишму и Дрону, Мадхусудана?
Их, достойных почтенья, супостатов губитель?
Но Арджуна не способен это понять. Он повторяет ту же саму мысль, но под другим углом. Арджуна говорит: «Как же я смогу сражаться с Дроной и Бхишмой? Ведь я почитаю их». Арджуна все еще рассуждает в терминах подчинения. Но эго всегда на словах готово проявить покорность, величайших эгоистов можно найти среди самых смиренных людей.
По существу, покорность является защитной реакцией эгоизма; так эго защищает себя. Агрессивное эго может попасть в беду. Смиренное эго всегда в безопасности и под защитой; оно застраховано. Поэтому, когда кто-то говорит: «Я ничто, я всего лишь пыль у ваших ног», — внимательно посмотрите в глаза такому человеку. Его глаза скажут вам совсем о другом, хотя на словах он будет более чем смиренным.
Кришна протянул руку и нащупал пульс Арджуны, но Арджуна не может этого понять. Он изменил отправную точку, но продолжает говорить о том же. Теперь Арджуна говорит: «Как же я могу напасть на Дрону, моего учителя, или на Бхишму — ведь я почитаю обоих?»
Важно осознать, что Бхишма и Дрона в данном случае вторичны. Арджуна пытается сказать следующее: «Как же я могу напасть на них? Я не настолько плох, чтобы пустить стрелу в Дрону или целиться в сердце Бхишмы. Нет, я не смогу пойти на это». Он говорит: «Они — старейшины, которых я почитаю. Как же я могу так поступить с ними?» Но если мы попытаемся глубже прозондировать ум Арджуны и внимательнее присмотреться к его словам, то обнаружим, что, в действительности, герой говорит о другом: «Для того образа. который я создал о себе, для человека, которым я являюсь в собственных глазах, невозможно совершить такой поступок. О, Кришна, лучше мне умереть. Лучше спасти собственный образ, чем тело; лучше спасти эго, чем себя самого, свое существо». Этот образ самого себя?..
