Прохор Озорнин - На Крыльях Надежды : Проза. Избранное
Оставалось, кажется, совсем немного. Разумеется, Тля не могла видеть всего горизонта своего пути - лишь небольшую его часть, видимую для ее вечно опущенной головы и подслеповатых глаз - но все же ей казалось, что вот, уже почти, уже совсем скоро и ...
Иногда Тля мечтала о крыльях. Об истинных крыльях тех летающих в вышине небес гигантов, тень которых она иногда видела на земле. Тли называли таких Ангелами - Вестниками Небес. Да, они, конечно, видели лишь их тень, их жалкое отражение - но и оно иногда завораживало их подобия Душ ... Тля никогда не поднимала взор к небесам - просто была неспособна на это, можно сказать, Душе-генетически. Изначально ее сородичи боялись этих небесных послов, полагая, что они могут питаться ими, Тлями, однако, как показала многотысячелетняя практика, Тли были просто неинтересны Им - возможно, слишком малы для этого ...
Тля очень хотела летать - вот так просто взять и воспарить в небесную высь, увидеть весь свой путь, так сказать, с высоты птичьего полета. Когда-то Тля слышала краем полу-откушенного уха, что у ее древних предков были какие-то подобия маленьких крылышек, и что они даже могли иногда невысоко взлетать ввысь, как бы в полу-прыжках, но потом что-то в их организмах изменилось, нарушилось - и от крыльев остались одни только рудименты. С тех давних пор весь род Тлей разучился летать ...
Тля уверенно продолжала свое движение, методично суча лапками. Она была, можно сказать, чемпионом - одной из лучших. Уже практически девяносто процентов сородичей вымерли, соревнуясь между собой, кто же сможет быстрее и раньше всех доползти Туда, и первым пометить эту новую территорию - а она уверенно продолжала свой путь. Кто-то умер от голода, не в силах питаться себе подобными. Кто-то погиб от жажды, будучи неспособным пить какую-то мутноватую черную слизь, переливающуюся всеми цветами радуги на солнце, которая иногда встречалась ей в виде каких-то маленьких лужиц, должно быть, оставленных самим Создателем. У кого-то на солнце просто расплавился мозг. Кто-то окончательно ослеп и начал крутиться волчком вокруг своей оси, жалобно попискивая в тщетной надежде получить сочувствие от соревнующихся себе подобных. Кто-то сломал себе несколько лапок и его пожрали его оголодавшие собратья. Кто-то оглох и перестал слышать зазывающие крики лидеров их стаи и, таким образом, безнадежно отстал в их общем пути Туда. А кто-то просто махнул на все рудиментом своего крыла, лег на выжженную траву, закрыл глаза и окоченел. Одним словом, достойных осталось очень немного. И Тля была одной из первых.
Тля только что отобедала найденным трупом собрата, и собралась продолжить движение вперед, как внезапно что-то резко и отчаянно изменилось во всей окружающей ее действительности. Какая-то огромная и непостижимая тень легла на поверхность всей земли, насколько хватало взгляду, что-то огромное и неостановимое как будто внезапно начало приближаться к ней - и ко всему растянувшемуся шеренгой ее роду Тлей ... что-то очень, очень, очень страшное для них, Тлей.
- Неужели Он и вправду существует?! - успела подумать Тля в последний момент. - Простите нас за наш тлиный образ жизни! - хотела было пискнуть она, но не успела.
Кто-то наступил на Тлю и всех ее собратьев единым махом, окончательно решая вопрос с будущим подобных ... недочеловеков.
26.11.2010
Философия
Воскресение возможно только после распятия. Другого пути нет.
Ошо
Философия умерла - она умерла в день своего рождения. Порождение ума и глупости человеческой, никогда не была способна она дать того подлинного чувства радости и полноты жизненной, наполненности и осуществленности, которые способно дать творчество. Заложники своего ума стали предателями совести. Мыльный пузырь надувался ветрами лицемерия и вранья самому себе - но этот пузырь почти лопнул, а вы так и не научились любить … думать только лишь.
Раз за разом все новые измышления и философские концепции посещают ваши беспокойные умы, и вы не в силах противиться этой хаотической музыке - вы слушаете ее всю вашу жизнь, и временами даже пытаетесь записать по нотам. Раз за разом бежите вы по одному и тому же кругу, и не способны увидеть всю тщетность собственных путей. Ваша философия жизни стала крайне сильным обезболивающим от растущей ее какофонии. Ваш ум стал болен самообманом.
В тщетной надежде вы полагаете, что сможете построить общество всеобщего благоденствия вовне, продолжая изничтожать себя внутренне. Как будто бы можно было построить рай, ежедневно живя в аду собственных предрассудков! Вы забыли, что значит жить - и ум стал вашей единственной игровой площадкой. Вы забыли, что значит любить - и любовь постоянно перетекает в ненависть. Вы забыли себя подлинных и приняли навязанные вам маскарадные костюмы, став клоунами. Вечно неудовлетворенные и больные чувством собственной важности, вы проходите мимо других подобных вам спящих … а те же, кто берет на себя дерзость растормошить вас, неизменно оказываются злейшими врагами. Но лишь единственный подлинный враг существует для вас - и это вы сами.
Вы забыли себя подлинных и нацепили ложные маски значимости и взаимоуважения. Как если бы мертвый мог уважать мертвого же! Вы выбрали дорогу к кладбищу, начав умирать, а не возрождаться, каждое мгновение. Вы выбрали дрянную философию. Вы предпочли ложные ценности - а они предпочли убить вас. Просто иногда цена масок оказывается слишком высока … а вы падаете слишком низко, надев их. Вы забыли, откуда пришли. Вы не ведаете, куда вы идете. Как же при всем том можете надеяться вы на радость путешествия собственного? Каторгой для вас стало оно, хоть и не признаетесь в том вы.
Больно признать вам гибельность путей ваших, ведь противится эго тому и восстает на то память прошлого. Но разрушен будет ложных знаний храм, и новый на его месте воздвигнут. И прахом станет философия ваша, и рекою слезы. Кровь духа вашего прольется в реку ту, и красной станет она в дни те, кровью окрасившись. Сверкающий единой Истины клинок каждый вонзит в себя самостоятельно, разрубая путы ложных личных правд своих. Больно кричать в дни те будете. Но разве без распятия было бы воскрешение собственное?
Нет у меня философий для вас, подарить дабы во утешение, и не может быть. Как мир целый подарить можно бы, коль вы им уже обладаете, но не видите сокровище то вам данное в силу слепоты своей философической?
Разве есть у реки философия? Подлинной бытийностью является она, частью мира неразделимого. Как спорить с рекою журчащей и растекающейся будете вы и для чего ответа требовать дать? Тихая песнь журчания ее - не ответ разве ли? Не поспорите с рекой вы, но замутнить лишь воды ее пытаться сможете грязью вашей с собою издалека принесенной и за годы собранной. Запруду поставить пытаться сможете вы, но воды реки той найдут пути новые и обойдут запруды ваши воздвигаемые. Реке подобна будет истина, с ручейка малого начавшаяся и потопом мировым затем все смывающая. И будут ли границы у берегов ее?
Нет у меня для вас философии, ведь сгорает она в огне преображения собственного, дабы вылететь из ума клетки птица смогла бы. И когда вылетает птица духа на свободу - все небо вашим в миг тот становится.
31.05.2011
"Н" значит: Надежда
Воин Одина
Громогласный рев - свирепый боевой клич огласил округу и заставил, кажется, содрогнуться само небо. Сотни и сотни воинов бежали навстречу друг другу, облаченные в сверкающие кольчуги и в глазах их было только одно - неисчерпаемый боевой азарт. Не было сомнения, не было страха - была лишь жажда битвы и азарт - убить врага прежде, чем ты сам падешь на поле боя. Но падшие в честном бою - уже победители, они войдут в сверкающие чертоги Вальхаллы, и сам великий Один поведет их в новые битвы. Пусть же он ведет их в этой битве, пусть враги падут перед мощью его воинов!
Удар - поворот. Поворот - удар. Радость охватывала его - наконец-то сражение, которого он так долго жаждал, наконец-то славная битва!
Взмах - боевой топор обрушивается на шлем врага - и тот грузно падает на землю. Еще взмах - и чудовищной силы удар рассекает кольчугу еще одного. Капли крови, струящиеся из тела врага ... повторный удар - и вот новый враг повержен.
Вот его боевой товарищ тоже размахивается - и практически разрубает надвое еще одного.
Здесь не было правил - и более верткий и хитрый тоже иногда побеждал.
Меч, обрушившийся плашмя на спину его боевого друга ... какой-то сдавленный хрип, вырвавшийся из его горла. Вот его товарищ падает на колено, пытаясь развернуться и нанести ответный удар - но подкравшийся сзади боец снова ударяет, на этот раз выпадом меча, - и лезвие клинка разрывает пластины кольчуги ... Еще миг - и все кончено.
В такие мгновения он переставал чувствовать боль. Он переставал ощущать тяжесть его оружия, сотый раз ударяющего в железные пластины, он переставал чувствовать время. Крик отчаяния и боли вырвался из его груди - боли за смерть друга, с которым он делил один хлеб и одни походные невзгоды.
