Бхагаван Раджниш - Внутренние война и мир
Человек всегда склонен считать себя умным, мыслящим, рациональным существом. Аристотель доходил до того, что называл человека мыслящим животным. Он говорил: «Человек — животное, обладающее разумом». Но, глубже постигая природу человека, мы приходим к пониманию того, что его интеллект является не чем иным, как попыткой приписать отсутствию интеллекта статус интеллекта. Ум человека постоянно занимается оправданием иррационального и непостижимого в себе.
Если человек готовится к сражению, то, прежде всего, он пытается убедить себя и других, что эта война принесет нечто хорошее и благословенное — и тогда он с легкостью идет в бой. Если человеку нужно отрубить кому-то голову, то, прежде всего, он стремится убедить себя, что идет на этот шаг в интересах того, кто будет обезглавлен, — и тогда он без труда может сделать свою работу. Если человек собрался бросить нечто в огонь, то, прежде, он убедит себя, что этим лишь защищает религию, — и тогда он с легкостью разожжет пламя. Человек раз за разом пытается оправдать свои самые иррациональные стороны с помощью разума.
Арджуна оказался именно в такой ситуации. Внутри себя он готов к сражению — иначе ему не было бы нужды выходить на поле боя. Его ум склоняется к битве; Арджуна хочет получить царство и отомстить за все то, что ему пришлось претерпеть. И поэтому он позволил себе зайти так далеко, дойти до точки, когда сражение вот-вот разразится. Но Арджуна готов к битве не так, как Дурйодхана или Бхима. Ему не хватает целостности; его разум разделен, он дал трещину. Где-то в глубине себя Арджуна понимает, что все неправильно, тщетно, — и в то же время он чувствует, что ему придется пойти на это, иначе под вопросом окажется его престиж, его эго, его семья, а также тысяча и одна других вещей. Обе эти мысли развертываются в его сознании. Его ум раздваивается.
И запомните, мыслящий человек всегда страдает раздвоением ума. Безрассудный — никогда. В состоянии безмыслия трещина также преодолена. Но ум мыслящего человека всегда раздвоен.
Под «мыслящим человеком» я понимаю того, кто постоянно поддерживает внутри себя диалог и обсуждение; того, кто постоянно спорит с собой. Он разбивает себя на фрагменты и ведет дискуссию, какой из них является правильным, а какой — ошибочным. Мыслящий человек спорит с собой, внутри себя двадцать четыре часа в сутки.
Именно такая полемика и развернулась в уме Арджуны. Каким-то образом ему на время удалось убедить себя в правильности войны, и он прибыл на поле боя. Но сейчас он вовсе не уверен в том, что это — его война.
Во время Второй мировой войны человек, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму, не представлял, что произойдет. Он знал только лишь следующее: необходимо нажать кнопку и атомная бомба упадет на город. Он не подозревал, что эта бомба убьет сто тысяч человек. Он ничего не знал. Перед ним была поставлена задача выполнить приказ, который заключался в том, что необходимо долететь до Хиросимы и нажать на кнопку. Он достиг цели, нажал на кнопку и вернулся назад.
Он узнал о том, что убил сто тысяч человек, одновременно со всем остальным миром. После этого он не мог спать. Ему все время виделись миллионы мертвых тел. Он был потрясен до глубины души.
У этого человека начали трястись конечности. Со временем он сам стал наносить себе раны. Однажды он перерезал себе вены, а в другой день он ударил себя по голове молотком. Его поместили в психиатрическую клинику. Затем он стал нападать на других. Его приходилось держать связанным. Он полностью потерял сон.
Он страдал от чувства вины. Над его умом довлела одна мысль: он убил сто тысяч человек. Но, когда бомба падала на Хиросиму, он не подозревал об этом.
Современная система ведения войн совершенно антигуманна. Вам не говорят... Даже непосредственный исполнитель не знает, что, нажимая кнопку, он несет гибель сотне тысяч человек.
Во время войны Махабхараты ситуация была совершенно иной. Все было открыто. Война была честной и гуманной Люди сражались друг с другом. Арджуна мог, стоя на колеснице, предвидеть грядущий результат. Он отмечал про себя: «Вот друг, который будет убит. А дома у него останутся маленькие дети».
Запомните, современная война стала антигуманной; а значит, опасность неизмеримо возросла. Даже воин не имеет четкого представления о последствиях. Все происходит в темноте. Те, кто принимает решения, имеют дело с цифрами, а не с живыми людьми. У них есть лишь статистика: умрет сто тысяч человек. За этими словами не стоит ничего реального. Но заставьте сто тысяч человек выстроиться в ряд, загляните в лицо каждому и почувствуйте, что все они обречены на смерть. Тогда вы также сможете представить себе сто тысяч их жен, сотни тысяч детей, их пожилых матерей и отцов... и, кто знает, какая еще ответственность лежит на плечах каждого из них.
Если бы того, кто сбросил бомбу на Хиросиму, поставили лицом к лицу с ответственностью за убийство ста тысяч человек, я думаю, он предпочел бы умереть, чем выполнить такой приказ. Он бы отказался подчиниться этому приказу. Его бы измучил вопрос: «Стоит ли мне убивать всех этих людей только для того, чтобы не потерять работу?»
В уме Арджуны стали возникать вопросы, потому что перед ним была вся сцена, прямо у него перед глазами. Арджуна увидел все: плачущих и стенающих вдов... и Бог знает, сколько самых близких ему людей найдет сегодня свою смерть; там будут их вдовы, их тоскующие и страдающие дети, земля будет устлана трупами. Арджуна предвидел все это с такой ясностью, что все рациональные доводы в пользу справедливости этой войны, которыми он прежде мог успокаивать себя, тотчас опрокинулись.
Одна часть его ума стала говорить: «Что же ты собрался делать? Это — грех! Разве может быть больший грех, чем этот? Готов ли ты убить всех этих людей только ради царства, богатства и наслаждений?»
Конечно, Арджуна был мыслящим человеком. Его интеллект начал сопротивляться. Но другая часть ума изнутри следит за этим сопротивлением. Она также говорит: «Если бы только можно было найти рациональное обоснование, если бы только меня убедили, что все правильно, то в сражении не было бы ничего плохого». Если удастся показать, что грядущая битва принесет благо, то Арджуна соберется, вновь станет цельным человеком и ринется в бой.
Задавая Кришне вопросы, Арджуна не имеет ни малейшего представления, какими будут ответы; никто не может поручиться за то, как разрешится ситуация. Люди, подобные Кришне, непредсказуемы. Кришна не дает фиксированных, готовых ответов. Вы не можете предугадать, что скажет Кришна.
Арджуна же, напротив, стремится выбрать одно из двух. Либо необходимо доказать, что данная война является правильной, моральной, несущей благодать и благословенной, что она принесет Арджуне счастье в этом и будущем мире, — и тогда он вступит в бой. Либо, если подтвердится, что война бессмысленна и все перечисленное невозможно, тогда Арджуна убежит с поля битвы.
Эти две альтернативы ясны Арджуне. Между ними колеблется его ум, их разделила трещина в сознании Арджуны. У него есть желание сражаться. Если бы Арджуна не стремился в бой, то не испытывал бы потребности задавать Кришне подобные вопросы.
Недавно я был в деревне. Ко мне подошел юноша и спросил: «Я хочу принять саньясу. Каким будет ваш совет?»
Я ответил: «Пока тебе требуется мой совет, пожалуйста, не принимай саньясу. Саньясу нельзя принять по моему совету. В тот день, когда ты почувствуешь, что даже если весь мир посоветует тебе не принимать саньясу, а ты все равно ее примешь, тогда иди в саньясины. Только когда цветок саньясы сам почувствует свой аромат — а раньше нет».
Если бы ум Арджуны отдавал себе полный отчет в том, что война — это плохо, то герой никогда бы не попросил совета Кришны. Арджуна просто ушел бы с поля боя. Он сказал бы Кришне: «Позаботься о колеснице, веди коней, куда захочешь, делай, что угодно! Я ушел!» И если бы Кришна все-таки захотел дать ему совет, Арджуна ответил бы: «Еще никто в этом мире не принял совет, о котором сам не попросил — и иначе не будет никогда. Оставь свой совет себе!»
Но нет, Арджуна просит совета. В самом акте обращения за советом он открывает свой разделенный ум. Арджуна все еще верит, что, получив правильный совет, он сможет вступить в бой. Эта вера живет в нем, и он начинает задавать Кришне вопросы. Если бы Арджуна точно знал, что это — правильная война, то он не нуждался бы в советах Кришны, поскольку все подготовительные шаги к сражению уже сделаны.
Арджуна дрожит, он разделен. Именно поэтому он задает множество вопросов. Его вопросы важны. Они непременно встанут перед каждым, кто даст себе труд хоть немного задуматься. Ум такого человека разделится, на один вопрос у него будет готово два различных ответа, он потеряет способность решать. Арджуна погружен в сомнения. Он утратил решимость.
