Алан Уотс - Путь Дзэн
Это выдающееся изобретение есть система гун ань (японское коан) или «задача Дзэн». Буквально этот термин означает общественный документ, «дело» в смысле решения, создающего юридический прецедент. Система коан подразумевает прохождение ряда испытаний, основанных на мондо, или анекдотах учителей древности. Одним из первых коанов является ответ Чжао-чжоу «Нет!» (Wu!) на вопрос, обладает ли собака природой Будды. Ученик должен доказать, что он «пережил» содержание этого коана каким-нибудь особым и, как правило, несловесным способом, и этот способ он должен найти интуитивно[54].
Полоса процветания, которая наступила для Дзэн в X и XI веках, породила ощущение «утраты духа», и это, в свою очередь, дало толчок к тщательному изучению великих учителей эпохи Тан. Их анекдоты были постепенно собраны в такие антологии, как Пи-янь Лу (1125 г.) и «У-мен коан» (1229 г.). Юань-у (1063–1135) и его ученик Да-хуэй (1089–1163 гг.) первыми стали использовать их для метода коан — девять или одиннадцать поколений после Линь-чжи. Однако нечто похожее уже пытался изобрести Хуан-лунь (1002–1069) для того, чтобы справиться с многочисленной массой своих последователей. Он придумал три экзаменационных вопроса, известных под названием «Три барьера Хуан-луня»:
Вопрос:
У каждого есть свое место рождения. Каково твое место рождения?
Ответ:
Каждое утро я ем рисовую кашу. Сейчас я снова голоден.
Вопрос:
Чем моя рука подобна руке Будды?
Ответ:
Играю на лютне под луной.
Вопрос:
Чем моя нога подобна копыту осла?
Ответ:
Когда белая цапля стоит на снегу, у нее меняется окраска.
Эти реплики действительно были когда-то ответами на вопросы, но впоследствии задачей стали вопрос и ответ вместе, ибо ученик должен был постичь их связь, которая, по меньшей мере, не всегда очевидна. Во всяком случае (ниже мы поговорим об этом подробней) в каждом коане есть своя «изюминка». Она представляет собой некоторый аспект переживания Дзэн, часто скрытая именно тем, что гораздо более очевидна, чем можно предположить. Нередко содержание коанов связано не только с первоначальным пробуждением к Пустоте, но и с последующим выражением ее в жизни и сознании.
Систему коан разработала дзэн-буддийская школа Линь-чжи (Ринзай), и столкнулась при этом с немалой оппозицией. Школа Сото сочла эту систему чересчур искусственной. Приверженцы коана использовали его как средство развития всепоглощающего «чувства сомнения», которое, как они полагали, является обязательной предпосылкой сатори. Но школа Сото утверждала, что эта техника прибегает — и очень легко — к тому же поиску сатори, который его исключает, или, что еще хуже, она может вызвать искусственное сатори. Сторонники школы Ринзай говорят, что интенсивность сатори пропорциональная интенсивности чувства сомнения и поисков вслепую, которое предшествует пробуждению. Но именно поэтому, по мнению школы Сото, такое сатори носит дуалистический характер и представляет собой всего лишь искусственно вызванную эмоциональную реакцию. Школа Сото считает сущностью истинной дхианы немотивированное действие (у-вей) — «сидение ради сидения», «ходьбу ради ходьбы». Поэтому эти две школы получили название дзэн кан-хуа (Дзэн, использующий историю) и мо-чжао дзэн (Тихо Озаренный Дзэн).
В 1191 году японский монах школы Тен-тай Эйсай (1141–1215 гг.) положил начало школе Ринзай в Японии. Он основал в Киото и Комакура монастыри, пользовавшиеся покровительством императора. Школу Сото ввел в Японии в 1227 году гениальный Доген (1200–1253), который основал крупный монастырь Эйхейджи, отказавшись, однако, от императорского покровительства. Следует сказать, что Дзэн появился в Японии вскоре после начала эры Камакура, когда военный диктатор Йоритомо и его сторонники самураи захватили власть, свергнув уже начинавшую разлагаться аристократию. По исторической случайности военный класс самураев принял именно эту разновидность буддизма, которая крайне импонировала ему как своим практическим, земным характером, так и прямотой и простотой своих методов. В результате родился особый образ жизни, известный под названием бушидо — «Дао воина», который, в сущности, представляет собой Дзэн, примененный к искусству войны. Каким образом миролюбивое учение Будды можно связать с военным искусством, — всегда оставалось загадкой для буддистов других направлений. По видимости, это означает полный разрыв просветления с нравственностью. Но надо смотреть правде в глаза: по самой сути своей буддийский опыт есть освобождение от конвенций любого вида, в том числе и от моральных. С другой стороны, буддизм — не бунт против конвенций, и в обществе, где военная каста является органической частью конвенциональной структуры и роль воина принимается в силу необходимости, буддизм предоставляет этому воину возможность сыграть свою роль как буддисту. Не меньшую загадку для миролюбивого христианина представляет средневековый культ рыцарства.
Однако вклад Дзэн в японскую культуру никоим образом не ограничивается бушидо. Дзэн в Японии проник почти во все стороны жизни людей: в архитектуру, поэзию, живопись, садовое искусство, спорт, ремесла и торговлю. Он пронизывает обыденную речь и мысли самых простых людей. Благодаря таким гениям, как монахи Дзэн — Доген, Хакуин и Банкей, поэты — Рикан и Басе, художник Сессю, — Дзэн стад близок сознанию обычного человека.
В частности, Доген внес неоценимый вклад в культуру Японии. Его огромный труд Шобогендзо («Сокровище Истинного Ока Дхармы») был написан на народном, не книжном языке и освещал все стороны буддизма, начиная с формальной дисциплины и кончая глубочайшими духовными аспектами учения. Доктрины времени, изменений и относительности он раскрыл с помощью ярких и запоминающихся поэтических образов. Остается только сожалеть, что ни у кого пока не хватает ни времени, ни таланта, чтобы перевести эту книгу на английский язык. Хакуин (1685–1768 гг.) перестроил систему коан и воспитал, по преданию, не менее восьмидесяти последователей Дзэн. Банкей (1622-93 гг.) изобрел особый способ обучения Дзэн, — такой простой и легкий, что трудно было поверить в его эффективность. Он обращался к многочисленным толпам крестьян и мелкого люда, но «важные лица» не осмеливались следовать за ним[55].
Тем временем Дзэн продолжал процветать в Китае — вплоть до династии Мин (1368–1643 гг.), когда различия между отдельными буддийскими школами стали постепенно стираться. Популярность школы «Чистой Земли» с ее «легким путем» — взыванием к имени Амитабхи — начала затмевать практику коана и постепенно поглотила ее. Небольшое число дзэн-буддийских общин дошло, как полагают, и до наших дней, но, насколько я могу судить, их интересы склоняются скорее к школе Сото или оккультным занятиям тантрического буддизма. Во всяком случае, этот Дзэн-буддизм как-то связан с весьма сложной и сомнительной теорией психической анатомии человека, которая, видимо, восходит к даосской алхимии[56].
В связи с историей китайского Дзэн возникает один в высшей степени занимательный вопрос. В современных японских монастырях обеих школ — Ринзай и Сото — особое внимание уделяется практике дза-дзэн — сидячей медитации. Ученики проводят в ней по несколько часов в день, и наставники особенно бдительно следят за правильностью их позы и способа дыхания. В общем получается, что быть дзэн-буддистом — значит практиковать дза-дзэн, а в школе Ринзай к этому прибавляется еще сан-дзэн — регулярные беседы с учителем (роси) для обсуждения коанов. Однако Шень-хуэй Хочжан И-чжи передает следующий разговор между Шень-хуэй и неким Ченом:
Учитель спросил наставника дхианы Чена:
— Каким методом можно достичь способности узреть свою собственную природу?
— Во-первых, необходимо приучить себя к практике самадхи, сидя со скрещенными ногами. Когда самадхи достигнуто, при помощи самадхи следует пробудить в себе праджню. А с помощью праджни можно узреть свою собственную природу.
(Шень-хуэй). — Когда практикуешь самадхи, не является ли это умышленной активностью ума?
(Чен). — Да.
(Шень-хуэй). — В таком случае, умышленная активность ума есть активность ограниченного сознания, как же может она привести к проникновению в собственную природу человека?
(Чен). — Чтобы проникнуть в свою собственную природу, необходимо практиковать самадхи. Как же иначе?
