Алексей Алнашев - Древо жизни. Том 1

– Вот и наш долгожданный прибыл, – проговаривает старец да обнимает меня.

– Мы тебя уже заждались, – подтверждает дедуля да также обнимает.

А баба Соня обнимает меня по-матерински, гладит по голове да по спине, и меня что-то отпускает. Я вмиг становлюсь легким, как пушинка. Глаза горят. Состояние благодати. Даже появляется игривость, и я говорю:

– Я готов к труду и обороне.

На что старец сурово отвечает:

– К труду – это благодатно, а вот к обороне – зря… Обороняясь, ты можешь главное в твоей жизни пропустить и не ухватить. Та к что решай сам, а мы дважды раскрывать одно и то же не станем. Ты – хозяин своей жизни, и сам решай…

Я настораживаюсь от этих слов, а старики опускают свой взгляд на огонь от костра и какое-то время молчат. Собираются с мыслями и просматривают, как выстроить наш разговор дальше без борьбы и обороны.

И тут меня осеняет: я увидел что я им только что сказал! И тогда я торжественно начинаю им обещать, чтобы убрать безмолвную тишину и что-то начать делать:

– Я не буду защищаться!!! А буду вас слушать!!!

– Вот и началось, – проговаривает старец, да смотрит на меня острым, пронизывающим взглядом да при этом мотает головой. – Сынок, ты не обещай, а исследуй. Тогда станет толк. А когда ты заставляешь себя делать что-то, у тебя ничего не прибавляется. Как лучше: когда ты сам идешь исследовать или заставляешь себя познать что-то?

– Лучше самому исследовать и познавать то, что мне пока не доступно.

– Тогда давай исследовать. А мы тебе поможем это исследование провести так, чтобы у тебя что-то осталось в твоем сознании. Да чтобы ты сам после нас мог эту тему раскрыть полностью, до мелочей.

Я соглашаюсь со старцем и говорю:

– Это по мне… Я готов… А что будем исследовать?

На что деда Коля проговаривает:

– Мы сейчас рассмотрим что такое дитя-весник. А чтобы начать наше исследование ответь на вопрос: «Кто такой весник?» – Тот, кто несет по миру весть, – не задумываясь, проговариваю я.

– Так, только не ВЕСТЬ, а ВЕСЬ. И весник не только несет весь, но и хранит ее в себе. А что такое весь? – набирает скорость разговора деда Коля.

– Весь – это какая-то информация.

– А какая информация?

– О жизни, – так и валит из меня, что я, порой, и сам не могу ухватить то, что говорю.

– Так, – соглашается со мной старец и дальше пригвождает меня к бревну, на котором я сижу, своим вопросом: А весь о смерти есть?

– Нет, – отвечаю я.

Но этот мой мгновенный ответ меня же самого валит напрочь, что мне тут же хочется возразить, но уже не старцу, как было ране, а самому себе: что я, мол, сам несу ересь, что старики меня в очередной раз, якобы, заколдовали, и я, как робот, несу то, что им угодно, а не то, что есть на самом деле… А деда Коля в это время подает мне руку, помогает сесть и спрашивает меня дальше:

– Сынок, а информацию можно назвать мыслью?

– Да, – настороженно отвечаю я, усаживаясь поудобнее.

– А информация о смерти есть? – продолжает свой допрос дедуля.

– Нет, – не слыша себя, проговариваю я то, что идет из меня.

– А что есть о смерти? – ведет меня деда по исследованию своей мысли.

– Только знания, которые диктует нам тьма, да ее указания на наше самоуничтожение, – отвечаю я, как робот.

А дальше у меня возникает ощущение, что у меня больше нет никаких мыслей, что я не дышу и не говорю, а как-то по-другому общаюсь со стариками, я бы даже сказал – паря над поляной, над тем местом в лесу, где мы сидим у костра. Все становится так необычно. Я чувствую, как во мне утихает мое возмущение да куда-то уходит, прячется в глубине меня самого, да становится все менее и менее заметным.

– Так. А информация, знания да указания – эта мысль? – поддерживает старец развитие мысли деда.

– Да. Но какое она имеет отношение к веси? – пробирает меня любопытство.

– Прямое, сынок, прямое. Мысль может выражаться по-разному: где-то образно, где-то мелодией, звуком, безмолвием, где-то песней, где-то действием да бездействием, где-то информацией, а где-то знаниями или указанием к действию. Но весь – это мысль о жизни. Она в себе несет Свет. И оставляет за собой след – это результат, творящий жизнь, – ладит меня словом баба Соня.

После ее слов я задаю сам себе вопрос: какая мысль несет жизнь, а какая – смерть, да сам же отвечаю:

– Мысль жизни, выражаясь в образе, оставляет след ясности и благоденствия. Но мы очень часто образ мысли строим словами пустыми и разрушительными – тогда мысль становится мертвой.

– Так, – поддерживает меня деда Коля и ведет меня по исследованию своей же мысли дальше: А когда мы образ выражаем пустыми и разрушительными словами, то этот образ становится чем?

– Знанием, – проговариваю я.

– Уже благодатно. А знаниями чьими? – радуется дедуля.

– Чужеродными, – говорю я, что идет.

– А мысль в знаниях может оставить свой след жизни? – заостряет мое внимание старец.

– Может… Когда мы ее видим… как чужую… и то… что она нам говорит… да убирая в себе разрушительное, которое показывает нам эту мысль.

– Так, – веселеет деда и на этой ноте поддевает меня: А как быть с теми знаниями, которые несут в себе жизнь?

– Знания жизни находятся в каждом живом. Они – у каждого свои. Они есть мы сами и их некуда нести.

Удивляются старики моему ответу, переглядываются друг с другом. А деда Коля продолжает исследование дальше:

– Сынок, раз знания жизни в нас, и мы есть сами эти знания, то может ли весник их нести к нам?

– Нет. Весник может только направить нас к тому, чтобы мы их раскрыли в себе, – рапортую я.

– Молодец, сынок. Мы сейчас с тобой происследовали выражение мысли в образе и в знаниях.

– Теперь давай посмотрим: какой за собой оставляет след выражение мысли мелодией? – ведет меня дальше деда Коля.

– … Творение жизни. Когда мы в хорошем настроении, то из нас идет мелодия, наша душа поет. И нам хочется одаривать все живое на своем пути теплом и лаской.

– Так. А мысль, выраженная мелодией и песней, есть весь для нас?

– Есть. Лично у меня очень часто, когда извне идет мелодия или песня, то подымается жизненное настроение, дело спорится и течет как по маслу. Мелодия и песня направляют нас на самих нас, и мы начинаем дело делать для себя, во благо себе.

– Но мелодии и песни бывают разные: веселые и грустные, плясовые и хороводные, обрядные и смертельные. Чем они в этих случаях являются?

– Весью! – настаиваю я.

– Это как? – показывает мне свое наигранное возмущение дедуля.

– Мелодия и песня направляют наше внимание на нас самих. И мы через них можем увидеть, в каком мы сейчас находимся состоянии. Да еще мелодия и песня помогает нам изгнать из себя зло.

– Та-а-ак, – соглашается со мной дедуля и спрашивает меня дальше: А какой след оставляет за собой мысль, выраженная звуком?

– Жизнь или смерть. Одним звуком заслушаешься, залюбуешься им, а другой звук давит, глушит, убивает.

– Дак звук может быть весью? – продолжает исследование мысли.

– Нет. Звук – это действие и воздействие свне на нас самих. А само действие не может быть весью, но может быть для нас знаком и предупреждением мира об опасности или о жизни.

– Молодец. А может быть такое выражение мысли как безмолвие весью?

– Нет. Безмолвие говорит о неизвестности, а неизвестность может быть жизненная или смертельная. Неизвестность может быть предупреждением или приглашением.

– Так, – поражаются старики моим ответам, а деда Коля продолжает меня вести:

– А может быть весью выражение мысли – действием?

– Нет. Действие – это восприятие веси, а бездействие – это невосприятие веси.

– Ладно, – проговаривает деда и продолжает: А может быть весью выраженная мысль в информации?

– Да. Только в чем разница между образом и информацией?

Старики смеются, и баба Соня поясняет:

– Информация – это слово цивилизации, выраженной мысли тьмы. А образ, образность, образить – это слова наши, живые. Они выражают мысль творящей жизни или описывают мысль жизни.

– Хорошо, – соглашаюсь я с мыслью бабули и заостряю внимание стариков на туманности, размытости мысли:

– А разве мысль бывает творящей жизнь или не творящей жизнь?

– Очень хороший вопрос, – похлопав меня по плечу, радостно говорит дедуля. – Бывает, сынок, бывает. Мысль, творящая жизнь – ведет к действию, а мысль жизни описывает жизнь такой, какая она есть и ставит живое перед выбором. Вот такая разница.

– Тогда я не понял: что получается, мысль, творящая жизнь, ставит живое перед фактом, а мысль жизни – перед выбором?

– Нет, сынок. Мысль жизни – она одна. Только для определившихся людей в своей жизни мысль жизненная становится мыслью, творящей жизнь. А у тех, кто еще не определился в своей жизни, мысль жизненная становится мыслью жизни.