Робин Шарма - 9 тайных посланий от монаха, который продал свой «феррари»

– Вот что интересно, я действительно думала, что так оно и есть. Все эти годы, на Манхэттене. Я была молодой, успешной. У меня было полно друзей и активная социальная жизнь. Это очень захватывало.

– Так что же было не так? Что в этом было плохого? – спросил я. Ей удалось меня заинтриговать.

– Многие не понимают, что за место в художественной элите часто приходится бороться. То есть за то, кто сможет выставляться в галереях, на кого будет направлено внимание критиков и вокруг кого будет весь шум. Постоянно происходят смены позиций, и все это на фоне очень жесткой конкуренции и внутренней борьбы.

Должно быть, я выглядел удивленным, потому что Мэри кивнула и сказала:

– Это действительно так.

Она рассказала, что другой молодой художник, чей стиль и подход был похож на ее собственный, приехал в Манхэттен из Лос-Анджелеса. И вот уже он был гвоздем всех вернисажей, вечеринок и светских тусовок. И где бы он ни появлялся, он постоянно вертелся около Генри – управляющего галереями, где выставлялись и продавались работы Мэри. Мэри понимала, что Генри не станет браться за нового художника, чей стиль так похож на ее, пока он выставляет ее работы. Но это не означало, что он не может просто перестать работать с Мэри и взяться за еще не примелькавшегося новичка.

– Это было началом моего падения, – сказала она.

Благодаря Генри она смогла оставить работу официантки. С его помощью она стала фавориткой критиков на какое-то время. Но так же легко она могла кануть обратно в безызвестность. Мэри понимала, что, пока она чувствует себя столь многим обязанной Генри, она не может ему доверять. Он вел свои дела крайне расчетливо, и его не удерживали верность или чувство вины. Она видела, что он начинает отворачиваться от нее. И также она стала замечать, что Генри был не единственным, кто считал, что ее звезда закатывается. Некоторые из ее друзей перестали звонить так часто, как прежде. Ее не приглашали на некоторые вечеринки. Она уже не была в первых рядах на вернисажах. А однажды на премьере одного фильма она поделилась слухами о художнике из Лос-Анджелеса с репортером одного из местных журналов.

– Было в его жизни в Калифорнии что-то такое, что плохо повлияло на его картины. Я рассказывала журналисту об этом, надеясь, что так мой конкурент, возможно, потерпит фиаско. Сказала, что он делает все только напоказ и не продержится долго в мире искусства. Я думала, что таким образом могу предстать более серьезным художником, чем он. По дороге домой тем вечером я чувствовала себя отвратительно. Раньше я никогда не отзывалась ни о ком плохо, и то, что я сделала, заставило меня чувствовать себя ничтожной, мелочной и гнусной. Я продолжала задаваться вопросом, почему я так поступила. Что довело меня до такого, – рассказывала Мэри. – И это заставило меня внимательно присмотреться к окружающим меня людям.

Она поняла, что их в той или иной степени можно разделить на две категории. Люди, которым она доверяет и которых любит, ее настоящие друзья, дающие ей возможность чувствовать себя спокойной и счастливой, помогающие раскрыть самые лучшие ее стороны. И другая группа – люди, которые могут быть ей интересны или развлекают ее – они могут казаться привлекательными по сотне причин, но всегда несут в себе что-то плохое. Некоторые из них забавны, но при этом подлые (я подумал о своем бывшем соседе по комнате Эване и его «ну удачи тебе с этим»). Некоторые – интересны, но вечно раздраженные. А некоторые воспринимают все как бесконечную гонку – и из-за того, что они постоянно сравнивают себя с тобой, ты тоже начинаешь равняться на них. И бывают еще такие, кто непреднамеренно, без всякого злого умысла с их стороны, просто оказывает на тебя дурное влияние. Куда бы Мэри ни шла отдыхать в компании одной женщины, она всегда перебарщивала с алкоголем. Другой человек всегда был настолько подавлен, что она чувствовала себя уныло еще несколько дней после разговора с ним. А другой был раздолбаем, и если она проводила слишком много времени вместе с ним, то потом ленилась и дрыхла до обеда.

– Знаете, – грустно сказала Мэри, – тогда Джулиан относился ко второй группе.

Мэри решила, что ей следует больше времени проводить с людьми из первой группы и меньше – с другими. Но потом она осознала, что в обеих группах было много людей, которых ей не хватало.

– Семья была очень важна для меня, но я редко виделась с ними.

Она знала, что, будучи рядом с мамой и папой, с братьями и сестрами, тетями и дядями, она становится самой собой. Они помогают ей открывать лучшее в себе.

– Я знала, что моя подлинная жизнь – это искусство и близость с моей семьей. Чтобы прожить жизнь так, как было бы правильно именно для вас, иногда требуется найти все необходимые ее составляющие.

Мэри решила вернуться обратно на Кейп-Бретон, но не в Мэбау, крошечный городок, где жили ее родители, а в местечко Сейнт-Аннс рядом с городом Баддек, потому что там жила ее подруга, Кристина, великолепный скульптор, которого она встретила на выставке в SoHo. Здесь находился Гэльский колледж кельтских искусств и ремесел, и Кристина говорила, что там живет несколько примечательных художников и ремесленников.

– Я понимала, что для меня важно жить в окружении людей, разделяющих мою страсть, которые вдохновляли бы меня и, возможно, подгоняли бы немного. И это стало причиной того, почему Джулиан попросил меня сохранить именно этот талисман.

Мэри протянула мне толстенький конверт. Я открыл его и вытащил лист пергамента. Вместе с ним внутри лежал небольшой кусочек резного дерева. Он был всего в дюйм шириной и высотой не более полудюйма. На дереве были вырезаны две руки, держащиеся друг за друга.

Я развернул мягкий лист.

Мы идем по жизни не сами по себе, отдельно от окружающих. Так что нам следует всегда быть очень внимательными по отношению к тому, какие люди и предметы нас окружают. Проводить время в таких местах, которые вас вдохновляют и наполняют энергией, и связывать себя с теми людьми, которые радуют вас и дарят вам душевный подъем, это один из секретов мудрых людей. Как на работе, так и в обычной жизни, наши самые добрые и позитивные друзья и коллеги будут вдохновлять нас становиться лучше и стремиться жить полной жизнью.

Я сложил лист и убрал его в карман.

– Полагаю, завтра вечером я встречусь с некоторыми людьми важными в вашей жизни, – сказал я.

– Именно так, – ответила Мэри. Она аккуратно сложила талисманы в мешочек. – Джулиан теперь стал одним из них. Хотелось бы мне, чтобы он тоже смог приехать.

Было еще только десять вечера, но по барселонскому времени уже перевалило за три часа ночи. Мэри протянула мне мешочек с талисманами и проводила в спальню, расположенную на втором этаже.

– Ванная прямо по коридору, а полотенца я положила вам у кровати, – сказала она. – Спокойной ночи, увидимся с вами завтра.

Проснувшись следующим утром, я чувствовал себя так, словно с трудом возвращаюсь к жизни. Несколько минут я просто лежал в постели, пытаясь вспомнить, где я. Из-за двери доносился запах кофе и вафель с корицей. И вот тогда-то я вспомнил – Кейп-Бретон.

Когда я спустился на кухню, Ангус и Мэри уже вовсю хлопотали.

– Берите кофе, не стесняйтесь, – сказала Мэри. – Блинчики с яблоками уже практически готовы.

Рядом с кофейником стояли синие керамические кружки. Я взял одну из них и налил себе кофе. Он был крепким и душистым – как раз то, что нужно. Вот чего мне не хватало в отеле Барселоны и в Киото. Теплых утренних ароматов завтрака, разносящихся по дому.

Стоило только Мэри поставить дымящуюся тарелку с блинчиками в центре стола, как зазвонил телефон. Трубку снял Ангус и почти сразу нахмурился.

– Сколько? Так. Какие-нибудь еще травмы? Уверен? Ладно, приложи лед ко рту, и встретимся у меня в кабинете через полчаса.

Ангус повесил трубку и посмотрел на Мэри:

– Это Коннор Аштон. Он упал с велосипеда и сломал передние зубы. – Затем он повернулся ко мне: – Извините меня, но тут такое происшествие – мне нужно спешить.

Я едва успел сказать, что все понимаю, как он уже скрылся за дверью.

Пока мы с Мэри прислушивались, как разлетается гравий из-под колес его машины, Мэри положила несколько блинчиков мне на тарелку.

– Боже мой, – вздохнула она. – Теперь я даже не знаю что и делать. Мне следовало бы прокатить вас по окрестностям, но тогда я не успею подготовиться к ужину.

И тут я подумал, что какой бы неудачной ни была данная ситуация для малыша Коннора Аштона, мне она пришлась как раз кстати. В моем распоряжении была арендованная машина, и я мог отправиться покататься по Кабот Трейл самостоятельно, оставив Мэри делать то, что ей нужно успеть. Она согласилась с моим предложением.

– Если вы не боитесь высоты и любите ездить на машине, все будет отлично, – сказала она. – Там невозможно заблудиться. Это круговой маршрут длиной всего две сотни миль. Нужно просто ехать по главной дороге, и в конце концов вы снова окажетесь здесь. Но вам постоянно будет хотеться остановиться, чтобы полюбоваться окружающими видами или небольшими городками вдоль дороги.