Бхагван Раджниш - Медитация — состояние пробужденности. Экспериментальные духовные практики

Люди со всей деревни бросились к хижине монаха. Они так долго проявляли к нему уважение, но сейчас весь гнев, который они подавляли, вырвался наружу. Теперь появилась возможность быть непочтительными, поэтому все они прибежали к хижине монаха, подожгли ее и швырнули ему младенца.

Монах спросил:

— В чем дело?

Люди закричали:

— Ты спрашиваешь нас, в чем дело? Этот ребенок — твой. Должны ли мы объяснять тебе, в чем дело? Посмотри на свой горящий дом, посмотри в свое сердце, посмотри на этого ребенка и на девушку. Нам не нужно говорить тебе, что этот ребенок твой.

Монах сказал:

— Это так? Этот ребенок мой?

Ребенок начал плакать, и монах стал петь песню, чтобы успокоить ребенка, а люди оставили его сидящим у сгоревшей хижины. Потом, в свое обычное время, вечером, он пошел просить подаяние — но кто сегодня подал бы ему пищу? Сегодня каждая дверь, перед которой он останавливался, со стуком захлопывалась. Сегодня дети и взрослые ходили за ним толпой, дразня его, швыряя камни. Он подошел к дому той девушки, которая была матерью ребенка. Он сказал:

— Может быть, у вас нет пищи для меня, но, по крайней мере, дайте немного молока для этого ребенка! Может быть, я виноват, но в чем виноват этот бедный ребенок?

Ребенок плакал, вокруг стояла толпа — и для девушки это стало невыносимо. Она упала к ногам своего отца и сказала:

— Прости меня, я солгала, когда назвала имя этого монаха. Я хотела спасти настоящего отца ребенка и решила назвать имя этого монаха. Я даже не знакома с ним.

Отец забеспокоился — это была серьезная ошибка. Он вышел из дома, упал к ногам монаха и попытался забрать у него ребенка.

Монах спросил:

— В чем дело?

Отец девушки сказал:

— Прости меня, произошла ошибка. Этот ребенок — не твой.

Монах ответил:

— Это так? Этот ребенок действительно не мой?

Тогда люди из деревни сказали ему:

— Ты сумасшедший! Почему ты не отрицал это сегодня утром?

Монах ответил:

— Какое это имело значение? Ребенок должен быть чьим-то. И вы уже сожгли одну хижину — вы бы просто сожгли еще одну. Вы наслаждались, оскорбляя одного человека, вы бы насладились, оскорбляя кого-то другого. Что бы это изменило? Ребенок должен быть чьим-то — он мог бы быть и моим. Так в чем проблема? Что это меняет?

Люди сказали:

— Ты что, не понимаешь, что все осуждали тебя, оскорбляли тебя, всецело унижали тебя?

Монах ответил:

— Если бы меня заботило ваше осуждение, то меня заботило бы и ваше уважение. Я поступаю так, как, по моему мнению, правильно; вы делаете все, что, как вы полагаете, правильно. До вчерашнего дня вы считали, что правильно уважать меня, и вы это делали. Сегодня вы решили, что правильно не уважать меня, и вы не уважали. Но меня не заботят ни ваше уважение, ни ваша непочтительность.

Люди сказали ему:

— О, почтенный монах, тебя могло бы по крайней мере обеспокоить, что ты потерял свою хорошую репутацию.

Он ответил:

— Я ни плохой, ни хороший. Я — это просто я. Я отбросил эту идею о хорошем и плохом. Я отбросил все заботы о том, чтобы стать хорошим, потому что чем больше я пытался стать хорошим, тем больше обнаруживал, что становлюсь плохим. Чем больше я пытался убежать от плохого, тем больше обнаруживал, что хорошее исчезает, так что я отбросил саму эту идею. Я стал абсолютно безразличным. И в тот день, когда я стал безразличным, я обнаружил, что внутри не осталось ни хорошего, ни плохого. Более того, внутри родилось нечто новое, что-то лучшее, чем хорошее, и что-то, на чем нет и тени плохого.

Мудрец — это третий тип человека. Путешествие ищущего — это не о том, как стать хорошим человеком; путешествие ищущего — это о том, как стать мудрецом.

Поэтому мой третий пункт таков: не называйте мысль, которая возникает в уме, хорошей или плохой. Не осуждайте и не одобряйте. Не говорите, что это плохо, а это хорошо. Просто сидите на краю потока ума, как если бы вы сидели на берегу реки, и безразлично наблюдайте за течением. Вода журчит, уносит течением камни, проплывают листья, ветки деревьев, а вы наблюдаете, в молчании сидя на берегу.

Вот те три пункта, о которых я хотел рассказать вам этим утром. Первое, что необходимо, — это огромное бесстрашие при встрече с умом; второе — это отсутствие ограничений, отсутствие условий, накладываемых на ум; третье — это отсутствие суждений о каких бы то ни было мыслях и желаниях, возникающих в уме, отсутствие суждений о хорошем и плохом. Вашей позицией должно быть простое безразличие. Эти три пункта необходимы для того, чтобы понять искажения ума. Чуть позже, днем и вечером, мы поговорим о том, что можно сделать, чтобы избавиться от этих искажений и пойти дальше — но об этих трех основных пунктах следует помнить.

Сейчас мы приготовимся к утренней медитации.

В связи с утренней медитацией прежде всего нужно понять две вещи, а затем мы усядемся, чтобы ее выполнить. Утренняя медитация — это очень ясный и простой процесс. На самом деле все, что в жизни имеет значение, очень простое и ясное. В жизни чем вещь бессмысленнее, тем больше она запутана и усложнена. В жизни чем более высокого порядка вещь, тем она проще и яснее.

Это очень ясный и простой процесс. Единственное, что вы должны делать, — это безмолвно сидеть и безмолвно слушать мир звуков вокруг вас. Слушание оказывает некое удивительное воздействие. Обычно мы никогда не слушаем. Если сейчас, когда я говорю с вами, вы думаете, что слушаете, то вы сильно заблуждаетесь. Смысл слушания — не в том, чтобы просто уловить ухом какой-то звук.

Если, когда я говорю, вы в то же самое время думаете, тогда вы не слушаете, потому что ум может в один момент времени делать только одну вещь, но никогда не две. Либо вы можете слушать, либо вы можете думать. В то время, пока вы думаете, слушание остановится; в то время, пока вы слушаете, остановится мышление. Поэтому, когда я говорю, что слушание — это удивительный процесс, я имею в виду, что если вы просто безмолвно сидите, мышление остановится само собой, поскольку один из основных принципов ума — это неспособность делать две вещи одновременно, абсолютная неспособность.

Один человек заболел. В течение года у него были парализованы ноги. Врачи сказали ему, что в его теле нет паралича, что это ум мысленно представляет его. Но как он мог согласиться? Он был парализован. Однажды в его доме случился пожар. Когда дом загорелся, все люди выбежали на улицу — и парализованный человек тоже побежал. Он не вставал с постели в течение года. И когда он бежал, он думал: «Боже мой! Как это случилось? Целый год я не мог даже встать. Как же я могу сейчас ходить?»

Этот человек спросил меня об этом, и я сказал ему:

— Ум не может думать о двух вещах одновременно. Этот паралич был мыслью в уме, но, когда дом загорелся, ум полностью захватила мысль о пожаре, так что первая мысль — что мои ноги парализованы — исчезла, и вы выбежали из дома! В каждый момент времени ум может усиленно думать только о чем-то одном.

Этот утренний эксперимент состоит в том, чтобы в молчании слушать пение птиц и шелест ветра, всю какофонию звуков вокруг вас. Слушайте их очень безмолвно. Направьте внимание только на одну вещь: «Я слушаю. Я весь превратился в слух. Я больше ничего не делаю, только слушаю все, что происходит».

Я делаю такой акцент на слушании, потому что, когда вы будете слушать тотально, непрерывное движение мыслей внутри вас остановится, появится абсолютное безмолвие — так как обе эти вещи не могут происходить одновременно. Поэтому вложите все свое усилие в слушание. Это позитивное усилие.

Если вы будете прогонять мысли, случится та ошибка, о которой я вам только что рассказал. Это будет негативное усилие. Мысли нельзя прогнать усилием воли, но если энергия ума, которая обычно уходит на мышление, начнет течь в каком-нибудь другом русле, то мысли автоматически исчезнут.

Врачи того парализованного человека говорили ему: «Выбросьте из своего ума идею о том, что вы парализованы. В действительности вы не парализованы». Но чем больше тот человек пытался прогнать мысль, что он парализован, тем больше это напоминало ему о его параличе. «Если я не парализован, то почему я повторяю: „Я не парализован“?» Всякий раз, повторяя: «Я не парализован», он углублял и усиливал свое ощущение того, что парализован. Ум этого человека нужно было отвлечь. Ему не нужно было подавлять свою мысль о параличе. Если бы у него была возможность увлечься чем-то другим, то его паралич исчез бы, потому что это была болезнь ума, не тела. Чтобы паралич исчез, его уму было необходимо сместиться в совершенно другую сторону.

К счастью, его дом загорелся. Случилось так, что то, что выглядело как катастрофа, позднее оказалось счастливым событием. На этот раз то, что дом этого человека загорелся, было удачей, потому что все его внимание неожиданно переместилось на пожар. Ум сместился с паралича, за который он держался, и иллюзия неожиданно исчезла. Это была иллюзия, не более того. В действительности цепей не было, была только паутина мыслей. Когда ум этого человека отвлекся, его мысли высохли и стали безжизненными — потому что мысли получают жизнь от вашего внимания.