Александр Медведев - Тайное учение даосских воинов
Общество определяется его отношением к пословицам. В тоталитарных обществах вам предлагают пословицы только одной стороны, в демократическом обществе могут сосуществовать две стороны одной и той же мудрости.
Но существуют и общества третьего типа. Они малочисленны, и члены этих обществ следуют так называемому срединному пути. Это путь избранных, путь тайных кланов, путь людей, наиболее мудрых именно потому, что они не разделяют и не отстаивают ни одну из существующих точек зрения, объединяя их в одно целое и находя истину в виде результирующей всех возможных взглядов на мир, знаний и учений. Срединный путь, которому они следуют, можно назвать результирующей всех возможных путей, и потому это путь истины.
Любой путь, любой лозунг, любую идею можно извратить и превратить в ничто, если возвести ее в культ и доверить претворение идеи в жизнь людям, которые будут на ней паразитировать.
Самая гуманная и самая лучшая идея превращается в свою противоположность, когда группа людей обращает ее себе на пользу, и тогда эта идея становится средством угнетения для всех остальных.
Именно поэтому плановый путь является способом выживания для немногих — самых умных и самых лучших людей. Конечно, любой человек со стороны может сказать: «Они считают себя самыми умными и самыми лучшими, это обыкновенный снобизм».
На это можно ответить лишь одно: люди клана идут по пути хоть какого-то самосовершенствования, одновременно развивая себя и совершенствуя все грани своей жизни, чтобы стать мудрыми, счастливыми и свободными, в то время как другие не заботятся об этом и совершенствуют либо свою карьеру, либо свой достаток, либо внешние формы поведения или жизни.
Только истинный воин жизни заботится о той неуловимой, зыбкой нити, которая проводит его по срединному пути, и он чувствует себя комфортно вне зависимости от тех ситуаций, которые возникают вокруг. Мудрость воинов жизни заключается в том, что они прилагают минимум усилий, всегда минимум усилий для достижения цели, потому что применять больше усилий, чем это необходимо, — глупо и неэффективно, ведь за излишние усилия ты расплачиваешься своей собственной жизнью. Затрачивая лишние усилия, лишние эмоции и чувства, человек сам загоняет себя в ловушку, из которой потом часто не находит выхода.
Воин жизни живет легко, выбирая оптимальный путь, но при этом не полагаясь на случай, а используя его.
— Это звучит очень красиво, — сказал я. — Но как научиться выбирать оптимальный путь и как узнать, что этот путь действительно оптимальный, а не только кажется тебе таковым? Люди, принимая решения, обычно думают, что они поступают наилучшим образом, потому что мало кому захочется действовать глупо и неэффективно.
— Стрела, выпущенная из лука, летит по параболе, — сказал азиат. — Капля воды, падающая из крана, движется по прямой, потому что такова природа, и сама природа выбирает за них оптимальные траектории. Человек, научившись мыслить, потерял свою истинную природу и больше не может отличить правду от лжи, правильный путь от пути гибельного, добро от зла, полезное от вредного, мудрость от глупости.
— А как воин жизни отличает одно от другого? — спросил я.
— Это делает не его разум, а его природа. Как перелетная птица чувствует направление полета, так и воин жизни учится слушать голос своей природы, который подсказывает ему правильный выбор. С помощью упражнений он вырабатывает в себе некоторое специфическое чувство, которое направляет и ведет его. Это чувство называется внутренней силой.
— Какими упражнениями вырабатывают внутреннюю силу? — спросил я, страшно заинтригованный новым понятием.
Кореец засмеялся.
— Твой европейский ум опять хочет получить все сразу и как можно быстрее.
— А разве это не оптимальный путь? — тоже рассмеявшись, спросил я.
— Это как раз ловушка. Как говорится в пословице: «Тише едешь — дальше будешь». Несмотря на то, что внешняя форма пословицы крайне глупая, в данном конкретном случае она применима. Внутренняя сила — не то, о чем можно говорить. Ее либо чувствуешь, либо не чувствуешь, но даже если тебе кажется, что ты ее чувствуешь, это может быть совсем не так, потому что среди тысяч чувств нужно уметь различать истинное чувство.
Увидев недоумение на моем лице, кореец с наслаждением расхохотался.
Я понял, что он уже поддразнивает меня.
— Может быть, ты все-таки расскажешь мне о внутренней силе, — продолжал настаивать я. — Обо всем можно говорить, если только захотеть.
— Ладно, — сказал кореец. — Я проверю тебя еще раз. Если ты пройдешь испытание, мы поговорим о внутренней силе.
— Какое испытание? — спросил я, слегка испугавшись.
— Очень простое. Я расскажу тебе притчу, а ты объяснишь мне ее смысл. Если твое объяснение окажется правильным, значит, ты готов говорить о внутренней силе.
— Согласен, — сказал я.
— «Испытание змеями», — сказал он. — Эта притча называется «Испытание змеями». Она очень древняя, и воины жизни в течение тысячелетий рассказывают ее своим ученикам, но никто из учеников не смог правильно истолковать ее. Слушай.
«…Однажды к патриарху клана воинов жизни привели несколько юношей, желающих постичь „Вкус плода с дерева жизни“, и попросили назначить им испытание. Мудрейший повелел выкопать неподалеку от своего жилища несколько ям и поместить туда испытуемых. В каждую яму бросили по змее. Спустя некоторое время Мудрейший со своими учениками пошел взглянуть на юношей.
В первой яме сидел юноша с бледным, окаменевшим от страха лицом. Он прижался спиной к земляной стене, и ничто не могло заставить его двинуться с места. Посмотрев на испытуемого, Мудрейший сказал своим ученикам:
— Этот человек не сможет постичь учение Спокойных, так как по природе своей он жертва и всегда будет отдаваться на милость победителя. Ему предстоит затратить много усилий, прежде чем он научит помыслы повелевать телом.
Вторая яма оказалась пуста, так как подвергшийся испытанию юноша в страхе выскочил из нее и убежал. Посмотрев в яму. Мудрейший сказал:
— Тот, кто сидел здесь, не сможет постичь учение Спокойных, так как по природе своей он трус и трусливые помыслы владеют его душой и телом. Такой человек не сможет быть даже воином.
В следующей яме Мудрейший с учениками увидели торжествующего юношу, с гордым видом сидящего над убитой змеей. Мудрейший грустно покачал головой и сказал, обращаясь к своим ученикам:
— Тот, кто сидит в этой яме, совершил поступок воина, но он еще не готов к постижению мудрости Спокойных, так как его телом управляют помыслы хищника и он не способен видеть картину мира.
В четвертой яме сидел испытуемый с отрешенным лицом, а недалеко от него ползала змея.
— Этот юноша, — сказал Мудрейший, — видит картину мира, но у него разум аскета, а значит, он не сможет жить в гармонии с окружающим. Рано ему еще постигать учение о Спокойствии, так как пренебрегает он жизнью и не заботится о теле.
— Неужели никто из испытуемых не сможет следовать по пути Истины? — спросил один из учеников.
— Не следует, — ответил Мудрейший, — спрашивать, когда знаешь, что ответить, ибо это ведет к лени ума и беспомощности в жизни. Не следует, — продолжил он затем, — препятствовать естественному ходу вещей, ибо, проявляя нетерпение, ты теряешь картину мира.
С этими словами устремился Мудрейший к последней яме, в которой увидел юношу без тени смятения на лице и с улыбкой на губах. Змея также не показывала никаких признаков беспокойства, хотя и находилась невдалеке.
Молча отошел Мудрейший от ямы и, лишь войдя в дом, сказал ученикам:
— Видеть картину мира и жить с ним в гармонии, не препятствовать ходу вещей, но управлять их течением — разве это не истоки Спокойствия? Завтра утром прошедший испытание станет вашим братом…»
Кореец замолчал и посмотрел на меня. Я тоже молчал, пытаясь догадаться, в чем состоит испытание и где таится скрытая ловушка, а в том, что такая ловушка есть и, возможно, не одна, я не сомневался.
Азиат рассмеялся и скорчил рожу, пародируя мои усиленные раздумья.
— А теперь объясни мне, в чем заключается смысл этой притчи, — сказал он.
Понимая, что ответ слишком прост для того, чтобы быть правильным, но не видя другой альтернативы, я начал хвалить последнего испытуемого, восхищаясь его спокойствием, самоконтролем, управлением эмоциями и умением жить в гармонии с окружающим миром.
Кореец слушал меня с серьезным видом, одобрительно покачивая головой, и я, осмелев, принялся рассуждать об особенностях психики последнего ученика и о предпосылках, необходимых для того, чтобы стать воином жизни.
Когда я закончил и вопросительно посмотрел на своего собеседника, он похлопал меня по плечу и, с заметно усилившимся акцентом, сказал:
