Стюарт Соватски - Эрос, сознание и Кундалини
Видеть, как кто-либо следит за меняющимся взглядом нашей никогда раньше не бывавшей самости всегда будет представлять для нас дерзкий и безупречно трудный парадокс. Мы оба полностью увлечены и с трудом сдерживаемся, чтобы не отвернуться в смущенном волнении или внезапном страхе от того, что мы видим и от того, что нас видят так глубоко. Подобно любой тайне, эротическая близость кажется уклончивой, мягко манящей нас с немалыми колебаниями, ибо эфемерная тонкость - это вход туда «где тайна глубже всего». Бет описывает усиливающуюся близость, которую они с Гэри обнаруживают в чувстве, по иронии судьбы, проявляющемся сильнее всего в моменты, когда они отворачиваются друг от друга:
Мы говорили о том, чтобы поселиться вместе, о браке и о семье. Сперва я была сердита и разочарована в Гэри, поскольку мне казалось, что он боится действительно посвящать себя нашим отношениям. Потом я поняла, с чем это было связано: он придавал такое большое значение нашему возможному общему будущему, что был как бы подавлен возможностями, как и я. Когда он рассказал мне о перепадах своих чувств, я осознала, насколько он был мной увлечен, я начала чувствовать, что мы действительно вместе оказались в одной и той же неопределенности жизни.
Я поняла, что робко отворачивалась от него в тот самый момент, когда его чувства обнадеживающей неопределенности были самыми сильными потому, что при видении его таким образом, мои аналогичные чувства казались невыносимыми. И то же самое было справедливо и для Гэри. Он видел, как усиливаются мои надежды и страхи, и застенчиво отворачивался как раз в тот момент, когда они достигали максимума.
Затем мы начали разделять эти «чувства поворотного пункта», не отворачиваясь в последний момент, но не говоря и слушая, а в молчаливой медитации. Мы начали переживать этот поразительный поток чувств, которые, по иронии судьбы, нарушались нашими разговорами о чувствах, или в тот самый критический момент, когда мы действительно отворачивались друг от друга. Я ощущала в нем духовное качество, веру друг в друга, в то, что божественное реально и вечно. Мы были в каком-то потоке времени.
Благодаря медитации, мы разделяли друг с другом путешествие, которое мы уже совершали, вместо того, чтобы спорить о том, кто виноват в трудностях, встречавшихся нам на пути. То, что мы таким образом разделяли наши страхи, превращало наши обвинения и различия в рискованные, и в то же время, близкие соединения.
В этом эпизоде то, что нередко принимает патологическую форму страха близости, при более внимательном рассмотрении оказываются изобилием колебаний и намеков, которые, к счастью, не может рассеять никакое количество «ясной коммуникации» или уверенности в себе. Только преданно уделяя внимание каждому мимолетному моменту, мы углубляем этот вид близости. Мы видим и разделяем друг с другом эту экзистенциальную эротическую тайну в нашем трепете, а не вопреки ему или преодолевая его, и уж конечно, не в наших относимых на свой счет виновностях и обвинениях. Никто не виноват в том, что мы смертны.
Милая краска смущения, когда мы просто смотрим друг на друга, начинает обнаруживать эту хрупкую, и в то же время, совершенно чарующую связь. Отчасти неудобно смущенные, мы хотим отвести взгляд, и часто находим соблазнительный шаг, или даже довод, чтобы это сделать. Но если мы сдерживаемся, то начинаем разделять эти чувства непостоянной, более уязвимой самости, возбуждающие перед нашим глубочайшим медитативным взором мириады невыразимых страстей.
В этой феноменологии непостоянства самое невинное из чувств - смущение (и все его разнообразные оттенки) отражают колебания души и служат эмоциональным маяком для всего большего бытия-в-мире.
К этому моменту, очарованный привратник уже отказался от всех своих цинизмов, демистифицированных определенностей, и возбуждающих образов. Чтобы двигаться дальше, он отказывается даже от своего восторженного удивления, вспыхивающего и угасающего снова и снова. Теперь он стремится к успокаивающему благоговению бессловесной медитации и преданного поклонения. [Читателю который (подобно мне самому) не сумел найти в этом разделе никакой сколько-либо содержательной логики, я рекомендую книгу Г. Ханта «О природе сознания с когнитивной, феноменологической, и трансперсональной точек зрения» (М., «АСТ», 2004), в особенности, главу 11, посвященную анализу непостоянства человеческого существования у Хайдеггера и в буддизме Махаяны (пер.)]
Медитативное познание: вхождение в Интимус
В остановившемся взоре, происходящем от очарованного экстаза в сердце нашего существования, возвышаются даже смелость и уязвимость. Некоторые могли бы сказать: «Мы в руках божества». Другие просто умолкают. Ибо, выполнив свою направляющую миссию, словесное описание теперь передает эстафету объяснения чистой вере и недоказуемым истинам, или, скорее истинам, не нуждающимся в дальнейшем подтверждении, которые обильно и буйно (то есть, простодушно) растут в постоянной тишине.
Подобно мягкому первому свету утренних звезд, который неизменно успокаивает эту морщинистую землю перед самым восходом, эфирный свет души возникает как бессмертное и милосердное сознание в глазах друг друга, и, в то же время, за пределами этого. Ибо этот изначальный свидетель всех реальностей пребывает и внутри, и за пределами зрения, слуха, осязания, жизни и смерти.
Бесконечности невероятно бурных времен и неизмеримых радостей оставили свой след в виде приглушенной восприимчивости, скрытой за блеском глаз. Но позади, до и после всех отразившихся на нас событий жизни - в глазах и душах новорожденных, безусловно, но также в глазах старых и умирающих - тихий сосед, пылкий художник, и даже угрюмый преступник предстают как темные озера бесконечности; это непостижимая жидкая глубина, из которой возникают и куда сходятся все жизни. В этом внутреннем святилище медитативная близость уступает место благоговению и почтению, и начинают по настоящему расцветать лишенные желания возвышающие страсти.
Глава 3
Тайны встречаются: Целибат и близость
Вернемся от тонкостей благочестивого внимания к слабо освещенному бару Гарри и моему другу Кларку. Поначалу, вам, возможно, покажется, что эротическая тайна, чакры, и йогическая сублимация несовместимы с мартини, шикарными автомобилями, и поисками сексуальных партнеров. Это вполне можно понять. Но присмотритесь: под всем гламуром скрывается почти невидимая энергия, дыхание которой ощущается повсюду.
Она мерцает во всех глазах, светится в тенях складок каждого шелкового платья, и из каждого полуоткрытого воротничка - смесь обещаний, приглашений, и соблазнительных надежд чего-то предполагаемого, но скрытого. Это «что-то» -- не вещь, а сущность тайны. Многочисленным посетителям бара Гарри только кажется, что они знают, что происходит. Для Кларка и меня, все это было очень тантрическим. В этом море неоднозначных намеков и смутных надежд, Кларк хотел обсудить со мной нечто очень важное. Это нечто звали Роксаной.
Подобно многим другим искателям любви а Сан Франциско, Кларк привык читать личные объявления в «Бэй Гардиан» -- еженедельную колонку, заслужившую известность своей способностью подбирать пары. Он - человек, ищущий любви, желающий создать семейный очаг, и, возможно, завести детей. Хотя в нашу прошлую встречу у Гарри я объяснял ему некоторые основы тантрического целибата, он сказал, что забыл весь наш разговор в тому времени, как ответил на объявление Роксаны:
Одинокая, привлекательная, активная, и соблазнительная. Страстно желаю разделять тайну с кем-нибудь, не предвидя этому окончания.
Когда Кларк показал мне свой ответ, стало ясно, что он помнил кое-что из нашей беседы:
Дорогая Роксана,
Чем больше мы будем узнавать друг друга, тем больше будет появляться того, что еще предстоит узнать.
Пожалуйста, позвоните,
Кларк
Примерно через неделю после того, как Кларк отправил это послание, она позвонила. Они договорились встретиться в субботу после полудня для прогулки по берегу океана. Для них обоих это была весьма необычная встреча. К более типичным ожиданиям и вихрям желаний примешивалось сверхъестественное, спокойное ощущение, что им просто хорошо друг с другом. Это было тонкое чувство, подобное затишью между волнами прибоя, которое, в ином случае, можно было бы игнорировать и отбрасывать ради более захватывающих чувств.
Несмотря ни на что, Кларк действительно надеялся добиться успеха. В то же время, он не мог понять, почему он начинал хотеть и чего-то еще - чего-то, что он не смог бы даже назвать, не говоря уже о том, чтобы им обладать. Когда они с Роксаной смотрели друг на друга, или касались друг друга, что все чаще случалось в ходе их прогулки по краю пляжа у самой воды, происходило нечто очень странное. Их фантазии достигали пика, а затем исчезали. К тому времени, когда они повернули назад, Кларк впервые в жизни заметил, что у него нет никаких фантазий, что любая фантазия оставляла бы неприятное ощущение искусственности. Вместо этого он чувствовал «На самом деле, все происходит прямо сейчас». Это его ошеломило.
