Николай Норд - Большая книга экстрасенса. Упражнения для развития сверхспособностей
– Выходит, эту сцену с топором вы с женой попросту разыграли?
– Ну да, поставили спектакль, но только не перед тобой, как ты понимаешь, а перед кустиком…
А для вас, дорогие читатели, тренинг на тему, в сфере которой действовал махариши Евгений, я приведу в соответствующей главе о растениях.
Воздействие на животный мир
Под таким воздействием я имею в виду способность человека, обычно колдуна или экстрасенса, подчинять своей воле другие живые существа. Причем не только млекопитающих, как наиболее развитый вид животного мира, но и птиц, рептилий и даже… насекомых!
В детстве, в хрущевские времена, я жил в двухэтажном деревянном бараке, построенном еще пленными немцами во время войны. Строение это было добротное, все квартиры двухкомнатные, только, как правило, коммунальные и перенаселенные, где в каждой комнате проживали семьи по четыре-пять человек, а иногда и больше, так что обживали даже кухни. Из-за этой скученности и отсутствия бытовых удобств – в доме не было ни ванных комнат, ни горячей воды – параллельным населением дома были полчища тараканов и клопов. И если с тараканами еще как-то можно было мириться, то от клопов житья не было никакого совершенно.
Для борьбы с этой напастью в барак время от времени наезжала дезинфекционная машина, но толку от этого было немного – через какое-то время насекомые появлялись вновь. В основном это происходило потому, что не все жильцы оказывались на месте во время дезинфекции, поэтому некоторые помещения оставались необработанными, и оттуда насекомые расползались по всему дому снова и снова же размножались с неимоверной скоростью.
И вот как-то раз к нам из Таращей, что под Белой Церковью в Украине, приехала погостить какая-то дальняя родственница моего отца – тетя Ганя (не помню по отчеству) – дебелая смуглянка средних лет со смоляными волосами на голове, завитыми мелким бесом, и завораживающим взглядом карих, с влажной поволокой, глаз. Мать моя отнеслась к ней не слишком приветливо, но против воли отца не пошла и внешне приняла ее вполне гостеприимно. Спать тете Гане определили место на полу, куда постелили мой матрас, оставив мне на кровати вдвое сложенное солдатское одеяло, под которое дополнительно подложили отцовский тулуп.
Ночью клопы, как обычно, принялись сосать нашу кровушку, но семья моя была уже привычна к их позднему ужину, реагировала вяло, но вот тете Гане маленькие кровососы не дали толком поспать и сильно ее покусали – как поется в песне: «Кто на свеженького?». И тогда днем она поймала одного, напитого кровью клопика, достав его из-за брезентового ковра на стене, на котором художник из соседнего дома нарисовал оленя под луной на льду зимнего лесного озера. Она посадила его в стакан, который поставила перед собой на стол, и долго сидела перед ним, глядя ласково на клопа и что-то бормоча ему вполне дружески. И длилось все это до тех пор, пока тут же за столом ее не сморил сон – досыпала недоспанное. Когда же тетя Ганя проснулась, клопика в стакане уже не было – уполз, но зато в наступившую ночь все спали спокойно, никто из насекомых покушать не явился. Не появились клопы и на вторую ночь, и на третью и вообще исчезли не только из нашей комнаты, но и изо всей квартиры. Не вернулись они и после того, как тетя Ганя благополучно отбыла назад в славный свой край – Украину.
Что интересно, во всем остальном доме клопы так и не переводились, по крайней мере, в течение тех двух лет, пока мы там еще жили до самого переезда в другой дом.
По детской наивности я не расспрашивал тогда отца ни о его украинской родственнице, ни о том, что это все-таки с ее подачи клопы из нашей квартиры вывелись. И мне было уже за двадцать, когда из Таращей пришла телеграмма о смерти тети Гани, которой к тому времени исполнилось не так уж и много – она не дотянула даже до шестидесяти. Отец собрался вылететь в Украину самолетом на похороны, но мать его не пустила, а я случайно услышал их перебранку и понял, что мать боялась, как бы там отца не околдовали.
После этого я расспросил отца о его родственнице, и он рассказал, что приезжала в тот раз в Новосибирск она по вызову местного партийного бонзы для излечения его дочери от лейкемии. До войны этот высокий партиец был в Таращах председателем сельсовета, и отец шапочно его тоже знал. Врачи больной девушке ничем помочь не могли, но у тети Гани она уже через три дня на поправку пошла. А попутно у нас дома она еще и клопов вывела. Этот рассказ оживил мои воспоминания, и я спросил отца:
– А каким образом тетя Ганя с клопами управилась?
– Да попросту уговорила уйти, вот и все, – ответил тот.
– Как так?
– Ну, побеседовала, попросила добром сваливать из квартиры, иначе, пригрозила, мол, весь клоповий род в этом доме изничтожит. Вот и ушли от нас, я ее даже не просил об этом, она сама так сделала.
– Да неужели это возможно? Клопы, они что – особенные, речь человеческую понимают? – воскликнул я изумленно.
– Клопы тут ни при чем, все дело в самом человеке. Человек – кладезь непознанного! – ответил отец, задумчиво накручивая со лба на палец каштановые волосы. – Я, сынок, в молодости, еще до встречи с твоей матерью, хороводил с Ганей, но близко не сходился – как-никак она мне троюродной сестрой была. И она тогда уже могла колдовать крепко, у нее и мать, и, особенно, бабка ворожеи и ведьмы известные на всю округу были. Так эту Ганю не только дворовая скотина или зверь в лесу слушался, но и пчелы и осы повиновались. У моего дядьки, Ивана Непийпиво, пасека была, и одна пчелиная семья вдруг улетела. Он потом в роще этот рой на дубке молодом случайно обнаружил, но как его вернуть? Позвал Ганю, ей тогда лет шестнадцать только было, она что-то там пошептала, дунула-плюнула, и пчелы назад в свои ульи вернулись. Вот так-то!
Воздействие на человека
О воздействии магов и экстрасенсов на обычных людей и друг на друга написано, показано и рассказано немало, в том числе в различных главах этой книги и, особенно, в предшествующей ей «Азбуке ведьм». А ниже я приведу собирательный пример того, как это сделал в свое время на моих глазах известный маг Юрий Лонго.
Когда-то давно, в начале девяностых годов, я учился в «Московской школе гипноза» Геннадия Гончарова, тогда же я познакомился и с Юрием Лонго, поскольку с Гончаровым они были друзья, и он часто заходил к нему в эту школу. К концу обучения я сошелся с Лонго, который тогда еще не был особо знаменит, поближе, и после получения сертификата об окончании школы гипноза пригласил его на прощальный ужин в один из недорогих, но приличных ресторанов Москвы.
Но суть не в этом, а в том, что мы с Юрой там выпили немного лишнего, и он на спор предложил показать, как он мысленно может запросто заставить любого из здесь присутствующего сделать то, что я захочу. Разумеется, предупредил Лонго, мое желание не должно выходить за рамки допустимого, то есть чтобы я не возжелал, к примеру, того, дабы кто-нибудь взял да и выбросился тут из окна со второго этажа. Мы ударили по рукам, и я сказал Юрию, что хочу, чтобы меня пригласила на танец одна симпатичная девушка, которая, обнажив белые колени, сидела через пару столиков от нас с каким-то звероподобным амбалом в малиновом пиджаке и серьезным рыжьем на шее и пальцах, явно из числа каких-то крутых братков.
Признаться, я сам давно хотел пригласить потанцевать эту сероглазую красавицу, да боялся ненужных напряг с этим ее ухажером. А вот если пригласит меня она, то тогда при чем здесь я? Вы меня поняли, что я имел в виду, друзья?
Лонго сидел к этой блондинке спиной, и, сменив праздничное выражение лица на постно-официальное, будто собирался здесь совершить геройство вроде утопления вражеского крейсера, попросил меня поменяться с ним местами.
– Слушай, может, ты ей хочешь подать какие-то тайные знаки, чтобы она подошла сюда? – почти что серьезно спросил я его.
– Не блажи, Коля, – усмехнулся Лонго. – Просто я должен хорошо запомнить девчонку… Не сидеть же мне к ней обернувшись? Согласись, это, по крайней мере, неприлично.
Мы пересели. Я стал наблюдать за магом. Некоторое время он смотрел мне за спину с хамским выражением иронического любопытства в черных глазах, но постепенно его взгляд стал серьезен и сосредоточен. Я все еще не исключал возможности какого-то подвоха со стороны Юрия, но тут заметил, как веки у него закрылись, голова свесилась на грудь, губы разомкнулись и обвисли, и вообще сам он весь как-то обмяк и теперь производил впечатление задремавшего человека, несколько перебравшего с выпивкой.
В какой-то момент я так и подумал и хотел было растормошить его, как в это время меня тронула за плечо та самая блондинка, насчет которой мы с Лонго заключили пари, и обворожительным кивком головы пригласила меня на танцпол. Но еще за мгновение до этого Лонго вдруг встрепенулся, открыл глаза, мельком глянул на нас, облегченно откинулся на спинку кресла и тяжело задышал, словно после внезапно прерванной тяжелой, костоломной работы.
