Радханатха Свами - Путешествие домой
И тут моя низменная природа взяла верх. Озираясь по сторонам, я спрятал книгу под жилет и вышел из магазина. Когда мы вернулись в наш лагерь, я показал свою добычу Гэри. Тот одобрительно улыбнулся.
Несколько дней спустя мы посетили базилику Святого Петра и попали на проповедь, которую читал сам Папа. Весь день мы гуляли по Риму, пока не набрели на красивую церковь. Округлые своды, освещаемые только мягким светом свечей, придавали церкви сходство с пещерой. Расположившись на старинных резных скамьях, мы провели в этой церкви благодарный час, посвященный медитации и молитве. Позже, когда мы добрались на попутках до какого-то оживленного перекрестка, Гэри с гордостью продемонстрировал мне деревянное распятие, покрытое тонкой резьбой. Я взял распятие в руки и изумился его красоте.
«Откуда оно у тебя?» — спросил я.
«Из исповедальной кабинки той церкви», — весело ответил Гэри.
«Что?! — я с возмущением вернул ему распятие. — Ты украл его из храма Божьего? Как ты мог? Мне стыдно за тебя!»
Глаза Гэри вспыхнули от возмущения:
«Манк, не тебе говорить об этом! Разве не ты украл самоучитель игры на гармонике? Хорош лицемерить».
Он был прав. Пристыженный, я не знал, что возразить. Я был не вправе осуждать Гэри, но мне нужно было высказаться:
«Да, я украл самоучитель. Но украл я его не из святого места, а из лавки, где продают товар и получают прибыль».
От этих слов Гэри возмутился еще больше. Он стал яростно возражать, перекрикивая шум улицы:
«К твоему сведению, церковь — одно из самых прибыльных предприятий в мире, зарабатывающее миллиарды долларов! А книжная лавка наверняка принадлежит верующему человеку, едва сводящему концы с концами».
Пока мы спорили, вокруг нас собралась толпа зевак и начали останавливаться автомобили.
Напрягая голос, я пытался перекрыть шум проезжавших мимо автобусов:
«Может, ты и прав. Но в этой церкви мы молились Богу, и я не могу смириться с тем, что ты украл оттуда распятие. Прошу тебя, верни его на место, хотя бы ради меня».
Гэри перестал сердиться и примирительно улыбнулся. Он обнял меня, попросил прощения и согласился вернуть распятие.
«И ты меня прости, Гэри. Я знаю, что был не прав, но я очень благодарен тебе».
Мы с Гэри возвратились на попутке в церковь и положили на место украденное распятие. Когда мы добрались до своего лесного лагеря, уже была ночь. Мы посмеялись, вспомнив о нашем споре, и пришли к выводу, что он лишь укрепил нашу дружбу и показал нашу преданность друг другу. Лежа на спине в спальном мешке, я смотрел на звезды и ворочался с боку на бок, не в силах уснуть. Я лицемер. И Иисуса распяли такие же лицемеры, как я. Как это подло — проповедовать, но самому не следовать тому, о чем говоришь. Вдруг тишину нарушил голос Гэри. Он как будто прочитал мои мысли:
«Манк, я прошу тебя, не возвращай самоучитель игры на гармонике. Всем очень нравится, когда ты играешь новые песни».
Я пользовался этой книгой столько, сколько потребовалось, чтобы разучить все новые песни. В день нашего отъезда из Рима я зашел в книжную лавку и незаметно подложил самоучитель обратно на полку, откуда его взял.
В Риме, как и в других городах, я облюбовал местечко на набережной. Глядя на другой берег Тибра, я размышлял о том, что эта река была свидетельницей взлета и падения Римской империи. Проходили поколения, цивилизации сменяли друг друга, и величественные строения Рима превращались в руины, а Тибр продолжал невозмутимо нести свои воды. Я жаждал приобщиться к его мудрости. Наблюдая за течением реки, я вспоминал радости и невзгоды, которые пережил в Италии. В моей памяти всплыло ограбление бедолаги Джима и бесценное благословение, полученное мной в соборе Санта-Мария-дель-Фьоре. А потом мои мысли вернулись к нежному ангелу, Ирэн, которую я счел помехой на своем духовном пути. В плеске волн Тибра мне слышались мудрые слова монаха-францисканца, произнесенные им в темной подземной келье. Затем, к своему стыду, я вспомнил, как украл книгу, а потом лицемерно обвинил в воровстве своего лучшего друга. Во всех этих событиях я ощущал руку Господа, преподававшего мне бесценные уроки жизни. Волны набегали на берег, а я размышлял о жизни святого Франциска. В юности он боялся прокаженных и всеми силами избегал их. Но однажды, встретив прокаженного, Франциск почувствовал перемену в своем сердце. По Божьей милости он проникся глубочайшим состраданием к больному и в порыве раскаяния поцеловал ему руку. С тех пор Франциск стал собственноручно ухаживать за прокаженными и всячески помогать им. Мне очень захотелось побывать в Ассизи, на его родине.
Расставшись с Гэри на несколько дней, я совершил паломничество в Ассизи. Там я ходил по местам, связанным со святым Франциском, и читал его житие. Он был сыном богатого купца и в юности участвовал в военных походах. Однако в 1205 году, когда Франциск возносил молитвы в церкви святого Дамиана, Иисус обратился к нему с церковного распятия:
«Франциск, разве ты не видишь, что дом Мой рушится? Иди, почини его для Меня!»
Это откровение стало поворотным моментом в его жизни. Франциск жил в нищете и смирении, посвятив себя служению Богу, и множество людей следовали за ним. Я провел несколько дней в церкви святого Дамиана, думая о чудесном преображении, которое произошло с Франциском. Я побывал в доме, где прошло его детство, и видел кладовую, куда его запер отец. Он боялся, что его сын отречется от мира, но мать поддалась на уговоры Франциска и выпустила сына из заточения. Я также посетил церковь Царицы ангелов, в которой он начинал свою проповедь и где испустил последний вздох. В Рим, к Гэри, я вернулся, вдохновленный примером святого Франциска, его самоотречением, состраданием и экстатической любовью к Богу.
Из Рима мы автостопом отправились в Неаполь, а оттуда — в легендарные Помпеи. Меня поразило, что до извержения Везувия это был красивый и процветающий город. Сейчас же, тысячелетия спустя, мы шли по руинам древней цивилизации, с удивлением взирая на археологические находки. В пепле и отвердевшей лаве превосходно сохранились отпечатки тел людей и животных. Потоки лавы законсервировали под собой здания, дороги и предметы быта. Это зрелище погрузило меня в размышления. Чему нас учит трагедия Помпеев? Тому, что беда может случиться в любой момент. В своей самоуспокоенности мы не сознаем бренности материального. Я подумал о бубонной чуме, опустошившей Европу, об атомной бомбе, которая сровняла с землей Хиросиму, о землетрясениях и пожарах, уничтоживших в Америке целые города. На протяжении всей истории человечества силы природы периодически отбирают у нас все. Зачем откладывать поиски смысла жизни на потом? Сейчас — самое время.
Подобно извержению Везувия, оставившему в руинах целый город, из глубин моего сердца изверглась твердая решимость следовать духовным путем и погребла все остальное под пеплом моего прошлого.
4
Из Помпеев мы добрались до портового городка Бриндизи, а оттуда на последние деньги отправились на греческий остров Корфу (Керкиру), упомянутый Гомером в «Одиссее». На Корфу я каждый день в одиночестве бродил между олив и смоковниц, которыми поросли горные склоны над Ионическим морем. Глядя на море, я садился под гранатовое дерево с «Книгой Перемен», Бхагавад-гитой или Библией, пытаясь взять как можно больше знаний от разных учителей. Свежий морской ветер настраивал меня на философский лад и помогал погружаться в размышления.
Затем мы переправились на материк и поехали автостопом в Афины. По дороге я не переставал удивляться многообразию природы Европы, а также языков и обычаев ее жителей. Для меня, выходца с американского Среднего Запада, все это было внове. Постоянно меняющийся за окном пейзаж наводил меня на размышления. С детства я привык оценивать все с точки зрения той культуры, в которой был воспитан. Интересно, откуда в нас, людях, эта глубоко укоренившаяся наклонность чувствовать свое превосходство над окружающими — национальное, расовое, религиозное или социальное? Себя мы считаем нормальными, а остальных людей странными или уступающими нам. Это презрительное отношение к другим, чувство превосходства над ними, порождает фанатизм и нетерпимость и становится причиной ненависти и страха, эксплуатации и даже войн. Я молился о том, чтобы мои странствия открыли мне глаза на то, как в разных культурах люди по-разному воспринимают жизнь, окружающий мир и Бога, и позволили проникнуться симпатией к этому видению мира.
Из Афин я отправил домой письмо. В нем я рассказывал о том, где сейчас нахожусь, как много дала мне эта поездка и как я соскучился по своим родным. У меня не хватило смелости признаться, что я не вернусь к началу занятий в колледже и что я вообще не знаю, когда вернусь.
