Елена Денисова-Радзинская - Мы все из одной глины. Как преодолеть трудности, если ты необычный

Елена Денисова-Радзинская. Е.Т.

Мы все из одной глины. Как преодолеть трудности, если ты необычный

© Денисова-Радзниская Е.Т. 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Я благодарю свою маму Нелли Викторовну за ее терпение, помощь, любовь и поддержку, за ее умение в трудные моменты жизни встать рядом и поддержать меня всем, чем может. За ее бескорыстие и преданность, и особенно за помощь в воспитании сына – мы обе не умели и не знали как – но были искренни в желании сделать все наилучшим образом как могли.

Прости меня, мама, за мое нетерпение, нежелание понять, за своевольный и непослушный характер, и за то, что не часто давала тебе то тепло и дочернюю нежность, которую ты очень заслуживаешь!

Я люблю тебя!»

Когда меня спрашивают мои друзья, как я пришла к этому…

Обычно я начинаю свою историю с рассказа о моей депрессии.

Но сейчас я начну с другого и, наверное, буду скакать по темам туда и обратно, потому что это первая серьезная книга, которую я пишу.

Но я надеюсь, что всё равно в ней можно будет выловить здравый смысл.

Я помню, как я поступила в театральный институт. Видимо, уже с того момента Высшая Сила крепко держала меня в своих руках и подводила к сегодняшнему дню…

Я была мамина дочка и после школы сама не очень знала, куда хочу поступать. Я любила животных и растения, и мама решила за меня, как это часто бывает, что биологический факультет университета – самое лучшее. Мы пошли туда вместе, но в этот день, увы, какие-то документы не успели донести.

Мама оставила меня на остановке, где я со свойственной молодости живостью познакомилась с прекрасной девушкой Олей Луговской, которая и уговорила меня поступать вместе в театральный, «чтобы не так страшно», что мы и сделали в тот же день. В результате я поступила сразу, а Оля – на следующий год.

Я благополучно закончила курс Гончарова, играла в театре и «легкой походкой» шла дальше по дороге своей профессии…

Когда я поступила в театральный, мне показалось, что я умнее и выше всех. Это подтверждалось каждый день разными моими успехами, и потому я верила в свою значимость.

Но к последнему курсу мое раздутое Эго и я стали сильно сомневаться в этом. Мои дни напоминали скачки из горячего в холодное, когда сегодня я уверена была, что круче, талантливее и умнее всех, а на следующий день – что бездарнее и хуже меня никого нет.

Внешняя жизнь была наполнена до краев, образно говоря, «театральными блестками и перьями», и я была тогда уверена, что, как говорила моя героиня Вирджиния из фильма «Ищите женщину», «если к тебе не прижимаются в метро мужчины, то это не означает, что метро в Париже не существует!».

А вот моя внутренняя жизнь сильно отличалась от внешнего блеска…

Я по непонятной для меня самой причине вдруг выбрала себе отрывок из чеховской «Скучной истории» и постоянно читала его дома сама себе, неизменно рыдая и изумляя этим свою маму, которая говорила: «Ну сколько же можно уже репетировать этот ужас? Когда вы это уже сдадите и эти дикие репетиции закончатся?»

А я не репетировала, я взывала к Кому-то, Кого еще не знала, через этот рассказ, чтобы хоть что-то понять об этой жизни…

Текст был такой:

«– Помогите! – рыдает она, хватая меня за руку и целуя ее. – Ведь вы мой отец, мой единственный друг! Ведь вы умны, образованны, долго жили! Вы были учителем! Говорите же: что мне делать?

– По совести, Катя: не знаю…

Я растерялся, сконфужен, тронут рыданиями и едва стою на ногах…

– Хоть одно слово, хоть одно слово! – плачет она, протягивая ко мне руки. – Что мне делать? Ну что, что, что?! – добавляла я от себя».

Подвалы

Я пошла помогать ребятам с особыми потребностями (с другой стороны – у кого они не особые?) в подвал мастерской на улице Бажова не от хорошей жизни. Мне нужно было справиться со своей особой потребностью в тот период – избавиться от собственной депрессии.

Я тогда ходила немножко как зомби, а гамлетовский вопрос «жить или не жить? Вот в чем вопрос!» всё равно периодически возвращался в мою голову.

Депрессия была связана с аутизмом близкого мне человека, и я мучалась чувством вины, что не смогла определить это раньше и чем-то помочь.

Мастерская, куда я пришла, погружала меня в другой мир – мир радостной работы, заботы о ком-то, мир взаимодействия с мастерами, докторами и волонтерами, мир, наполненный поддержкой и фантазией, мир сказочных героев, вылепленных из глины или связанных из ниток, мир, где все вместе работают и пьют чай или едят гречневую кашу с овощами, где всех принимают такими, какие они есть, настолько, насколько это позволяют границы наших сердец.

Там я познакомилась с девушкой-керамистом, Анечкой, и она позвала меня в гости на мастеркласс к своему отцу Олегу Бригадирову полепить из глины (в еще один подвал – так я и кочевала в тот период из подвала в подвал).

Я пришла. Взяла в руки глину. Села за большой стол с разными приспособлениями для работы, и вот тут со мной случилось первое личное очень важное для меня чудо… после долгого перерыва.

Я первый раз за несколько длинных месяцев моей депрессии начала улыбаться. Помню, я сидела в этом зале одна и все время удивленно трогала руками свое лицо в области рта, не понимая, что происходит. Мой рот как будто стал жить в этот день отдельной жизнью. Он улыбался, и было невозможно заставить уголки губ опуститься вниз – они все время были подняты вверх, и я была этим просто потрясена.

Я подошла к зеркалу и ошеломленно смотрела на себя… долго.

Мое внутреннее состояние еще не очень совпадало с внешним, но губы как будто говорили мне: у нас уже все хорошо! Пора переключаться на радость жизни. Глаза удивленно вытаращивались, но торжествующая улыбка уверенно застолбила свое нужное место на лице!

Несколько раз я пыталась опустить уголки губ на обычное за последние месяцы унылое место, но они не хотели возвращаться даже на нейтральное и торжествующе взмывали вверх, а за ними вверх вдруг потихоньку поползли и все эмоции. И тогда грусть, отчаяние, неверие в лучшее, ночные страхи будущего, темные ужасные картинки, придуманные больным воображением – все это исчезло «как сон, как утренний туман», а освободившееся место заняла необыкновенная всепоглощающая радость и почти ликование. Я начала плакать. Но не от огорчения.

Это было как при погоде: когда встречаются холодные и горячие воздушные потоки.

Я поплакала немножко, при этом опять удивляясь сохранившейся даже при плаче улыбке.

Мне кажется, что мое первое личное чудо Преображения после долгого перерыва началось именно с того момента, как я взяла в руки глину…

В жизни до этого я пережила уже несколько настоящих чудес. Но это было давно и до депрессии. Еще в том счастливом Мире Неведения.

Сейчас я вернусь в него – я ведь обещала вам скачки туда и обратно.

Когда-то несколько лет назад я, будучи актрисой, играла чертенка в театре и, сломав лодыжку, лежала дома. Меня приходили навещать разные замечательные люди. Практически все они приходили не с пустыми руками, а приносили кто торты, кто пирожные, кто цветы.

Я ковыляла, подпрыгивая на одной ноге, к холодильнику, наполняла его тортами, потом к вазе с цветами, и спрашивала у моих милых гостей совета: как мне жить?

Я тогда очень запуталась в жизни, и мне, помню еще, всего было мало: славы, денег, поклонников и вообще всего. Душевный покой отсутствовал напрочь. Я уже говорила, что моя самооценка все время скакала как сумасшедшая туда и обратно, хотя я понимаю, что на чей-то взгляд все казалось прекрасным и очень удачным!

В то время я как раз и читала (кричала) вслух этот отрывок из чеховской «Скучной истории» и вопила в небо как бы профессору Кати: «Ответьте, ну скажите же мне наконец – вы опытны, вы долго жили – ответьте: «Что мне делать? Что делать? Скажите мне, наконец?» Я уже тогда пыталась, видимо, пробиться куда-то выше, ведь не у придуманного же Чеховым профессора я действительно это спрашивала. Я хотела найти ответ у более опытных и, как мне казалось, более мудрых людей.

Поэтому я задавала эти вопросы и тем, кто меня навещал.

Эти люди давали мне не помню какие советы, но помню, что относилась я к ним с большим пиететом, несмотря на то что они, увы, вылетали из моей головы через пару минут после озвучивания.

И тут пришел Саид Багов. Артист. Он не принес ни тортов, ни цветов, ни мороженого, чем сразу мне не понравился.

Я была большой материалисткой в то время. А он на мой вопрос «Что мне делать?» вдруг ответил какую-то совсем дикую вещь.

В это время я еще учила при помощи магнитофона английский язык и эту его «дикую вещь» случайно записала – не очень разбираясь в технике и думая, что нажимаю на кнопку «стоп», нажала на «запись».